Национальная культура народа не может быть полноценной без собственной уникальной кухни. У эстов она тоже есть. Начнём с напитков, естественно с самых важных – алкогольных. Любимый напиток Ивана Орава - тартуское пиво – уже упоминался выше по тексту. Как не трудно понять, в местных кругах пиво не считается инвазивным продуктом, иначе национально-озабоченные герои в лице Орава и ко не стали бы его потреблять. Пивоварение здесь достойное, вероятно, всё же завезённое немцами, хотя нельзя исключать существование в прошлом некоего локального аналога в виде той же медовухи, но это не точно. Пиво в Эстонии пьют много и охотно, несмотря на то что промозглый климат не очень к этому располагает. А вот что выглядит более логичным к потреблению с учётом северных широт, так это водка. Другие крепкие альтернативы здесь существуют, но они заметно уступают в популярности. Водка также бестселлер №1 у братьев-финнов, и в этом смысле она как «музыка» из некогда популярной песни группы «Мираж» связала всех северян. Я ни разу не спец и не любитель водки, поэтому сравнивать эстонскую продукцию с нашей эталонной не буду по причине незнания материи. Как по мне, то разницы нет никакой в отличие, например, от южноафриканской псевдоводки Pushkin или Romanoff в виде разбавленного, но от этого не менее вонючего картофельного спирта. Выпив оную, даже в малых дозах, на утро жить не хочется, но некоторым суровым африканцам почему-то нравится. Преодолевать трудности во всём – это явно про них.
Эсты водку уважают, алкоголизм на водке имеет здесь благородный оттенок, встречает понимание, иногда зависть (не у всех есть здоровье пить много). Многие ещё выделяют сидр и плодовое вино «йыхвика». Вариаций сладенького с градусом у эстов очень много, вероятно, по причине скудного набора исходных ингредиентов для повседневных блюд и десертов. Каждодневно уминать брюкву, капусту или перловку с мясом или рыбой без соусов и специй можно лишь запивая это чем-то сладким или хотя бы с каким-то вкусом.
В Музее под открытым небом, а также в нескольких недешёвых ресторанах можно отведать традиционной, т.е. средневековой кухни эстов без большинства привычных овощей типа картошки и помидоров, а также без приправ и соусов. Караваны со специями из Индии, а также иные диковины, даже после открытия Нового света, сюда попали далеко не сразу. Поэтому ещё несколько сотен лет назад эсты баловали себя жареным и вяленым мяском из медвежатинки, оленятинки, зайчатинки и кабанятинки, ещё курицей и селёдкой, а также перловкой, овсом, капустой, свёклой и ягодами, на десерт – печёное яблоко с мёдом. Список, конечно, не исчерпывающий, но основные акценты понятны. Так что, если вам посчастливится отведать традиционную кухню – она будет не шибко разнообразной и довольно пресной. Некоторые местные активно пиарят свой якобы уникальный молочный суп с селёдкой (правда, у соседей-латышей и даже голландцев есть похожие аналоги). Попробовать можно, но съесть получится не у всех.
Эстонская кухня сегодня совершенно далека от исторического оригинала. На просторах балтийской державы едят всё, что можно купить в эпоху глобализации, однако есть и свои фавориты, которые постепенно претендуют на место главного национального яства.
Неизменным атрибутом коллективного потребления водки в летнее время на хуторе является «вярске картуль» (эст. vӓrske kartul), она же «молодая картошка». Описательную часть ритуала далее по тексту я позаимствовал из рассказа своего друга из Южной Африки, который имел счастье встретить в ЮАР свою будущую жену-эстонку, бросить всё и уехать вслед за ней на Балтийское побережье начинать всё с начала. Чтобы добавить немного личностных переживаний или, если говорить просто, офигеваний от местных нравов, кратко поведаю его историю. Южноафриканца звали Пол Виктор Сеноси, ну т.е. по-нашему, Павел Викторович Сеносов. Для меня же он просто Павлик, хотя был лет на 15 старше. Павликом он стал после того как, уже будучи знакомыми, мы случайно столкнулись в таллинском супермаркете рядом с полкой, на которой кто-то из нас заприметил и взял брикет кофе Paulig. Так, название кофе «Паулиг» перекочевало на Пола, ставшего в одночасье Павликом. Ему это показалось забавным, так что обошлось без обид.
