Хан никогда не делал поспешных решений. Когда ему потребовался человек, для его будущих проектов. обладающий навыками в области программирования, он привлёк свою службу безопасности, поставив задачу найти кандидата, который обладал бы не столько высоким профессионализмом, сколько высоким потенциалом, не обычным взглядом на те или иные вопросы и подходил по личным качествам. Работа была проделана ювелирная: каждую деталь в биографии потенциальных кандидатов анализировали, словно рассматривая их под микроскопом.
Марина быстро выделилась среди множества других. Её профиль, на первый взгляд, ничем не отличался от множества других — умная, трудолюбивая, целеустремлённая, студентка на последнем курсе. Но чем дольше её изучали, тем больше интересных деталей всплывало. Хан получил полный отчёт: от списков посещённых ею курсов и предпочтений в еде до привычек и того, какие книги она предпочитает читать в редкие минуты отдыха. Люди Хана знали, в какое время она выходит из дома, с кем общается, ситуацию с болезнью матери и как проводит свободное время. Которого к слову говоря почти и не было. Слежка была настолько тщательной, что каждый её шаг отслеживался и анализировался. Они знали всё: от её любимого кофе, попыток заработать на фрилансе выполняя копеечные заказы в те редкие моменты когда на это было время, до маршрута которым она возвращается домой.
Когда Хан впервые увидел её — скромную, милую, погружённую в свои мысли, с лёгкой грустью в глазах — он сразу понял: он хочет обладать ею как женщиной. В этом не было случайности — для Марины их встреча показалась случайной, но это Хан устроил эту встречу на улице. Каждая деталь была тщательно продумана, даже те девушки в клубе стоящие на коленях возле его кресла были частью композиции, реакцию на которую Хан хотел увидеть, прежде чем принимать дальнейшие действия в отношении Марины. Он хотел проверить её реакцию, узнать, как она поведёт себя, находясь в «Его Мире».
Особенно его позабавила наивная попытка Марины подстраховаться с помощью письма подруге. Как только она нажала на кнопку «Отправить позже», Хан узнал об этом письме и его содержании буквально через несколько минут. Её попытка подстраховаться выглядела трогательно и наивно. Она напомнила Хану, что за лицом красивой девочки скрывается ум и стремление сохранить контроль над ситуацией. Это был очередной и жирный плюс в характеристику Марины.
И когда их взгляды встретились в первый раз, в нём вспыхнуло острое желание. Её хрупкость и одновременно скрытая сила, её покорность и гордость — всё это пленило его. Для неё это был обычный день, а для него — начало исполнения тщательно продуманного плана.
После того как Хания дала знать Хану, что девочка подходит, завертелась следующая часть плана. Хан отдал распоряжение, и целая цепочка событий запустилась с точностью часового механизма.
Все счета за лечение её матери были оплачены почти в тот же момент. Лечащий врач удивлённо вскинул брови, когда ему сообщили, что его пациентка переезжает в VIP-палату, где ей будет обеспечен высший уровень комфорта и лечения. Персональная сиделка — опытная, приветливая женщина— появилась у порога палаты, готовая с этого дня стать её надёжной помощницей и внимательной собеседницей. Все коммунальные долги, казавшиеся Марине нескончаемыми и подавлявшими её своей безнадёжностью, исчезли, словно их никогда и не было. Маме Марины объяснили, что её дочь нашла отличную подработку. Что в общем то было не далеко от правды, так что теперь нужды ни в чём не будет. Улыбчивая администрация клиники уверяла, что все это устроила её дочь Марина.
— Ваша дочь настоящая умница. Она обо всём позаботилась, — уверенно сказала медсестра, поправляя подушку под головой женщины и ставя на прикроватную тумбочку свежий букет цветов, который был привезён специально по этому случаю. — Сейчас она очень занята, но как только сможет — обязательно свяжется с вами. Вы можете не переживать, отдыхайте и восстанавливаетесь.
Матери оставалось лишь удивляться тому, как быстро её маленькая девочка смогла устроить всё это. Сомнения, словно тени, на мгновение мелькнули в её голове: откуда у Марины такие деньги, такие возможности? Но облегчение от того, что их проблемы решены, и уверенность персонала постепенно успокоили её тревогу. Её дочь сильная и решительная, как всегда… и, видимо, гораздо взрослее, чем она думала.
А Марина в этот момент даже не подозревала, что с каждым её движением, каждым вздохом, Хан всё глубже погружает её в свой мир, где за каждым решением скрывается гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
И теперь, оглядываясь назад, Хан знал: он сделал правильный выбор.
Хан медленно обвёл её взглядом, откровенно любуясь обликом Марины. Перед ним стояла не та девушка с тротуара, а нечто совершенно другое — изящное, милое и манящее. Хания проделала поистине искусную работу, превратив её в шедевр, в настоящее воплощение покорности и женственности. В мягком свете лампады, освещавшей спальню, полупрозрачные ткани её наряда, спадавшие тонкими волнами, подчёркивали стройную фигуру и лёгкость движений. Никаб, нежно облегающий лицо, оставлял лишь едва уловимые очертания её губ и скул, создавая соблазнительную тайну, которую ему хотелось раскрыть.
