На днях актриса Наталья Андрейченко выпустила книгу мемуаров «Откровение», которую приурочили к 40-летию фильма «Мэри Поппинс, до свидания», где она сыграла главную роль. Сегодня она больше времени проводит в Мексике, но иногда возвращается и домой.
- Вопрос, почему в последние годы редко снимаюсь, нужно адресовать режиссерам и продюсерам. Если и предлагают, то такое, от чего становится грустно, - делится со мной Наталья. - У меня же огромный актерский опыт, я много играла и здесь, и за границей, но и с такими знаниями задействуют меня мало. Помню, была на озвучании фильма Валерия Тодоровского «Жизнь взаймы», где у меня была главная роль. У моей героини такая происходит трагедия! Погибает сын, и она тоже должна вот-вот уйти из жизни… Стою я перед экраном, смотрю на себя со стороны и плачу. Думаю: «Какая же хорошая актриса эта Андрейченко!» Я в таких ситуациях умею абстрагироваться и отношусь к себе на экране как к совершенно постороннему человеку.
- Мои духовные наставники призывают учить людей добру. Представляешь до чего докатилось человечество, если добру надо учить?! Вот раньше у нас лозунг был «Миру – мир!». Нас призывали быть добрыми друг к другу. А мы относились к этому как к навязанной коммунистической пропаганде. Но это было хотя бы у нас в подсознании! А сейчас никто уже не произносит: добро, мир, дружба. И откуда же этому взяться, если люди забыли такие понятия?! Ведь сначала - мысль, потом слово, потом космос и материализация наших мыслей. Всегда получишь то, что посеял, по-другому не бывает.
- Да, иногда я вставляю в свою речь английские слова. Понимаешь, когда я жила в Америке, то изучала духовные книги, труды по философии. Все они были на английском языке. В сознании моем некоторые понятия и остались такими. Поэтому иногда мне легче говорить по-английски. Эти книги помогли мне сбить спесь, избавиться от пороков, от излишнего тщеславия… Я же, как хамелеон, сбрасываю старую кожу и отращиваю новую. Однажды я проснулась утром и поняла, что несчастна. У меня было все: жила в Калифорнии, у дома зеленый сад с пальмами, бассейн, все родные здоровы. Но счастья-то нет! И пошла в себе копаться: почему это происходит.. Я всю жизнь неслась на бешеной скорости, иногда забывая о семье, о детях… Иногда думаю, что нечестно в свое время поступила по отношению к детям. Ну, сам посуди. Сыну Мите было всего три недели, а я уехала в Одессу на съемки фильма «Военно-полевой роман», оставила его с моей бабушкой. Приехала со съемок – и тут же другая картина – «Мэри Поппинс, до свидания». Снова оставила сына. С другой стороны, ко мне часто подходят люди и благодарят за мои роли. Вот и думай: где приобрел, где потерял… Когда я была беременна Настей, на восьмом месяце, прыгала с моста в фильме «Леди Макбет Мценского уезда». Хорошая мамочка?! Сегодня Настя шутит: «Понимаю, почему я такая сумасшедшая родилась!» Ей было всего полтора месяца, когда я уложила ее в корзиночку и поехала гастролировать по Европе. Выступала с музыкальной композицией «Евгений Онегин» в сопровождении большого симфонического оркестра. Потом в России играла в театре у Табакова в спектакле «Вера, Надежда. Любовь». Вот тогда-то Максимиллиан Шелл и положил конец этой гонке, сказал, что нужно больше заниматься детьми. И я приехала в Голливуд. Конечно, это отложилось на общении с детьми. С Настей, например, были сложные моменты. Это сейчас она уже сама стала мамой. А подростком она даже из дома сбегала. Я уезжала в Россию давать спектакли, хотя нужно было остаться, ей не хватало мамки в таком трудном возрасте! Эх, только потом понимаешь, что из-за работы мы какие-то основные вещи в жизни пропускаем. Хотя кто знает, что является самым основным… Знаешь, жизнь абсолютно справедлива, и надо быть благодарным за все, что с нами происходит. Это и есть благо. Иногда случившееся кажется такой трагедией, такой бедой! А посмотришь на все это через несколько лет и понимаешь: Господи, если бы этого не случилось… Если бы, например, меня в Голливуде не прокатили «мордой об асфальт», я бы ничего не познала, не стала бы тем, кто есть. Ведь мне все пришлось начинать с нуля. Я учила английский язык, занималась спортом, танцами, брала уроки актерского мастерства у американских педагогов.
