Говорят, история повторяется, но только лишь в виде фарса. В этой поговорке на удивление много мудрости, ибо попытку послевоенного возрождения нацизма в Германии иначе как фарсом никак не назовешь...
"Денацификация" немецкого народа
Сразу после разгрома Третьего рейха победители приступили к насильственной "денацификации" немецкого народа. Несмотря на нюансы, присущие разным оккупационным зонам, суть этой политики, в общем, сводилась к одному: устранению следов нацистского режима и искоренению его влияния из всех сфер жизни германского общества. В первые месяцы на волне эйфории союзникам казалось, что итогом этой политики станет "перевоспитание" немцев и возвращение их в "семью демократических наций". Но, как говорится, "гладко на бумаге, да забыли про овраги" — со временем, в общем-то, правильное начинание выродилось в откровенный фарс...
Воспользовавшись мягкотелостью своих оккупантов, погрязших в более актуальных политико-гуманитарно-хозяйственных вопросах, немцы плавно свели "денацификацию" к совершенно механической и бездумной процедуре, больше помогавшей легализоваться и получить "по блату" нужные бумаги о чистом прошлом, нежели кого-то каравшей. К концу 40-х она уже стала объектом повсеместных насмешек, высмеиваемая даже в карикатурах весьма серьезной прессы. Даже проамерикански настроенные немцы роптали и требовали отменить унизительную процедуру.
И в этом они были не одиноки. Как пишет немецкий историк Флориан Хубер, ничто тогда не объединяло так красно-коричневую Германию (ФРГ), как стремление к тотальному забвению прошлого. Скрытная, но повсеместная немецкая ностальгия по "великому" нацистскому прошлому значительно затрудняла союзные мероприятия по ее "исправлению". А к концу 40-х уже даже демократические "строители новой Германии" предпочли задвинуть в дальний угол рефлексию о прошлом и сконцентрировались на укреплении мирной жизни в стране. В 1951 году во имя гражданского согласия власти ФРГ официально объявили процедуру "денацификации" завершенной.
Столь наплевательское отношение к кровавому прошлому стало сигналом для вчерашних коричневых "камрадов". С лёгкостью преодолев все ограничительные барьеры, они проникли в самое сердце демократической Германии, заполонив в 50-х все важные политические, государственные и военные посты в ФРГ. Доходило до откровенного абсурда. Например, в федеральном ведомстве "по защите Конституции", которое должно было защищать молодую республику от левых и правых экстремистов, каждый третий сотрудник в прошлом был членом НСДАП и СС!
Процесс ползучей "ренацификации" ФРГ со временем мог привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Нужно было срочно бить в набат. В феврале 1951 года известный немецкий журналист Эрнст Риггерт отправился в командировку в Нижний Саксонию, чтобы осветить предвыборную кампанию в местный парламент. Оказавшись на месте, Риггерт чрезвычайно удивился. Он ощутил себя путешественником на машине времени, перенесшимся лет, эдак, на двадцать в прошлое...
"Я будто попал на нацистское сборище начала 30-х"
Дело в том, что агрессивная предвыборная кампания в Саксонии живо напомнила Риггерту времена Веймарской республики последних дней ее жизни. Столичный журналист, являвшийся убежденным демократом, с удивлением осознал, насколько глубоко пустил нацизм свои корни в немцах. Особенно в провинции. Последней каплей стало посещение предвыборного собрания местной, кхе-кхе, "Социалистической имперской партии"...
Зал на тысячу мест был набит битком, но ещё сотни непоместившихся зевак толпились у входа. При этом попасть внутрь можно было только за 50 пфеннигов — непозволительно много для такого скромного политического собрания. Уже на входе в помещение гостей собрания встречали раскаты "Баденвейлерского марша" — любимой музыки Адольфа Гитлера. В те времена эта мелодия воспринималась совершенно по особому: как запах серы всегда предвосхищает появление Дьявола, эта мелодия 12 лет сопровождала нацисткого диктатора, став полноценной частью его свиты. Звучание этого марша в Третьем рейхе являлось явственным сигналом присутствия рядом Самого. Конечно, в тот момент его в зале не было, но Риггерт внезапно оказался в гуще весьма специфической публики, состоявшей из ветеранов, экс-эсэсовцев и бывших "камрадов". Он увидел понурых и побитых жизнью мужчин, мечтавших снова "включиться в борьбу за поруганные германские идеалы". Новой "социалистической" партии воистину удалось погрузить своих приверженцев в атмосферу канувшего всего шесть лет назад рейха. В своей статье-отчете по итогам поездки Риггерт писал:
Царила атмосфера национал-социалистического сборища конца 1931 – начала 1932 года. Перед дверями радиофицированный красный автомобиль, украшенный партийной символикой. У входа распорядитель в высоких сапогах, на руке – красная повязка. В зале толчея, густые клубы табачного дыма, из динамиков гремит маршевая музыка...
Как оказалось, "Баденвейлерский марш" в тот вечер играл совсем не зря, ибо вскоре на сцене появился особый гость собрания. Собственно, ради него в тот день все и затевалось. Им оказался ни кто иной, как бывший генерал-майор Отто Эрнст Ремер, в июле 1944 года сорвавший планы государственного переворота Штауффенберга и его присных...
Если помните, 20 июля 1944 года, заговорщики использовали его "в темную". Считая, что исполняет волю высшего руководства Германии, Ремер (в то время — командир батальона охраны фюрера из состава дивизии "Великая Германия") отправился арестовывать Геббельса, но тот неожиданно передал непрошенному гостю трубку телефона. Ремер услышал в ней голос выжившего после покушения Гитлера, который сходу присвоил ему звание полковника и приказал немедленно подавить мятеж в Берлине. Во многом, именно ремеровскими руками и была сорвана "операция Валькирия"...
