На Тебя я обратил внимание благодаря необычной синеватой так меня притягивающей поперечной полоске на её... нижней губе. Таинственное синее пятно, к моему сожалению, исчезало, когда она наносила красную или багровую губную помаду по каким-то особенным поводам. Мне всегда в такие дни хотелось насильно стирать искусственный цвет, чтобы снова видеть знакомую отметину, к которой я со временем так привык. Твои слова, которые она произносила на уроках словно какой-то тайный код, завораживали меня не меньше, и я не осознавал до конца, что привлекало сильнее - загадочный вокабуляр или полные губы, отметина на них или, возможно, что-то другое. И казалось, что именно где-то здесь во временном пространстве Твои заманчивые фонемы и морфемы из уст моей учительницы, падая на ещё нетронутый чернозем, становились редким семенем для первых ростков неопытного робкого юношества.
Я сделал выбор в пользу Тебя в силу моего зарождающегося нонконформизма и унаследованного упрямства, когда перед самым первым уроком иностранного языка нас попросили разделиться на две группы - я с гордостью и поднятой головой выбрал ту, в которой стояло меньше ребят. Большинство выбрали Твоего коллегу, а я, жаждущий быть чем-то особенным, пошёл против течения и по-шотландски встал в группу из восьми человек...
И путешествие началось! Началось оно с короткого алфавита на первой странице толстой карманной книжки старого советского издания. Те двадцать две буквы я выучил с трепетом, как вдохновленные верой однажды благоговейно запоминают Отче Наш, и с каким-то животным желанием, словно голодный пёс однажды сглатывает с хрипом миску ему сваренной каши с мясными кусками..
Страницы были желтоваты по краям и приятно пахли библиотекой. Если я только думаю о них сейчас ! Тот запах узнаешь через годы, и тогда он был для мальчонка, одиноко сидящего после уроков в читальном зале, запахом других неведанных миров, откуда и Ты - там где люди дышат совершенно другим воздухом. Восемь столов, поставленных в четыре ряда, надписи на них "Андрей любит Катю", вечно урчащий живот и романтические названия ФРГ, ГДР, Австрия, Швейцария, да Лихтенштейн. Спустя пару недель я мог произносить Твои звуки и читать Твои слова из толстой карманной книжки, переходя на заучивание первых долгожданных четверостиший. Стихи были в большинстве случаев "заражены" советской идеологической тематикой, и должны были каким-то образом укреплять коммунистическое мышление учеников, не неся с собой ни капли той великой культуры, откуда Ты происходишь.
Маленькую картонку с кривой надписью "Совтрансавто" я ставил на старый отцовский приёмник, встроенный им в самодельную тумбочку, деревянные двери которой я открывал, представляя себе таким образом кабину фуры. Кнопки приёмника для включения и выключения, ручки регуляторов частот и звука, шкалы с указанием станций, настройки и лампы для подсветки превращались в панель управления грузовика. Переднее колесо, оставшееся от отслужившего свой срок велосипеда "Малыша", становилось фирменным рулём. Машина с перебоями заводилась, голосом имитировался шум мотора, губы вибрировали, слюни разлетались брызгами во все стороны, мухобойкой, закреплённой тряпками в трехлитровой стеклянной банке, включалась первая передача, и я начинал свой путь в дальние страны, везя мебель, бытовую технику, станки, одежду, обувь, металл.. . Обратно - живые цветы, свежие морепродукты, замороженное мясо и птицу. Я выкрикивал Твои недавно заученные слова, проходя вымышленные таможни, отдавал пограничным службам нарисованные купюры, представляя себя первоклассным водителем с высокой зарплатой, элитой советского "дальнобоя" , наизусть знающим устройство двигателя, видевшим другие миры и мечтавшим, в конце концов, покорить ещё одну страну, откуда Ты был родом!
В конце первой четверти я стал лучшим учеником в классе в Твоём предмете, и когда я пришёл домой, хвастаясь первыми лингвистическими успехами, и одел моё старое обвисшее трико с дырками - моя сестра, старше меня на двенадцать лет, прозвала меня "мелким фашистом в разорванных штанах". Я брал реванш, беспощадно используя силу и потенциал Твоего словарного запаса, выученного мною на Твоих уроках, преподнесенного устами учительницы-мессии с магической полоской на нижней розовой губе. Твои Слова, не имевшие ничего общего с темой спора, звучали резко, грубо и чрезвычайно агрессивно на вкус советского человека - это невыносимо злило мою сестру. Потоком негативной энергии и силой фонетического выражения, спрятанного в Твоих языковых морфемах, я оказывал интеллигентным способом сильнейшее моральное сопротивление, на что сестре уже не находилось адекватного ответа, кроме как физического воздействия примитивными тумаками, летящими в мои маленькие голову и острый зад. Я был худым "засранцем" низкого роста, которого мог снести с ног самый лёгкий ветер, но которого невозможно было уничтожить морально, готовым сделать свой вклад в любые семейные и общественные беспорядки.
