Пора вернуться к нашему повествованию и погрузиться в атмосферу роскошной жизни Ян Гуйфэй во дворце. Однажды, прогуливаясь с императором Сюаньцзуном, они наслаждались видом цветущих пионов в знаменитой Беседке из алойного дерева.
Этот момент вдохновил правителя на то, чтобы попросить поэта Ли Бо, великого мастера слова, посвятить своей любимой наложнице стихи. Ли Бо, знаменитый своим талантом к импровизации, не заставил долго ждать — и уже через несколько мгновений произнес строки, которые стали отражением красоты и возвышенности момента.
«Твой, словно облако, наряд, а лик твой – как пион,
Что на весеннем ветерке росою окроплен.
Коль на вершине Цзюнъюйшань не встретился с тобой,
Увижусь у дворца Яотай под светлою луной».
Ли Бо, сравнивая красоту Ян Гуйфэй с пионом, обращается к традиционным символам, которые и по сей день играют важную роль в жизни китайского народа.
Недаром Китай называют «страной цветов», где каждый цветок наделён особым значением. Лотос, например, олицетворяет чистоту, совершенство и благородство, орхидея символизирует нежность и скромность. Но пион занимает особое место среди всех этих цветов. В Поднебесной его считали императорским цветком, воплощающим роскошь, красоту и благополучие. Сравнение Ян Гуйфэй с этим символом подчеркивает не только её исключительную внешность, но и статус, который она занимала при дворе — женщина, достойная самого императора.
Интересно отметить, что Гуйфэй не совсем соответствовала современным стандартам красоты.
Она была «полновата». Поклонники называли её «пухленькой», враги же «толстой». В уже упомянутом сочинении «Нефритовая Гуаньинь» автор описывает следующую сцену: Ян Гуйфэй однажды прочла текст, который читал император. Она прочла следующие слова: «У ханьского императора Чэн-ди была наложница Фэй-янь. Тело ее отличалось такою легкостью, что чудилось, ее может унести ветер.
— А какой нужен ветер, чтобы унести тебя? — шутливо спросил император».
Сюаньцзун иногда тонко намекал на полноту своей любимой наложницы Ян Гуйфэй, но, что удивительно, её пышные формы нисколько не мешали ей грациозно сидеть в седле или виртуозно исполнять танцы. В ту эпоху в Китае ещё не был распространён обычай бинтования ног, который станет повсеместным с начала X века и будет практиковаться до начала XX века. Этот жестокий обычай, известный как «ножки-лотосы», заключался в том, что девочкам с раннего возраста туго бинтовали пальцы ног, за исключением большого, и заставляли носить обувь гораздо меньшего размера. Это приводило к сильной деформации стопы, а иногда и к полной потере возможности ходить. Размер ступни становился признаком престижности невесты: чем меньше, тем лучше. Считалось, что даме из высшего общества не полагалось передвигаться самостоятельно, а здоровые, недеформированные ноги ассоциировались с трудом и крестьянской жизнью.
В эпоху Тан, когда бинтование ног ещё не существовало, женщины, включая Ян Гуйфэй, славились своим мастерством танца. Как говорится в одном из древних китайских источников, «в танце Ян Гуйфэй была подобна фее, а её лёгкость движений напоминала снежинку».
Как гласит один из китайских источников, «Ян Гуйфэй в танце была подобна фее, а лёгкостью движений напоминала снежинку».
Император был пленен своей любовью и со временем перестал участвовать в государственных делах.
«Ее волосы подобны облаку, лицо подобно цветку,
Золотая заколка для волос украшает ее локоны.
За теплым занавесом из цветов лотоса,
Они наслаждались весенней ночью.
Сожалея только о том, что весенние ночи слишком коротки;
Вставали только тогда, когда солнце стояло уже высоко;
Он перестал посещать императорские собрания ранним утром.
Она постоянно развлекалась и пировала с ним,
Сопровождая его в весенних прогулках,
Проводив с ним все ночи напролет».
Автор этих строк - китайский поэт эпохи Тан - Бай (Бо) Цзюйи (годы жизни: 772-846 гг.), практически современник описываемых событий. Его произведение «Песнь о бесконечной тоске» посвящено истории любви Ян Гуйфэй и Сюаньцзуна. В нашем рассказе мы во многом опираемся на информацию, почерпнутую из этого источника.
Со временем Сюаньцзун всё больше отдалялся от государственных дел, погружаясь в наслаждение музыкой, поэзией и эстетикой природы, полностью сосредоточив своё внимание на Ян Гуйфэй. Его политический интерес угасал, а влияние фаворитки только росло. Это дало Ян Гуйфэй возможность возвести на важнейшие государственные посты своих родственников. Её двоюродный брат Ян Го-чжун стремительно поднялся по карьерной лестнице, став фактическим главой совета министров и заняв множество других ключевых должностей в государстве.