После войны Ремеру, как и многим, пришлось несладко. Из героя он в одночасье превратился в подонка. Чтобы прокормить семью, экс-генерал вынужден был работать каменщиком. Но славные воспоминания о прошлом все эти годы не оставляли и питали его. Пользуясь авторитетом у пронацистских немцев, также оставшихся у разбитого корыта, Ремер к концу 40-х стал одним из рупоров обновленной версии нацизма (нацизма-лайт). К тому времени вчерашние коричневые "камрады" уже отошли от первоначального шока и стали снова группироваться в крупных городах. Ремер стал одним из их выразителей...
Поднимаясь на трибуны, экс-генерал каждый раз пафосно обличал продажное федеральное правительство, беспрекословно исполняющее все "хотелки" союзников-оккупантов. Он угрожал расправой выжившим участникам заговора 20 июля, а также обещал вернуть поруганное имперское величие Германии. Одним из пунктов возглавляемой этим фанатичным гитлеровцем "Социалистической имперской партии" также был и... "еврейский вопрос". И несмотря на то, что по факту Ремер являлся всего лишь бледной копией своего почившего фюрера, люди за неимением лучших кандидатов к нему действительно тянулись. В своей скандальной статье по возвращению из поездки Риггерт писал:
Отто Ремер, худощавый человек 39 лет с изможденным лицом и горящими фанатичным огнем глазами. В этом месяце он выступил на 46 собраниях перед приблизительно 40 000 слушателей. С недавних пор он носит мессианскую мантию, на голове у него зеленая фетровая шляпа, а на лацкане куртки старый взъерошенный имперский орел с тридцатью черными перьями. Когда Ремер говорит, слова его бальзамом льются на сердца, с которых лишь слегка отскоблили коричневую краску...
Напомню, что деликатность ситуации заключалась в том, что подъем нацизма проходил на фоне оккупации и "денацификации" Германии, а также под заклинания видных политиков с высоких трибун, что все старое нужно забыть и оставить в прошлом. Причем предлагали это те самые, кому Ремер и угрожал...
На состоявшихся в мае 1951 года выборах в Нижней Саксонии "Социалистическая имперская партия" набрала 370 тысяч голосов (почти 12%). Ее члены получили 16 мест в нижнесаксонском ландтаге, а спустя несколько недель партия прорвалась в парламент и соседнего Бремена. Лишь только это ЧП (на фоне криков журналистов, подобных Эрнсту Риггерту) вынудило благодушных боннских "демократоров" очнуться, наконец, от летаргического сна...
"Второе пришествие" не состоялось
На этот раз недобитый германский нацизм был настолько ослаблен и неоформлен (как стул после чернослива), что задавить его, хвала богам, не составило труда. В этом и заключался весь фарс ситуации. Да и с кем ему, откровенно говоря, было "шествовать", если "все самые лучшие уже погибли"? (цитата Гитлера за несколько дней до самоубийства). С миллионами калек и отсидевших военных преступников?
Но додавить всё-таки следовало...
Одним из тех, кто отреагировал на скандальную статью Риггерта и включился в борьбу с недобитым драконом-Ремером стал Генеральный прокурор Брауншвейга Фриц Бауэр. В годы нацизма он вынуждено эмигрировал из Германии, а потому имел к нацистам свой счёт. Он решил во что бы то ни стало усадить новоявленного фюрера за решетку. Дело осталось за малым — найти для этого повод...
Сработал хорошо знакомый нам принцип "был бы человек, а дело найдется". Вскоре правоохранители зацепились за предвыборное высказывание Ремера о "предателях", которым он заклеймил Штауффенберга и заговорщиков 20 июля. Федеральное министерство внутренних дел возбудило против экс-генерала уголовное дело о "клевете". В суд на Ремера подали и родственники членов антинацистского Сопротивления. В марте 1952 года начался судебный процесс, ставший ещё одной важной вехой в деле пересмотра официального германского отношения к временам рейха...
К сожалению, у нас о "деле Ремера" и процессе над ним почти ничего неизвестно, но в ФРГ по знаковости он занимает чуть-ли не второе место после Нюрнбергского. Как бы это странно не звучало, но именно на этом процессе немцы официально (в первую очередь, для себя самих) признали Третий рейх преступным и "неконституционным" государством. Впервые после Второй мировой криминализировалось даже само восхищение преступным нацистским прошлым. Впервые немецкое сопротивление Гитлеру на официальном уровне было признано "актом любви к Родине".
Сам Ремер был приговорен к трем месяцам тюрьмы, после чего вынужден был бежать из Германии в Египет. Через десятки лет скитаний наследник фюрера умрет на чужбине. В том же 1952 году "Социалистическая имперская партия" была официально распущена и запрещена. Нескольких ее главарей арестовали. Неонацизм в ФРГ окончательно был загнан "под шконку". Именно с тех пор (а не после Нюрнберга) он стал неприличен в немецком обществе. По крайней мере, в публичном пространстве (поди разберись, что творилось тогда в немецких душах на самом деле).
Помнится, Мюллер-Броневой однажды сказал, что "как только где-нибудь, вместо слова «здравствуйте» произнесут «Хайль!» в чей то персональный адрес, знайте, там нас ждут, оттуда мы начнём своё великое возрождение". Думается, что это очень мудрые слова!
Ведь, согласитесь, что история послевоенной Германии наглядно демонстрирует, к чему приводят половинчатые меры в таких архиважнейших вопросах, как "денацификация".