"Das Wetter"- "Погода", "die Sonne" - "Солнце" , "der Mond" - "Луна" , "der Wind" - "Ветер", "der Regen" - "Дождь", "der Dienstag" - "Вторник" , "eins" , "zwei", "drei" - "Раз, два, три" - казались бы на французском, пожалуй, романтическим объяснением в любви, но выражаемые Тобой звучали для наших людей отрывисто - словно пулемётные очереди. И всё больше, наслаждаясь частотой Твоих согласных звуков и комбинацией шипящих, подогреваемый своим врождённым нон-конформизмом, я влюблялся в Тебя и ждал каждый раз с нетерпением очередного урока, где снова буду повторять за магической полоской багровых полных губ "твёрдые приступы" начальных гласных Твоих "рубленых" слов.
Потом я изучал четырёх королей - Твоих четырёх Святых падежей и определённый и неопределённый артикли - двух гуттаперчивых покорных, но полных энергии братьев, вечных сопроводителей существительных, меняющихся в зависимости от Святых падежей и принимающих то форму "der", то "генетивную" форму "des", затем появляющихся в обличье дательного "dem", либо "аккузативного" "den", и снова возвращающихся в "номинативное" настроение. Я радовался ясным чётким правилам игры, постигнув которые можно было выстраивать лингвистические шалаши, дома, замки, дворцы, города. Ну а следующие по сложности склонения прилагательных пополняли Твою языковую кухню ещё более вкусными блюдами, которые я готов был поглощать на завтрак, обед и ужин.
Заучивая "Лесного Царя" Гёте, я представлял седовласого старца с дрожащим мальчонком, скачущих сквозь туман по ночному лесу. Месяц освещал им слабо различимую дорогу вдоль озёр, ветер колыхал и наклонял ветви деревьев, загораживая и осложняя нелёгкий путь. Старец прижимал к себе дрожащего ребёнка, вытирал его слёзы, кутая в длинный плащ, надеясь отстать от Лесного Владыки в тёмной короне, нагоняющего отца с сыном.
"... Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К Отцу, весь издрогнув, малютка приник.
Обняв, его держит и греет старик... "
".. Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
Er fasst ihn sicher, er hält ihn warm... "
Строфы западали в память, образы возникали настолько реальные, что чувства страха и тревоги за жизнь мальчишки уносили меня прочь. Я полностью забывая реальность, замирал, поедая глазами подвижные губы моей учительницы, читающей балладу перед классом. Её заднеязычная "р" - Твоя характерная особенность, умело вибрировала воздушными потоками против приподнятой задней части её языка и нёба, дополнительно пленила и заколдовывала.
Самозабвенно и тщательно я осмысливал структуры и закономерности Твоего тайного кода. Я стремился заучивать на каждую заданную тему по нескольку десятков Твоих слов и выражений, потом записывая мелом на доске перед моими немногочисленными одноклассниками на радость учительницы, чья натянутая юбка притягивала меня со временем больше, чем полоска на её нижней губе. Магия родимого пятна породила восхищение Тобой. Владение Тобой несло с собой силу и способность приводить в восторг, умение влиять на других.
Твоя Мессия с отметиной на нижней губе месяцами готовила меня к языковым городским олимпиадам, где лучшие знатоки Тебя со всех школ состязались в знаниях о Тебе, и где я каждый раз был первым на протяжении шести лет среди ровесников... , после чего я собирался на краевые олимпиады представлять свой город , привозя и оттуда медали. И таким образом, мой дальнейший путь, как Твоего представителя, постепенно определялся, и я становился на тропу знатока Твоих правил, Твоих фонем, морфем и Твоих грамматических закономерностей, познавая со страстью каждый день всё новые и новые Твои стороны, всей душой направляя большинство своих усилий на владение Тобой. При окончании школы, пожалуй, единственным моим выбором стало продолжение изучения Тебя на высшем уровне, выходя за рамки своего возраста и города, вынуждено смиряясь с горькой необходимостью оставить Твою мессию, отправляясь в одиночное плавание в открытое море....
