Пашке очень нравилось в школе. Помимо Мишки, с которым он крепко сдружился, паренёк сошёлся также с Лёнькой и Серёжкой. Конечно, Серёжку называли коротко Серый, но постепенно к этому мальчишке прилипло прозвище Пестро. Почему именно так, не мог толком объяснить никто. Возможно, что Серый любил носить носки редкой для мальчиков пёстрой раскраски, а также размалёвывал свой пенал и закладки учебников яркими пестрящими узорами. А ещё Пестро-Серый обожал всякие шумные штуки. Он приносил в школу ленты пистонов для детских пистолетиков и пугал школьников на переменках резкими щелчками. Любитель взрывчиков шлепал крупной гайкой по бугорку пистона прямо на полу, и тот бабахал на радость пацанам, пока не подходили дежурные учителя. Тогда Пестро быстро смывался, но не всегда успешно.
Конечно, учителя отбирали пистоны у Серёги, журили, писали замечания в дневник, но нравоучений хватало на неделю другую. И Пестро приносил в школу очередную бабахалку.
– Ребя, зырьте, чё я сегодня принёс, – как-то на перемене в конце второй четверти шёпотом сказал Пестро, поманив приятелей к себе.
Пашка, Мишка и Лёнька обступили мальчишку, удивлённо глядя на раскрытую ладонь Пестро. Там лежала картонная кругляха чуть меньше пятака. Под картоном, как под булкой в двойном бутерброде виднелась прослойка какого-то красноватого цвета.
– Что это за фигня? – спросил Мишка.
– Сам ты фигня, – важно заявил Пестро, – это пистон от новогодней хлопушки.
– А красное это что? – Мишка попытался прикоснуться к кругляхе на ладони Пестро.
– Э-э, – осторожно зажал пальцы приятель, отводя руку, – ты чё, дурак? Сейчас, как бахнет… Хлопушку вспомни.
– А чего там красненькое? – полюбопытствовал Пашка.
– Это бертолетова соль, – значимо и очень гордо сказал Пестро, – вещество такое взрывчатое, я в книге по химии читал. В школе такого не проходят, да и химия у нас ещё не скоро будет…
– И как она бахает? – поинтересовался Ленька.
– Надо просто вдарить сверху, – почти шёпотом объяснял химик-взрывник, – и уши прикрыть. Ну, чё, бабахнем?
– Да, ты что? – испугался Пашка. – Этот пистон ранить же кого-нибудь может, и нас засекут!
– Фигня, – уверенно сказал провокатор, – народу много, кто нас засечёт. А штука эта просто громко бахает, ну в хлопушке же нет ничего страшного просто громко. Так?
– Ну…
– Вот тебе и ну. Сейчас отойдём от окон к лестнице и там бабахнем. Пошли.
Пестро первым побежал к лестнице, а пацаны за ним. По лестнице спускались потоки учеников, кто-то проходил мимо пацанов, кто-то спускался дальше.
– Так, кто будет бросать? – повернулся ко всем зачинщик шалости с зажатым в кулаке пистоном. – Давай ты, Пашка.
– А чего я? – Пашка убрал руки за спину.
– Тогда ты, Мишка…
Ни Мишка, ни Лёнька не были согласны кидать пистон.
– Вот, блин, какие вы трусы, – разочарованно сказал Пестро, и быстро предложил, – давайте считаться.
Мальчишки согласились и встали кружком. Пестро начал считать, дотрагиваясь до каждого рукой на каждом слоге считалки:
– Эни-бэни, рики-факи, турбо-урбо, сентябряки, дэу-дэу, красно-дэу, бац!
Рука Пестро остановилась на груди Пашки, который уже на первом слоге считалки понял, что выйдет он, ведь неплохо соображал в математике. Слогов в считалке всего тринадцать, а их четверо, и начал Серый считать с него.
– На, Пашка, – протянул Пестро зажатый кулак, намереваясь отдать пистон, – только бросай со всей силы на пол, иначе может не сработать. Понял?
– Ага, – нехотя сказал Пашка и протянул открытую ладонь.
Он совершенно не хотел делать этого, понимая, что это шалость, но ему очень не хотелось вновь стать изгоем в классе, подобно тому, как было в начальной школе.
«Ну, чего такого? – подумал Пашка, – кину, пистон бахнет, будет же весело».