Марина стояла перед Ханом, держа голову опущенной, но Хан ощущал, как её взгляд — полные волнения и предвкушения — тянется к нему, прячась за опущенными ресницами. Руки девушки были сложены на животе, пальцы слегка переплетены, словно она старалась удержать себя от неуверенных движений или попытки спрятаться от его внимательного взгляда. Каждое мгновение ожидания превращалось в испытание для её хрупких нервов. Она чувствовала, как её сердце бьётся всё быстрее, а грудь едва заметно вздымается от прерывистого дыхания.
Хан приблизился к ней, не сводя взгляда с её фигуры. Ему нравилось наблюдать, как её плечи чуть вздрагивали, а дыхание то замедлялось, то вновь учащалось, когда он останавливался в шаге от неё. Он был не просто доволен — он был поражён её преображением. На долю секунды в его голове мелькнула мысль, что, возможно, даже он недооценил, какой потенциал кроется в этой девушке. Теперь Марина казалась ему настоящим произведением искусства — хрупким, безмолвным, податливым и трогательно смущённым.
— Подойди, — сказал он тихо, но голос его прозвучал как команда, способная разрушить все преграды.
Марина медленно сделала шаг вперёд, ощущая его горячий, проникающий взгляд, словно прикосновение. Хан видел, как она судорожно вздохнула, едва услышав его слова, но подчинилась, не медля ни секунды. Девушка подошла к нему так близко, что он ощутил тонкий аромат благовоний, исходящий от её кожи. Её голова оставалась склонённой, и Хан понимал, как тяжело ей бороться с естественным желанием поднять глаза и посмотреть на него.
Он поднял руку и лёгким движением коснулся её подбородка, поднимая её лицо, чтобы заглянуть в глаза, единственное что не скрывал никаб. Марина дрожала от смущения, её губы чуть разомкнулись, словно она собиралась что-то сказать, но тут же прикусила их, боясь нарушить тишину без его разрешения. Хан видел в её взгляде целую гамму чувств — страх, покорность и что-то ещё, может быть до конца не осознанное даже ею самой.
Его пальцы едва заметно скользнули по мягкой ткани никаба, останавливаясь у завязок. Он улыбнулся — едва ли заметно, скорее внутренне, — от осознания того, что этот ритуал сейчас полностью в его власти. Ему предстояло решить, снять ли эту тонкую вуаль, открыв её истинное лицо, или ещё немного подождать, наслаждаясь томлением и её нетерпеливой готовностью следовать за ним до конца.
Хан усилием воли взял себя в руки и решил придерживаться плана. Он взял телефон, набрал номер, дождался ответа, и дал Марине трубку.
Марина замерла, непонимающе уставившись на протянутый ей телефон. Она ожидала… всего чего угодно, но точно не этого. Грубого секса, унижений, ласки, даже незабываемой ночи — её напряжённое воображение рисовало все возможные варианты и сценарии, и она старательно готовила себя к каждому из них. Она пыталась предугадать каждый его шаг, предвосхитить желания, найти внутреннюю опору, чтобы встретить неизбежное, не теряя самообладания. В её голове переплетались страх и азарт, готовность покориться и в то же время стойкость, за которую она цеплялась, как утопающий за соломинку.
Но… телефон? Марина не могла понять, как это соотносилось с её ожиданиями и тем, что она себе уже на придумывала. Недоумение, замешательство — чувства вспыхнули ярким пламенем, разлетаясь в голове, путая мысли.
Её взгляд метнулся к Хану, но на его лице не было и тени объяснения. Он просто наблюдал за ней, как за интересным экспериментом, в котором уже знал результат. Не выказывая ни намёка на нетерпение, он ждал её следующего шага, её реакции. И это только сильнее сбивало её с толку.
Внутри взорвалась буря догадок. Почему телефон? Что это за очередная проверка? С кем он хочет, чтобы она поговорила? Может быть, ей нужно доказать свою лояльность? Проявить хладнокровие? Это какой-то скрытый тест на выдержку?
Её ладони вспотели, а в груди неприятно заныло от напряжения. Мысли метались одна за другой, но вся их цепочка тут же оборвалась, стоило Марине соприкоснуться взглядом с его пристальными, тёмными глазами.
Словно прочитав её замешательство, он сделал лёгкий кивок, подталкивая её к действию, и она, как механическая кукла, машинально взяла телефон, удерживая его в руках с таким видом, будто ей дали ключ от какого-то запретного замка.
"Почему? — беспокойно спрашивала её внутренняя тревога. — Для чего?" Сердце замерло, когда она поднесла трубку к уху, ощущая глухую дрожь в пальцах. Марина была готова к чему угодно, но не к этому.
— Алло? — её голос прозвучал почти шёпотом, хрупким и неуверенным, но с каждым мгновением, обретавшим твёрдость.