На Твоем завершающем уроке моя учительница ставила Роберта Шумана. Совсем под конец, попросившись выйти под предлогом необходимости , я рванул на школьный двор, добежал к раскрытому окну Твоего кабинета, откуда доносилось пение из "Любви и Жизни Женщины" . Там, сжимая ладони, щурясь от майского солнца, я хотел кричать, наверное, от досады или безысходности - кричать громко, чтобы все выглянули и увидели меня, но так и не осмелился, так и не решился, а после растерянно мялся на одном месте, с волнением и страхом, ожидая последний звонок...И он не заставил себя ждать - прозвучал внезапно, дал команду толпам учеников бежать прочь из надоевших классов. Дети наполняли школьный двор сотнями голосов - их суматоха, бега, толкание, смех поглощали меня. Тот смех и та суета , впивались в мой мозг, и до сих пор не припоминаю я такого хохота, от которого бы мне становилось так больно.
* * * * * * * * * *
Спустя много лет с уже появившимися залысинами и первой сединой я случайно встретил её возле кассы в супермаркете родного города , когда раз в год навещал своих пожилых родителей.
Скорее всего, на тот момент, прожив в Твоей стране половину моей жизни, я говорил на Тебе намного лучше, чем она. Моё желание владеть Тобой к тому времени изменило мою суть и мой характер: Твои порядки слов в предложениях и обязательные глагольные рамки, используемые мною изо дня в день, давным-давно незаметно превратили меня в "футлярного" человека, живущего по правилам, не ходящего по газонам, не показывавшего никаких признаков жизни после двадцати трёх вечера, не имея на то особого соседского согласия, не стучавшего в двери без приглашения. Я с пониманием относился к Твоим типичным экономным носителям, их холодным бессердечным ужинам и давно привык к поверхностным разговорам "с улыбочками" , но и к уважению личной свободы каждого через соблюдение правил и к равенству перед законом... С одной стороны, твои грамматические структуры загнали меня в рамки поведенческие, но с другой стороны, особая роль глагола в Тебе и прежде всего глаголов движения и изменения состояний оказывала своё влияние на более быстрый прогресс во многих делах, ставила именно ценность действия на первое место во многих жизненных аспектах. Ты превратил меня в человека, который действует и двигается вперёд , т.е. прежде всего делает, а не просто говорит.
Но всё это не играло уже особой роли! Перед ней я казался себе тем "внутренним" ребёнком, который однажды всё же заставил тумбочку с приёмником поехать в ту страну, откуда Ты был родом - ребёнком, к которому я шёл десятки лет, несмотря ни на что, не думая о последствиях, и вот теперь стою, как будто на каком-то суде - не полностью Твой, но уже не принадлежавший родной культуре - перед этой женщиной маленького роста, которая в памяти моей осталась совсем другой.. . Я радовался, приветствовал, стеснялся, улыбался, отводил взгляды, спрашивал как дела... В ответ узнал, что " ученики сегодня совсем другие и таких хороших, как было раньше, совершенно уже не встретить.." Разговор продолжался не более трёх минут, и всё это время мне хотелось её непременно обнять... Возле меня стоял человек, который однажды направил, образовал, мотивировал меня - постоянный мой сопроводитель и проводник через годы учений, произносящий тайные коды; моя соблазнительная полоска на нижней губе с "картавым" звуком р; вместе со мной один из живых примеров теорий Фрейда; Твоя заманчивая мессия, открывшая мне Тебя, без которой я не был бы тем, кем я стал сейчас.. .
На прощание, переступив через себя, первый раз за все годы я позволил себе обнять её. Что чувствовала она в тот момент - кто его знает, но во время короткого объятия я вспомнил о самом вкусном иберийском хамоне "Пата Негра" и о его мимолетном сладковато- ореховом аромате. "Пата Негра" с нежными, едва ощутимыми, хрустящими на зубах кристалликами соли тает во рту за считанные секунды, вызывая скоротечное вкусовое наслаждение в высшей степени ... Животные иберийской породы - чёрные и полудикие - вырастают и крепнут на солнечных лугах, в тёмных дубравах, среди туманных ручьёв. А в монтанерах - так называемых временах года с октября по март - они питаются опавшими спелыми желудями и ароматными травами, растущими в дубовых рощах под строгим контролем их хозяина. И только после засолки-кульминации хамон начинает созревать и достигает совершенства ещё в течение нескольких лет в естественных шкафах, обдуваемый горным воздухом Эстремадуры... И всё это лишь ради нескольких секунд восторга и сладострастия.. . Мурашки бегали по телу, был снова май - дежавю, но только тридцать лет спустя, и не нужно было кричать, можно было просто тихо обнять и прижать к сердцу на секунды спустя годы.
Стамбул, Сентябрь 2024
Посвящается моей учительнице