Пашка смело взял пистон из рук Пестро, подошёл к косяку двери лестницы и выглянул из-за него. В это время на лестнице возникла пауза и никого там не оказалось. Лишь сверху вновь послышались задорные голоса спускающихся детишек. Пашка понял, что бросать нужно сейчас. Он размахнулся и шмякнул пистон о пол недалеко от себя. Оглушительный хлопок, сопровождающийся яркой вспышкой, шумным эхом отразился на лестнице и ближайшей рекреации. Послышались девчоничьи визги, а четвёрка мальчишек, устроивших переполох, с хохотом рванули врассыпную от лестницы, смешавшись с массой школьников, гуляющих на переменке.
Пашка нёсся через всю рекреацию в туалет, чтобы спрятаться там. Пару раз он оглянулся, но погони не было.
«Фу-у, пронесло, – подумал Пашка, опасливо выглянув из туалета, – ну и зыко же бабахнуло!»
Прозвенел звонок на урок, и Пашка вышел из туалета вместе с другими пацанами из старших классов, спешащих на занятия. Благополучно добравшись на урок, мальчонка посматривал на своих приятелей, которые глупо улыбались после устроенного безобразия.
Начался урок литературы. Татьяна Алексеевна провела опрос по прочитанному произведению, а потом принялась объяснять ребятам, как выполнять следующее сложное творческое домашнее задание. Детям требовалось написать свою сказочную историю на пару страниц. Ни списать, ни пересказать или переделать известную сказку, а самому придумать сюжет и написать.
– Да, ребята, – сказала учительница, – задание сложное, поэтому на него даю вам неделю. Мне важно посмотреть, как вы фантазируйте. Откройте дневники и запишите на этот урок на следующую неделю сочинение-сказка.
Тут открылась дверь, и в проёме показался директор школы Александр Иванович вместе с какой-то девочкой из младших классов. Извинившись перед Татьяной Алексеевной за внезапное вторжение, директор сказал, что надолго не задержит урок, а, затем, обратился к девочке:
– Теперь тут посмотри, пожалуйста, есть ли в этом классе тот мальчик.
У Пашки второй раз похолодела спина. Первый раз, когда вошёл директор, а на этот раз, когда девочка стала внимательно осматривать мальчиков класса. Пацан не сомневался, что ищут его и именно за тот бабах на переменке.
– Серёжа, встань пожалуйста, – указал директор на Пестро, зная страсть того к взрывам.
Пестро нехотя встал, будучи уверенным, что малая его не опознает.
– Нет, Александр Иванович, – повернулась к директору девочка, – это не он, его вроде и тут нет.
– Ещё раз извините, Татьяна Алексеевна, что мы прервали ваш урок, – сказал директор и вышел вместе с девочкой в коридор.
Пашка облегчённо выдохнул и мельком оглядел своих подельников по хулиганству, будучи сам уже не рад, что кинул тот пистон. После урока взбудораженные Лёнька, Мишка и Серый подлетели к Пашке, наперебой говоря:
– Ваще клёво! Нас не засекли! А эта дура мелкая не узнала Пашку…
– Слушайте, ребя, – сказал Пестро, – я знаю такую штуку, которая бабахает ещё сильнее, только такая штука есть на стройке. Давайте сегодня на стройку пролезем и натырим немного карбида.
– Чего? Карбида? – не поняли пацаны.
– Это такие камушки грязно-коричневого цвета и с вонючим запахом, – пояснил Пестро.
– И нафига?
– Если его намочить, то он начинает выделять какой-то газ, – продолжал знаток взрывов, – этот газ используют на стройках при сварке.
– Ну, и что?
– Как что? – не унимался пацан. – Кидаешь пару камушков в банку из-под кофе или цикория, ну, такие с маленькой крышечкой, в дне банки пробиваешь гвоздём дырку, чуток туда плеснёшь воды, потом потрясёшь и положишь на бок на ровное место.
– И что?
– Ну, чего вы заладили, и что, и что? – огрызнулся Серый. – Потом подносишь к дырке спичку, и как бабахнет. Если банка крепкая, то улетит нафиг, как ракета. Короче, на стройке можно нарыть этот карбид. Сегодня пятница и на стройке короткий день. Я знаю, как пробраться незаметно через забор, чтобы не засёк сторож. Вы со мной? Один я не справлюсь. Нужно быть на стрёме и помогать искать карбид.
– Я пойду, – твёрдо сказал Лёнька.
– Я тоже, – поддержал Мишка.