— Доченька, как ты? — донёсся до неё знакомый, успокаивающий голос матери, полный радости и облегчения. — Ты у меня умничка, я тебя очень люблю и горжусь тобой, я даже не знаю, как тебе благодарить... Эта палата, сиделка, все эти условия, я как королева какая то, я даже не знала что такое бывает… Ты такая умница! Как ты всё это устроила?
Марина замерла, недоверчиво сжимая трубку. Она с трудом верила в то, что слышит. В груди что-то болезненно сжалось, а по телу разлилась волна удивления и… облегчения? Все те слова, что она так боялась услышать от матери, разлетелись вдребезги. Вместо упрёков и беспокойства за неё — слова благодарности, вместо тревоги и сомнений — спокойствие. Как будто вся эта ситуация, от переезда в элитную палату до нанятой сиделки, была организованным ею самой.
Она беспомощно взглянула на Хана, ища в его глазах хоть какой-то намёк, объяснение. Но он лишь смотрел на неё, сдержанно и спокойно с лёгкой улыбкой, позволяя ей самой сложить картину воедино.
— Всё ради тебя, мам, — наконец смогла вымолвить она, стараясь не выдать дрожи в голосе. — У меня просто… появились хорошие возможности. Теперь ты ни в чём не будешь нуждаться. Обещаю.
Мать что-то говорила, хвалила её, восхищалась, но Марина едва слышала эти слова, поглощённая своим внутренним смятением. Она вдруг почувствовала себя маленькой наивной девочкой, стоящей на краю пропасти. Ещё шаг — и падение. Только вот что-то удерживало её на краю, не давая сорваться.
Она ощущала, как вся её прежняя жизнь медленно растворяется, становясь частью чужого сценария. Всё, чего она так боялась, превратилось в одну большую иллюзию безопасности. Всё давно решено, и её тревожные попытки застраховать себя выглядели теперь смешными и наивными.
— Держи меня в курсе, — наконец сказала мать. — А главное, не пропадай. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, мам, — выдохнула Марина, чувствуя, как облегчение наконец затопило её сознание. Она передала телефон Хану и застыла, не решаясь отвести взгляд от его лица.
Он молча положил трубку на стол и, чуть наклонившись вперёд, поднёс руку к её подбородку. Марина задрожала от прикосновения, но не отвела взгляда. Её дыхание сбилось, сердце забилось в такт его движениям, словно это была музыка, на которую они вдвоём танцевали.
Он едва заметно приподнял её подбородок, заставляя смотреть прямо в его глаза. Властные, тёмные, они пронизывали её насквозь, словно раскрывали каждый её страх, каждую неуверенность.
— А теперь, — Я хочу получить всё то что я только что купил. И принять решение стоит ли снимать этот никаб.
Он обошёл её, медленно, размеренным шагом, будто оценивая каждую деталь. Его взгляд скользил по её хрупкой, но гибкой фигуре, подмечая, как ткань плотно облегает изгибы тела, подчёркивая тонкую талию и плавные линии бедер. Даже скрытая под одеждой, она казалась ему ещё более соблазнительной, что лишь усиливало его желание.
Хан смотрел на неё, как хищник, наблюдающий за своей добычей, и Марина чувствовала это каждой клеточкой тела. Она замерла, когда его руки — сильные, уверенные — потянулись к никабу.
Пальцы медленно, но неумолимо скользнули вдоль шеи, коснулись тонкой ткани и одним резким движением сдёрнули ткань освобождая лицо, открывая ему её хрупкие черты, слегка приоткрытые губы и широко распахнутые, полные неуверенности глаза. Она инстинктивно сжала губы, и в этот момент в воздухе повисло напряжение — словно что-то незримое замерло, ожидая, когда он нарушит эту тонкую грань между молчаливым созерцанием и действием.
Хан провёл большим пальцем по её нижней губе, будто проверяя её готовность, её податливость… и её покорность. Едва заметная улыбка мелькнула на его губах, когда он увидел, как Марина вздрогнула от этого прикосновения. Слегка приподняв её лицо за подбородок, он наклонился ближе. Ни мгновения сомнения, ни тени колебания — всё происходящее было решено заранее, и он знал, что эта девушка — его.
В следующий момент Хан властно наклонился и, не отрывая взгляда от её глаз, твёрдо захватил её губы своими. Это был не простой поцелуй — он словно утверждал своё право на неё, свою власть и контроль. Поцелуй оказался глубоким, требовательным, почти агрессивным, но без намёка на ласку. Марина не могла сопротивляться этому потоку эмоций — всё внутри неё будто зажглось, откликаясь на его жажду и силу. Он диктовал ритм, а она подчинилась — послушно и покорно, позволив ему увести её в этот незнакомый водоворот ощущений.
Её руки невольно потянулись к его груди, но она тут же одёрнула себя, боясь нарушить границы. Хан же, почувствовав этот порыв, лишь сильнее прижал её к себе. Ему нравилась её реакция — это смесь покорности и скрытой смелости, которая заставляла его желать её ещё больше.
Когда он наконец отстранился, оставив её бездыханной, с горящими щеками и припухшими губами, Марина встретила его взгляд — в нём светилась удовлетворённая, слегка хищная улыбка. Хан толкнул её на постель.