Более того, Ян Гуйфэй укрепила позиции своей семьи в аристократических кругах, выдав своих сестёр замуж за наследных принцев. Таким образом, семья Ян распространила своё влияние не только среди высших чиновников, но и в кругу родовой аристократии, усиливая своё могущество во всех сферах имперской жизни.
Со временем Ян Го-чжун и Ли Линь-фу сосредоточили всю полноту власти в стране, фактически став центром принятия решений. Однако их правление было далеко не блестящим. Власть в их руках превратилась в инструмент личного обогащения, и растраты государственного бюджета достигли беспрецедентных масштабов. Алчность родственников Ян Гуйфэй вызвала серьёзное недовольство при дворе, а также среди военных и чиновников. Взятки и коррупция процветали, что ещё больше подрывало стабильность государства.
В 751 году династия Тан потерпела серьёзное военное поражение в битве при Таласе от Аббасидского халифата, что привело к утрате части контроля над Центральной Азией. Это поражение стало символом упадка империи, снижая её престиж на международной арене. Внутренние и внешние неудачи, ухудшающаяся экономика и слабость военных сил порождали недовольство во всех социальных слоях общества. Императорская власть ослабевала, что вскоре привело к серьёзным последствиям для династии.
Тем временем цзедуши (военные губернаторы) становились всё более могущественными, беря под контроль значительные территории и укрепляя свою региональную власть. Одним из таких цзедушей был Ань Лушань— молодой, энергичный генерал неханьского происхождения, который заслужил благосклонность Сюаньцзуна во время войны с киданями, кочевыми монгольскими племенами. Отец Ань Лушаня происходил из согдийской знати и служил тюркскому кагану, что предполагает его согдийское или тюркское происхождение, отличное от ханьского.
Термин "ханьцы" использовался для обозначения китайского этноса. Он произошел от названия княжества Ханьчжун, названного в честь реки Хань, которая играла важную роль в истории Китая. Хотя точное значение слова "хань" остается спорным, этот термин закрепился в китайской культуре и стал этнонимом, объединяющим большинство населения Китая, которое до сих пор называют ханьцами.
Молодой военачальник Ань Лушань произвёл впечатление на Ян Гуйфэй. Он был харизматичным и энергичным мужчиной с отличным чувством юмора, что позволило ему быстро завоевать расположение придворных. Несмотря на то, что Ань Лушань был весьма тучным, это не мешало ему очаровывать окружающих своей манерой общения. Вскоре он стал новым протеже императорской фаворитки. В сочинении «Нефритовая Гуаньинь» говорится: «Ян Гуйфэй часто посылала Ань Лушаню то дорогую одежду, то шкатулки из нефрита, то чеканного золота посуду».
Во дворце начали распространяться слухи, что Ань Лушань мог стать любовником Ян Гуйфэй, хотя сам император Сюаньцзун позже опроверг эту информацию. Истинность этих слухов трудно подтвердить, но их наличие уже говорит о многом. Примечательно, что Ань Лушаню было предоставлено право свободного входа во дворец — привилегия, которой обладали лишь евнухи, наследник и некоторые принцы. Это открывало для него возможности, которые, возможно, он использовал тайно от императора.
Появление Ань Лушаня во дворце сразу насторожило его нового соперника — брата Ян Гуйфэй, Ян Го-чжуна. Он увидел в харизматичном генерале реальную угрозу для своих амбиций. Но не только Ян Го-чжуна тревожило стремительное возвышение Ань Лушаня. Во дворце и среди чиновников всё чаще высказывались опасения по поводу того, что иноземец мог оказать слишком сильное влияние на императора и его решения. Чтобы обезопасить своего фаворита, в 751 году Ян Гуйфэй решила пойти на хитрость — она «усыновила» Ань Лушаня, тем самым обеспечив ему неограниченный доступ во дворец.
Это «усыновление» сопровождалось довольно комичной ситуацией. В день своего рождения Ань Лушань прибыл в столицу, и Ян Гуйфэй, желая сыграть на шутливом настроении, завернула его в огромное полотно, как новорожденного младенца. Когда император спросил о происходящем, Ян Гуйфэй с улыбкой ответила, что родила ребенка за три дня до этого и готовит его, чтобы показать Сюаньцзуну. Император был развеселен этой шуткой, и с этого момента путь Ань Лушаня к власти был открыт.
Благодаря поддержке Ян Гуйфэй, Ань Лушань вскоре получил новое назначение — он стал генерал-губернатором сразу трех крупных пограничных округов, где возглавил армию численностью более 150 000 человек. К 742 году общая численность вооруженных сил империи Тан составляла 574 000 человек, и почти 490 000 из них служили в пограничных районах. Таким образом, Ань Лушань оказался в центре военной и политической власти, что предвещало большие изменения в империи.