– Ну, а ты, Пашка, – спросил Пестро, – с нами? Тебе же в музыкалку сегодня не нужно.
Пашка мялся, ведь сегодня уже нашалил, но пронесло. Ему было и страшно и любопытно, ведь в душе он хотел приключений, хотел не быть хуже друзей.
«Что я трус что ли? – подумал Пашка. – Ведь обошлось же сегодня».
– Да не дрейфь, Пашка, – заметив колебание приятеля, подначивал Пестро, – тебе же не слабо? Шмальнул же сегодня. Классно бабахнуло. Ну?
– Нифига мне не слабо, – будто обидевшись, ответил Пашка, – и я пойду с вами.
Через пару часов четверо пацанов, одетых в тёмные зимние куртки и неброские шапки, как потребовал Пестро, наблюдали издалека, как рабочие покидали стройплощадку. Уже смеркалось, и наступающие сумерки сулили мальчишкам успех в их предприятии.
– Пора, – шепнул Пестро, – за мной.
Пацаны гуськом, пригибаясь, подошли к забору в место, указанное их приятелем.
– Мишка, ты на шушере, – распоряжался Пестро, – не обижайся, но тебя легче засечь, поэтому, как увидишь сторожа, то свисти. Понял?
– Лады, – буркнул Мишка, оставшись у забора.
Остальные пацаны двинулись за отодранные доски…
***
– Что, Паша, нога болит, – спросила мальчишку майор детской комнаты милиции Наталья Петровна, – ничего страшного не будет, просто вывих стопы. Первую помощь тебе оказали, так что до свадьбы заживёт. Ты лучше скажи, кто с тобой был и кто надоумил тебя полезть на стройку?
– Никто, – тихо сказал Пашка, сидя на стуле в кабинете в отделении милиции.
У Пашки была перебинтована правая ступня, а к лодыжке примотан пакет со льдом, но нога всё равно ныла сильнее и сильнее. Пацаны на втором этаже недостроенного здания нашли мешок с карбидом, о котором говорил Пестро, но не успели свистнуть оттуда ни камушка – их застукал сторож. Мальчишки пустились наутёк и в разные стороны, как договорились заранее, а Пашка оказался у края плиты второго этажа. Внизу была куча песка, припорошенная снегом. Туда и сиганул мальчишка, удирая от сторожа. Однако, упал неудачно и подвернул лодыжку, поэтому-то и стал быстрой добычей сторожа, схватившего Пашку на шкирку.
– Дяденька! – закричал, перепугавшись, пацан. – Пустите!
– Ага, сейчас! – грозно произнёс сторож. – В милицию тебя отправлю, хулиган. Знаю, за чем вы лезли.
– Не надо в милицию, дяденька, – кричал совсем струхнувший Пашка, – я больше не буду! У меня нога болит!
– Так я тебе и поверил, шпана, а ну, марш в теплушку и не питюкай.
В теплушке у сторожа Пашка уселся на стул возле стола, заваленного всякой съестной дрянью на засаленных газетах. А сторож тем временем звонил в милицию с чёрного телефонного аппарата. Через минут пятнадцать приехал патрульный «Козелок», а Пашка не мог уже ступить на ногу, скуля от боли. Пришлось сторожу нести пацана в милицейскую машину. Седой охранник стройки был уже не рад, что вызвал милицию, ведь понял, этот паренёк никакой не хулиган, а просто поддался плохому влиянию. За то время, что Пашка провёл в теплушке, охранник осмотрел ногу напуганному пацану и напоил чаем…
Наталья Петровна пыталась выведать, кто был с мальчишкой на стройке, но Пашка молчал, как партизан.
– Пойми, Паша, – говорила она, – у тебя уже первый привод в детскую комнату милиции, но ты не совершил ещё никакого преступления, пока это шалость, но с таких шалостей начинаются серьёзные преступления. Хорошо, не желаешь сдавать своих друзей, не нужно, будь верным товарищем, но тогда отвечать придётся тебе. Передай мои слова своим друзьям. Сейчас придут твои родители, и ты, пойдёшь домой. Я не поставлю тебя на учёт в детскую комнату милиции, как хулигана и не стану сообщать на работу твоим родителям о твоём приводе в милицию, однако сообщу об этом в школу. Таковы правила. Паша, ну, ты же не хулиган!