- Вообще, считаю, если ты в себе сохранил ребенка на старости лет - значит, жизнь удалась. Ну а если у тебя на душе кошки скребут, – к примеру, летишь в самолете, в «бизнес-классе», и думаешь, как бы до первой сосны добежать, чтобы повеситься, – то пропала жизнь. Мой знакомый, известный американский продюсер, однажды сказал: «Я лучше буду сидеть и плакать на заднем сиденье своего роллс-ройса, чем, как ты, сумасшедшая, на велосипеде кататься!» Что ж, каждому свое.
- До сорока лет я считала себя самой уродливой. Честное слово! Помню, в 35 так переживала, вдруг поняла, что начала стареть, казалось, жизнь закончилась. А вот когда мне исполнилось 40, вдруг ко мне пришло понимание возраста: лучше уже не будет, только хуже. Я поняла, что надо радоваться всему, что дал Господь, за все это нужно его благодарить. И стало легче жить. Да, иногда возникает некое чувство тотального одиночества. Но, думаю, это обманное чувство на самом деле. Его нужно от себя гнать… Вот совсем недавно проснулась и подумала: «Хочу домой!» Даже заплакала. Накрыло меня по полной. Потому что задаю себе вопрос: «А куда домой? В Австрию, в Америку, в Швейцарию, в Мексику – где дом? Здесь?» И тут уже ответа нет, и никто не поможет… Home, home… Домой, домой… Никогда не забуду умирающего Максимиллиана. В 2000-м мы поехали в Ригу, где ему должны были вручать приз как лучшему артисту тысячелетия. Я тогда его отговаривала... Он упал прямо на сцене – приступ панкреатита. Мужа увезли в больницу, ему предстояла операция. И вот лежит он в коме в реанимации. Я прорываюсь туда, пытаюсь с ним заговорить. На меня смотрят как на сумасшедшую. Но я-то живу по другим законам, знаю, что кома – это связь с Богом. Спрашиваю его: «Макслинка, тебя хотят порезать, ты-то этого хочешь? Чего ты хочешь?» Вдруг он еле слышно отвечает: «Home!» Но у нас же не один дом! Я начинаю перечислять ему города и страны. И на упоминании Мюнхена, он вдруг кивает головой. Я отказалась от операции, подписала бумаги и увезла его в Германию. Тамошние врачи объяснили, что резать его нельзя было, у него диабет, ничего бы потом не срослось, он бы умер. Магическое слово «Home». Вот что это такое было?.. Моя бабушка перед смертью тоже очень домой просилась.
- Однажды ты пережила клиническую смерть, когда тебя сбила машина. Что вспоминается из этого состояния?
— Ну, тогда выход из тела был минимальным. А вот целых пять минут клинической смерти у меня было лет сорок назад. Произошла трагедия, о которой я сейчас говорить не хочу. Но эти пять минут помню! Такие перелеты души от Америки до Германии! Я находилась в каком-то нереальном измерении. Это так Божественно! Вот там было «Home», я чувствовала, что была дома. И ничего не нужно, я все могла. Разве что не могла объяснить людям, что жива… Когда мне нужно было вернуться обратно, первая мысль была: «Ну вот, снова в тюрьму!»
- Наташа, после твоих слов люди подумают, что нужно уходить из жизни, там так хорошо!
- Нет, нет! Я просто хочу сказать, что по всем духовным законам мы должны готовиться к смерти, которая неизбежна. И потом уходить без страха, с радостью. А чтобы это произошло, нужно жить здесь и сейчас. Не прошлым, не будущим! Если ты так живешь, то абсолютно счастлив. Вот сейчас все кричат: ах, кризис, богатые люди боятся, что пойдут с сумой на плечах по миру. А может, очень хорошо, может, тебе это нужно: съесть чуть риса, смотреть на солнце и научиться быть счастливым. Мы вот сидим с тобой - и нам хорошо, комфортно. Может, где-то и есть кризис, но здесь и сейчас у нас в душе кризиса нет. Мы радуемся нашему общению, нам приятно. Душа не создана страдать. Поверь, я знаю, что говорю.
Подписывайтесь на канал "Пераново перо", ставьте лайки и оставляйте комментарии, потому что любое мнение интересно для нас.
Олег Перанов
