Свое 14-летие Олег отпраздновал на съемках сериала «Хор», идущего на Первом. Сейчас ему двадцать и за его плечами главные роли в таких хитах как «Майор Гром: Чумной доктор», «Почка» и «Черная весна».
– Съемки «Хора» были несколько лет назад. Какие у тебя первые воспоминания, связанные с сериалом?
– В первую очередь атмосфера. У меня было стойкое ощущение, словно мы находимся в семидесятых и не нужно играть это время. У всех вокруг стали появляться советские интонации. Очень замечал это за партнерами по фильму – правильная чуть замедленная речь, своеобразные реакции на слова. И ты словно в каком-то сне, в котором тебе интересно и необычно, и он длится и длится. «Хор» снимали более полугода, и весь съемочный период я почти не бывал в своем родном Санкт-Петербурге, не ходил в школу. И такая смена декораций не могла не сказаться: у меня какой-то другой внутренний ритм появился, другая голова. Я выпал из инфоповодов, которые интересуют школьников. Важно было лишь не запутаться в реальности самому.
– А как эта атмосфера прошлого царила? Это режиссерские установки или благодаря чему?
– Заслуга режиссера Алены Райнер, конечно, есть. Потому что именно режиссер обычно дает настроение на площадке. Но в том возрасте я не мог это считывать полноценно, не замечал многого из того, что она говорит и как взаимодействует с площадкой. Но в памяти все равно осталась атмосфера, которая, видимо, меня невольно поглотила.
– Сколько, кстати, тебе лет было на момент съемок «Хора»?
– Это было 6 лет назад. Мне было 13-14 лет, как раз день рождения праздновал на площадке.
– Выбор изначально пал на тебя?
– Нет-нет, был огромный кастинг. Честно говоря, я до последнего не верил, что буду утвержден. На самом деле, на все роли было много претендентов. В тот момент я старался не думать о конкуренции. Сразу предпочел думать, что шансов у меня мало. В итоге меня утвердили практически в самый последний момент, за несколько дней до старта съемок.
– С музыкой ты особо не дружил до съемок? Или владел навыками пения?
– Как и все более-менее творческие дети, чуть-чуть пел в хоре. Но это было совсем в далеком детстве. Если серьезно, меня спасли только занятия с хормейстером, который нас подтягивал по вокалу, знакомил с песнями того времени и проводил репетиции, чтобы все это в итоге было похоже на более-менее реальный хор. Мы перенимали движения у известных в прошлом хористов, тренировали манеру, как это должно выглядеть, учитывая в том числе и систему дыхания. Словом, работали над визуальной формой больше, чем над звуком – именно для соответствия профессионалам, чтобы не выглядело совсем уж надуманно, что почти равняется «смешно».
– Роль в «Хоре» стала твоей первой полноценной большой ролью?
– По времени работы это один из моих первых основательных проектов. Пожалуй, впервые у меня был такой длинный съемочный период, и это было не так просто выдержать. Даже помню, как было сложно в какой-то момент физически. А еще я совершенно по-идиотски травмировался во время съемок!
– Как? Что произошло?
– Мы репетировали сцену, как мой герой вылезает или выпрыгивает из окна. И я умудрился сделать настолько неловкое движение, что потянул связки голеностопа на обеих ногах одновременно. Это случилось прямо перед блоком съемок игры в хоккей, то есть совсем в ненужный момент! А в «Хоре» же во всем соответствие реалиям прошлого, включая реквизит и костюм. И нам дали коньки тех времен, в которых не было никакой поддержки голеностопа.
– И какой нашли выход?
– Честно говоря, как только это случилось, даже не понимал, как мне передвигаться. Блок с коньками, конечно, передвинули. А я использовал по врачебным рекомендациям всякие приспособления для фиксации голеностопа в нейтральном положении. В них и снимался в некоторых сценах.
– Зато явно запомнишь «Хор» надолго и по разным причинам…
– Легкая несуразица, которая происходила порой на съемках, была из-за моей юности и неправильного распределения сил. В процессе именно долгих съемок даже устаешь от своего героя, ну или он начинает довлеть над реальным тобой. Перенимаешь его качества зачем-то – и не факт, что лучшие, ну и транслируешь их в обычной жизни.
– Ты катался до съемок или учился в процессе?
– Нет, я хорошо катаюсь. Мне кажется, если парень растет при дворе, где хоккейную коробку заливают на зиму водой, сложно не уметь держаться на коньках. Все условия же есть. Для меня это равносильно навыку кататься на велике, поэтому в «Хоре» приходилось даже играть плохое катание. Но со мной рядом в сценах хоккея был еще один герой, его играл Павел Скляренко – и вот он, в принципе, не умел кататься, его учили. Когда мы вышли в одной из сцен на каток, где был идеальный только залитый лед, и все по нему отлично скользили, Пашу, наоборот, такое совершенство выбило из строя. И он начал лажать и лажать. В этой сцене мы и не должны были хорошо смотреться на льду – но не до такой степени! Я прямо хохотал, потому что он выдавал пируэты в стиле Чаплина.
– В «Хоре» снималось много подростков и явно царила дружеская атмосфера. С кем-то общаетесь спустя годы после съемок?
– Да, с тем же Пашкой Скляренко иногда видимся, и это бывает очень даже весело. Мы до съемок были знакомы, а на «Хоре» именно что подружились, в наши выходные могли пойти погулять. С Кириллом Бакуменко (в «Хоре» играл Кешу Ларионова) тоже недавно встречались, пересеклись в центре Москвы и отлично посидели.
– Как у них с карьерой по мере взросления?
– Знаю, что Кирилл учится то ли в Щепке, то ли в Щуке. А вот насчет Паши не знаю, нам хватает разговоров не о делах учебных.
– У тебя самого было поступление во ВГИК и скорый уход в академ. Что сейчас?
– Хочу закончить свой большой проект и после этого решу, что буду делать – учиться или работать.
– А как на личном фронте?
– Я понял, что пока достаточно сложно совмещать личную жизнь и работу. Нельзя близкому человеку уделять минимум времени и внимания. И пока мне двадцать, я в стадии трансформации и узнавания себя самого. Меняю какие-то моменты в себе самом – и пока не все исправил, что хотелось бы. Суеты или страха одиночества нет, просто всему свое время.