На словах о школе Пашка встрепенулся, желая наобещать никогда-никогда больше не хулиганить, но тут же осознал глупость подобного лепета. Он уже сто раз пожалел, что вообще повёлся на Серёгины подначки.
– До свидания, товарищ майор, – сказал Пашка на прощание, после того, как в отделение милиции пришли взволнованные папа и мама и долго пообщались с Натальей Петровной отдельно от него.
– До свидания, Паша, – ответила милиционер, – но лучше нам больше не встречаться в этих стенах при подобных обстоятельствах. Надеюсь, ты меня понял.
– Да, – шепнул мальчишка и поковылял домой, понуро и крайне скупо отвечая на недоумённые вопросы родителей, понимая, что дал маху.
Пашка не выдал своих друзей, но твёрдо решил не дружить больше с Пестро, а заодно отвадить Лёньку и Мишку от его хулиганских идей. Вечером, когда отец перестал ругать сына, Пашка всё-таки не выдержал и абсолютно честно рассказал маме о стройке и о шалости в школе. Также он под влиянием слов родителей, хоть они даже не намекали, пообещал маме, что сам пойдёт к директору. Мать была рада, что её сын правильно понимает жизненные ценности и сделал верные выводы из произошедшего.
Уже ночью, когда Пашка, утомлённый нравоучительными родительскими беседами, приняв решение о дальнейших своих поступках, лежал в своей кровати, и к нему в упорно не засыпающую голову пришла идея сказки, которую задали по литературе…
В понедельник в школе перед уроками к Пашке подлетели пацаны, наперебой расспрашивая, чего было с ним, когда его застукал сторож. Мальчишка, продолжая ещё хромать с туго забинтованной ногой, рассказал всё.
– Молодец, Пашка, – похлопал по плечу его Пестро, – не сдал нас!
– Да, я вас не сдал, но сейчас я пойду к Александру Ивановичу и во всём признаюсь.
– Ты, чё, дурак? – опешил Пестро, слегка побледнев, – Нафига тебе это надо? Ведь… это… всё обошлось.
– В школу сообщат, что меня привели в детскую комнату милиции, поэтому надо признаваться. И ты, Серёга, пойдёшь со мной! А не пойдёшь, то я заложу, что ты притащил тот пистон. Понял?
– Тогда ты мне больше не друг! Ябеда! Стукач!
– А мне не нужен такой друг, из-за которого я попал в милицию! И если ты не трус, то пойдёшь со мной к директору признаваться. Что, слабо?
– И я пойду к директору, – смело сказал Мишка.
– Я тоже с тобой, Пашка, – поддержал друзей Лёнька, – отвечать, так всем! Пошли!
– А-а… мы на урок опоздаем, – принялся судорожно искать причины Пестро, чтобы не идти признаваться.
***
– Здравствуйте, чего вам, ребята? – спросил Александр Иванович, взглянув поверх очков и оторвавшись от чтения какой-то бумаги, когда в его кабинет чуток опасливо вошли трое мальчишек и буквально затолкали явно упирающегося четвёртого.
– Здравствуйте, – сказал Пашка, у которого сердце пыталось провалиться в пятки, а спина неприятно похолодела, – я хотел бы… Александр Иванович, … мне надо … мы пришли…
– Слушаю тебя, Сидоров, – директор снял очки, говоря мягким тоном, – пожалуйста, говори. Смелее.
– Это я в пятницу бабахнул на лестнице пистон, – набрав воздух в грудь, выпалил Пашка.
Мальчишке вдруг стало значительно легче от этого признания, словно какая-то тяжесть свалилась с него, и он продолжил:
– Я готов отвечать за это! А ещё меня вечером того же дня забрали в милицию за незаконное проникновение на охраняемую территорию. Я там намеревался украсть карбид, чтобы хулиганить с взрывами…
– И я там был, стоял на шухере, – перебил Пашку Мишка, не выдержав, – Александр Иванович, и на лестнице тоже был, но не остановил Пашку.
– И я был и на лестнице, и на стройке, – признался Лёнька вслед за друзьями.
– А ты, Серёжа, – обратился директор к Пестро, – где был в обоих случаях?
– Я… ну, я… это…
В этот миг Мишка больно ткнул Пестро в бок локтем, чтобы тот признавался. От директора не ускользнуло это действие, и он даже усмехнулся в усы, но мальчишки этого не заметили.
– Это я принёс пистон, – еле слышно сказал зачинщик, понурив голову и глядя в пол, – это я подговорил всех пойти на стройку.