Павлик происходил из «капских цветных», т.е. уроженцев Капской провинции ЮАР, существенная часть крови которых принадлежала ранним европейским колонистам, начавших осваивать этот регион в 17 веке. Так что он был хоть и смуглым, но не чёрным в прямом смысле этого слова и уж точно не негром. Но не для ксенофобов-эстонцев, конечно. На родине Павлик трудился на высокой должности в мэрии Кейптауна и занимался вопросами образования, поскольку сам был дипломированным преподавателем английского языка, а может ещё и второго родного для него языка африкаанс, но это не точно. Как он мне рассказывал, всё в его жизни было хорошо: и дом с гаражом, который открывался с маленького пульта, и жена с двумя детьми, и престижная работа. Пока Павлика не поманила пальчиком «эта белая бестия». Я уже не помню в деталях, что она забыла на другом конце света, однако встретившись «по работе» в Кейптауне, Павлик потерял голову и, переписав всё своё нескромное имущество на теперь уже бывшую жену и детей, отправился с одним-единственным чемоданом покорять Эстонию. Эта часть Европы встретила его не слишком тепло. Во-первых, потому что neeger на севере. А во-вторых, потому что vӓrske kartul. Но обо всём по порядку.
В Эстляндии Павлик устроился по профессии преподавать аглицкую мову в Таллинский университет, чем знатно удивлял местных самим фактом того, что «негр может преподавать». Не только студенты, но и профессура тыкала в него пальцем в коридорах ВУЗа, приговаривая, «смотри, негр на занятия идёт». «Негру» это не нравилось и вскоре он переключился на частные уроки, помогая более толерантным таллинцам и заезжим иностранцам осваивать премудрости английского языка. Так я с ним и познакомился: супруга дипломата из дружественной страны на одном протокольном мероприятии порекомендовала Павлика. Мне же, несмотря на имевшуюся приличную базу, полученную в английской школе в Ботсване, требовалось глубинное погружение в премудрости грамматики с конечной целью сдачи языка на самую высокую из возможных категорию. Кроме того, общие южноафриканские воспоминания явным образом поспособствовали установлению не только формальных, но и дружеских отношений. С точки зрения большинства офицеров по безопасности в наших посольствах, «дружить с иностранцами» не приветствуется, но если уполномоченные надсмотрщики не в курсе «связей», то жить легче буквально всем: меньше контроля, вопросов и отчётности. Хорошо же! Главное, не злоупотреблять.
Нетворкинг Павлика строился на двух китах: частном преподавании и на организации небольших гастрономических вечеров вокруг диковинных ароматов южноафриканской кухни под юаровское винишко. Стратегия оказалась эффективной. После одного такого мероприятия влиятельный гость, отведавший фирменное блюдо Павлика «баботи»[1], пригласил его занять должность завуча в только что созданной Международной школе Таллина для детей иностранцев и дипломатов, работающих в Эстонии.
В узком кругу «для своих» и в частных беседах Павлик часто рассуждал о том, как его встретила Эстония после 40 лет жизни на юге Африки. Помимо очевидного неприятия бытового расизма, связанного с повсеместным предубеждением о слабых созидательных способностях негров, хотя он таковым являлся лишь отчасти, были ещё и другие странные для него внешние проявления. Прежде всего, это узкое мышление и святая убеждённость эстов в том, что только местный уклад жизни является единственным верным. Даже в контексте еды. Баботи, конечно, вкусно, но это для полудиких негров. В Эстонии же надо потреблять vӓrske kartul. Именно эти два слова были первыми, которые выучил Павлик на эстонской земле. Он хоть и любил картошку, но после года жизни в местных условиях он её презирал и на своих гастрономических посиделках никогда не готовил.
[1] Баботи – мясная запеканка на основе сочетания вкусов малайской, голландской, португальской и «чёрной» кухни.
Самый главный народный праздник Эстонии – это Иванов день (эст. Jaanipӓev), день летнего солнцестояния, являющийся официальным выходным. К этому празднику готовятся заранее и проводят в семейном кругу вне крупных городов, преимущественно на хуторах. Несколько дней до и после «Янипяева» бедный Павлик был вынужден вместе с сельскими родственниками жены есть картошку на завтрак, обед и ужин, потому что в этом состоит смысл эстонской эстонскости. Как он потом пояснял, родственники жены думали, что негры картошку никогда не пробовали. По этой причине для ускорения интеграции Павлика в местное сообщество его усиленно ею кормили в жареном и варёном виде, с костра и на пару. Каждая светская беседа и прогулка на воздухе неизменно сопровождалась призывом к столу, потому что «картошечка поспела». Причём в конце июня vӓrske kartul была объективно недозрелая, размером чуть крупнее гороха. Обожравшись гороха, Павлик, разумеется, нисколько не побелел и совершенно не обэстонился. Не помогла даже водка в промышленных количествах. Впредь на хутор с женой он больше никогда не выезжал, зато на вопросы новых знакомых-эстонцев, как кратко можно охарактеризовать их народ с точки зрения иностранца из далёкой Африки, он неизменно отвечал: vӓrske kartul!
***
Остальные эпизоды и вся книга целиком здесь: https://dzen.ru/suite/0abf6574-d5dc-4fc7-a54c-1099ad0257e0