– Понятно, ребята, – директор встал из-за стола и подошёл к пацанам, – молодцы, что признались в содеянном. Удивительная штука, мне только что пришла телефонограмма из детской комнаты милиции, но там ни слова нет, ни о тебе, Михаил, ни о тебе, Леонид, ни о тебе Сергей. А взрыв на лестнице не причинил никому вреда, кроме испуга, и виновных так и не нашли. Ну, и чему мне верить?
– Это мы виноваты, это мы, – наперебой закричали мальчишки, – честно пионерское, мы так больше не будем! Обещаем, Александр Иванович!
– Значит, вы трое бросили товарища в беде. Так?
– Мы не успели, Пашку раньше сцапали. Но мы даём слово, что не будет так больше!
– Даёте слово?
– Честное слово! – пообещали пацаны.
– Хорошо, – сказал директор и похлопал каждого по плечу, – идите на урок, а то он уже начался, скажете, что были у меня.
– И всё? – робко спросил Пашка. – Вы нас даже не накажите?
– Нет, – ответил директор, – чистосердечное признание смягчает вину. Такое с вами первый раз, поэтому на первый раз всё. А, если вздумаете продолжить, то не взыщите, будете отвечать по полной. Ясно?
– Ясно, – переглянувшись между собой, сказали пацаны.
– Вот и славно, а теперь все марш на урок!
***
– Ребята, – стоя перед классом с одной тетрадкой в руке, сказала Татьяна Алексеевна, – я совсем не ожидала, что вы все такие молодцы и справитесь с таким сложным творческим заданием. Но вот эта работа и ещё одна мне понравились больше всего своим отличием от всех остальных тоже хороших сочинений. Я просто вам прочитаю.
Класс обратился в слух, всем стало очень любопытно, чьи работы прочитает учительница.
– Однажды ночью я услышал странный разговор. Говорили новенький магнитофон и телевизор…
«Ёлки-моталки, – подумал Пашка и поднял недоумённый взгляд на учительницу, вообще не ожидая услышать именно этот текст, – это же я написал».
Сам того не ожидая, автор сочинения, которое читали перед всем классом густо покраснел.
– Магнитофон стоял на тумбе рядышком с телевизором. Напротив тумбы на тонких ножках стояла красивая «Радиола», а сбоку у стены стояло старое пианино. Каждую ночь, любопытный магнитофон приставал с расспросами к пианино: «Расскажи свою историю, расскажи свою историю». Но пианино не отвечало, потому что оно спало. Магнитофон уже переслушал истории всех вещей в квартире, а историю старого пианино не слышал. И вот как-то ночью пианино заговорило. «Родилось я в Англии в прошлом веке в мастерской Лаубергера». «А откуда ты это знаешь?» – спросил новый магнитофон. «Имя мастера написано под моей крышкой. Потом меня купили и на мне играли многие люди. Веселились и грустили, а ещё пели песни и танцевали. Меня много раз настраивали. Настройщики очень хвалили меня за красивый звук. Потом случилась одна война и вторая война. Меня через много стран перевезли в музыкальный магазин. Там меня купили мужчина и женщина с маленьким мальчиком». «А что это за люди такие?» – снова перебил рассказ пианино магнитофон. «Это бабушка, дедушка и папа того мальчика, который сейчас подслушивает наш разговор. Теперь этот мальчик играет на мне». Пианино замолчало, а я уснул.
Пашке было и приятно и очень неловко перед ребятами, ведь он побывал в милиции за хулиганство, а тут его хвалят.
– Молодец, Сидоров, пять, – закрыла тетрадь Татьяна Алексеевна, – а теперь я прочитаю ещё одну отличную работу.
На этот раз сказочное сочинение было об очень забавных существах, живущих на далёкой сиреневой планете. Пашке показалось, что это сочинение в тысячу раз лучше его про пианино и магнитофон, которое просто фигня какая-то на постном масле. Особенно такое мнение окрепло у Пашки, когда учительница объявила, чьё это сочинение. Это замечательное сочинение написала Марина, которая очень-очень нравилась Пашке. После прочтения Марина очень светло взглянула на Пашку и так улыбнулась ему, что мальчишка тут же позабыл обо всех своих невзгодах, сомнениях и терзаниях.
Автор: O.S.
Источник: https://litclubbs.ru/articles/59151-pasha-ty-zhe-ne-huligan.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: