«Под гнётом обстоятельств человек рискует упасть не только в западню грехов, но и в капкан собственной добродетели». Альфонс Ламартин, французский писатель.
Для меня особенно привлекательны развёрнутые истории, имеющие начало, полноценную середину и намёк на определённость. Как в гадании: что было, что стало, чем успокоилось сердце. Сегодня именно такая история. От её начала прошло больше двадцати лет, и как сложилась судьба главного героя, додумывать нет нужды.
Читайте, пожалуйста, кому интересно, историю, про которую можно сказать словами некого субъекта из кинофильма "Собачье сердце": «Двадцать пять лет, клянусь Богом, профессор, ничего подобного!»
До тридцати трёх лет Геннадий жил в подчинении — военнослужащему, пусть и в офицерском звании, всегда есть перед кем ответ держать и кому честь отдавать. В военное училище он поступал с патриотическим настроем и с ним отбыл по месту первого назначения. Ему выпал год афганской войны — незадолго до вывода советских войск из ДРА. Ранен не был, но, вернувшись, подчинился рекомендации поработать с психологом.
С развёртыванием «эры девяностых» патриотизм Геннадия не то чтобы угас, а, скажем, потерял яркость. В нём начало зреть неудовлетворение, и не находились ответы на вроде бы простые вопросы. С таким настроем, ещё прослужив несколько лет, Геннадий уволился в звании капитана. Заслуженно получил жильё в родном городе и право на льготы. Растеряться на гражданке он не успел — давний друг позвал в свою архитектурно-строительную фирму.
Сам архитектор с опытом, он видел в Геннадии верного, сметливого человека, а научиться, при желании, можно чему угодно. Часть хаоса в стране устранили, к другой — привыкли, называя новыми реалиями. Появилось много желающих иметь домовладения, сделать перепланировку квартир в допустимых пределах или ремонт «под ключ». На крупные проекты фирма не замахивалась, но клиентов хватало. Геннадию выпадало много разъездов, хозяйственные вопросы фирмы.
Большой состоятельности зарплата не обещала, но в средний класс он с ней вошёл. Оформил и легко выплатил кредит за отечественный автомобиль. В отпуске путешествовал по стране - Байкал, озеро Иссык- куль, Абхазия. Свою нежно любимую мать - Тамилу Евгеньевну, отправлял отдохнуть в санаторий. И вот тут нужно сказать, что имея однокомнатную квартиру, Геннадий постоянно проживал не в ней, а с мамой - ласковой, спокойной женщиной.
Не ради обслуживания личной персоны, а с большим удовольствием. Ему не было скучно смотреть с ней женские шоу, помогать распускать старый свитер, чтобы мать потом могла связать что-то не особенно нужное. Вместе чаёвничать, вести неспешные разговоры - всё это было Геннадию по душе. Отца - предателя не помнил, надёжной опорой мама была.
И преобразовавшись во взрослого мужика Гена не видел причины жить им отдельно - хватило разлук из-за службы. Но на "открытие" своего "лежбища," Тамилу Евгеньевну пригласил. Квартира ей показалась пустой и неуютной. Кухни, как таковой нет - барная стойка разделяла комнату на две зоны. В одной холодильник, микроволновая печь, электрический чайник да пара шкафов.
В другой - низкая тахта, телевизор, музыкальный центр, ковёр на полу, с кучей декоративных подушек. Зато в мини баре глаза от разнообразия разбегаются.
«В такой квартире у любой женщины испортится настроение. Она буквально кричит, что хозяин — на веки вечные холостяк! Или ты считаешь, что твоя невеста ещё не выросла?» — лукаво спросила мать.
«Моя невеста успеет состариться, пока меня поджидает. Я сознательно никогда не женюсь, мамуля. Эта квартира для нечастых приятных свиданий, а основное время я буду отдавать работе и проводить с тобой», - ответил Геннадий, не опасаясь шокировать мать.
«Что ж, время покажет», — миролюбиво согласилась Тамила Евгеньевна, в общем-то не спешившая отдавать сына даже в «хорошие руки».
Время показало, но не сразу. Сначала года два Геннадий жил, как планировал, — беспутно и замечательно. Выбирая очередную любовницу, он не искал именно красоты или определённый типаж. Ему нравились женщины, чем-то цепляющие, интересные. С мозгами — не моложе тридцати. Крайне редко замужние. Разведённые или просто свободные мужчину куда больше устраивали.
Несчастливых, заточенных на серьёзные отношения, обходил стороной. Спонсором не был, но по случаю делал подарки. Играл по-честному, сразу предупреждая, что «ничто не вечно под луной». Сам расставался, от него уставали. Уходил без претензий, выразив благодарность. Встретить новую пассию не составляло труда — Геннадий был весьма привлекательным и неглупым мужчиной.
Он терпеть не мог джинсы, толстовки, футболки с яркими принтами, предпочитая классические костюмы, рубашки из натуральных тканей и качественную обувь. Вовремя стригся у хорошего мастера, умеренно пользовался приличным парфюмом. В общем, был очень приятен для женщин, настроенных, как и он, на свободолюбивую волну.
В октябре двухтысячного года Геннадий ехал после работы домой и заметил мужчину: в одной руке наполненный, грозящий порваться пакет. В другой — букет роз. Вот им он и голосовал.
«Надо же, у кого-то любимая жена есть. К любовнице таким гружённым ишаком не ездят», — подумал Геннадий и, притормозив, крикнул в окно: «Эй, друг, запрыгивай! Домчу куда надо».
Мужчина, оберегая букет, неловко забрался в салон. За спиной у него болтался рюкзак. Геннадий помог его снять и, перекинув на заднее сиденье, спросил просто так: «Там тоже продукты?»
Пассажир мотнул головой: «Барахлишко. Я с вахты. Работаю в Нижневартовске. На недельку отдохнуть приехал. По жене ужасно соскучился. Два года женаты, а всё не привыкну, что Алла моя. У неё дочка есть — четырёхлетнее наказанье».
Они уже ехали по названному мужчиной адресу в соседний квартал.
«Значит, у жены второй брак?» — поинтересовался Геннадий.
«Нет. Нагуляла, дурёха. Я её из такого дерьма вытащил, что она до конца жизни будет мне благодарна».
Гена усмехнулся: «Это так важно, чтоб женщина была благодарна?»
«В случае с моей Аллой — да. При положительных обстоятельствах она бы на меня не взглянула. Королева!» — отвечая, мужчина развернулся к водителю: лицо, испорченное рытвинками, выпуклые глаза.
Геннадий воскликнул: «Чиря, неужто ты?»
«Крокодил Гена?» — ахнул в ответ пассажир.
Бывшие одноклассники обрадовались друг другу, хотя в школьные годы не приятельствовали. Генка ходил в лидерах, всегда окружённым «группой поддержки», а Сергей держался сам по себе и, по слухам, был стукачом. Его сторонились. В начальных классах его физиономию фурункулёз испортил. Отсюда — Чиря. Ну а Генка, логично, с первого класса стал «крокодилом».
"А ты что ж, с аэропорта и сразу в супермаркет? Цветы там же купил? Важная дата?" - живо интересовался Геннадий.
«Очень важная! Почти месяц Аллу не видел. Она никогда точно не знает, когда я приеду. Люблю свалиться нежданчиком. Заодно накупил всякой-всячины к ужину. Алка не больно любит готовить. Девчонка в детсаду питается, вечером им молока с булкой хватает. Жена пока не работает. Моя б воля — совсем не пустил», — делился Сергей.
«А до этого кем работала?»
«Расскажу как-нибудь. Она не местная. Привёз из Нижневартовска. А знаешь, что? Давай ко мне зарулим. С женой познакомлю. Квартира двухкомнатная — девчонка нам не помешает. Хата мне в наследство досталась. У нас же в один год дед и бабулька ушли. Я тогда ещё холостым ходил. Пригодилась квартирка. Алла и малая, само собой, к ней отношения не имеют. Птичьей прописки достаточно», — балагурил Серёга.
А чего ж не зайти на полчасика? Чисто из любопытства глянуть, что там за королева такая в жёнах у Чири!
Алла не была красавицей. Но цепляющая. Такую в любой компании сразу заметишь. Платиновая кареглазая блондинка. Круглый подбородок, пухлые детские губы, но взгляд пожившей и повидавшей женщины. Она настораживала и притягивала так, как дано только порочным особам.
Алла не осчастливилась приездом мужа, не удивилась гостю, представленного бывшим одноклассником по прозвищу Крокодил. Приняла цветы, подставила губы для поцелуя — кажется, для неё это был всего лишь обязательный ритуал, а не удовольствие. Её дочки не было слышно. Она не вышла поздороваться с отчимом, и это говорило о многом. Алла быстро сообразила закуску из того, что купил муж.
Из спиртного — пиво в банках, привезённое им из Нижневартовска. Что — оно там особенное, что ли? Считав его удивление, Чиря указал на градусы:
«Нулёвка! Здесь такое не купишь, а там появилось. Алуся моя закодирована и два года живёт согласно сухому закону. Я дома тоже ни-ни, чтоб не дразнить. Поить красивую дурочку да пользоваться желающих много. А выдернуть из дерьма и честным образом замуж позвать — один я догадался».
«Ты забыл указать, что я с шестнадцати лет содержанкой была у богатого господина. Если б не приказал долго жить, здесь бы я не сидела», — произнесла Алла без всякого выражения.
«Ну-ну. Генка — свой человек. А я ж от тебя ничего, кроме благодарности, не требую. Желательно ночной и жаркой», — осклабился Чиря, и Геннадию стало противно.
Радость от встречи испарилась. Дома ждала мать с вкусным ужином. К девяти — на свидание в холостяцкой квартире, и зачем, спрашивается, терять время на Чирю и его жену закодированную? Но тут в брючину Геннадия прокрались шаловливые пальчики, и чьи они — гадать не приходилось. Алла с непроницаемым лицом тянула пиво прямо из банки, а «посланцы» её правой ножки поглаживали и пощипывали ногу гостя.
... Месяц спустя, устав от любви, они лежали на ковре в холостяцкой берлоге Геннадия. Его клонило в сон, но Алле, как это свойственно женщинам, хотелось поговорить. Она спросила: «Ты любишь меня, Крокодил?»
Он зевнул и ответил, как думал: «Симпатию и влечение я признаю, а любовь придумана, чтобы приукрасить потребности физиологии. Это своего рода голод. Например, когда ты голодна и набрасываешься на жареную картошку — разве ты её любишь?»
Хотел перевести серьёзный вопрос в шутку, но Алла не приняла. Сменив его плечо на пышную подушку, сияла в темноте нежным телом. Прядка волос упала ей на глаза, будто давая возможность рассказывать без стыда о неприятных и даже гадких моментах её прошлой жизни:
«Я отца трезвым не помню. Потом мама, от безысходности, что ли, начала выпивать вместе с ним. Оба лишились нормальной работы. Он подряжался грузчиком в магазинах, а она мыла подъезды. Мне было четырнадцать, когда он, оступившись, покатился в подъезде по лестнице и шею сломал. После похорон мать отмыла квартиру, вспомнила, как варить щи. Но её на месяц хватило. Появились краснолицые бабы и мужики — стало хуже, чем при отце. Однажды, когда все упились, один вошёл ко мне в комнату, повалил на кровать. Я закричала, не надеясь на помощь. Но мамка вбежала, накинулась на него разъярённой пантерой, до крови прокусив щёку. Мужик ретировался, а мама и компанию разогнала. Потом долго плакала, просила прощения. Казалось, наступил перелом. Но утром притащилась её собутыльница, и они допили всё, что с вечера оставалось.»
Содрогнувшись, Геннадий спросил: «Почему ты не ушла? В тот же интернат бы попросилась или к родне».
"Я ушла в более лучшее, как мне казалось место. В шестнадцать лет меня пригласил в содержанки один немолодой господин. Переехала я к нему летом и в сентябре в школу не пошла. В училище поступила, на парикмахера. Мне с ним неплохо жилось. Большой дом приходила тётенька убирать. Другая - готовила. Господин меня баловал, наряжал..."
"Как странно ты его называешь."
«Он так велел. Странный, но можно терпеть. Я чуть больше года у него прожила. Он обмолвился, что женится, когда мне восемнадцать исполнится, и оформит обеспечение. Чуть-чуть не успел — конкурент нанял бандитов, и моя спокойная жизнь закончилась. Дети его набежали. Меня вон выставили. У матери в квартире случился пожар, и теперь она жила без мебели, среди почерневших стен.
Училище я не закончила. Жила у того, кто позовёт. И пить начала. Милку родила неизвестно от кого. Хотела в роддоме оставить, но не смогла. Много чего повидала и никчёмную жизнь закончить думала. Сергей, твой бывший одноклассник, меня спас. Увёз вместе с Милой из Нижневартовска. Лечиться заставил, женился. Благородный.
Но это его желание, чтоб я благодарной была, уже в печёнках сидит. Ты видел — он безалкогольное пиво привёз, считая, что сорваться могу. Заботливый, спасает меня, и всё противней становится. Я без него бывала в баре, пила алкоголь и не втянулась. Значит, к прежнему никогда не вернусь. Любви настоящей хочу. С тобой, крокодильчик ты мой любимый. Увидела и влюбилась. Первый раз такое со мной. Скажи, что тоже любишь меня», — исповедовалась и молила Алла.
Обняв её, Геннадий ощутил вкус слёз на щеках. Бедная девочка в тисках обстоятельств. Он шепнул: «Люблю, люблю, не переживай». Так говорит родитель ребёнку о дорогой игрушке: «Куплю, куплю». И не покупает. Никогда.
Миновало полгода, и Алла стала казаться мужчине капканом. Молодая, красивая, изощрённо опытная в любви. Такая, какой у Геннадия ещё не было. Казалось бы, что ещё нужно холостому любителю женщин? Попробуем разобраться. Представьте отличный, выдержанный коньяк, к слову, предпочитаемый Геной.
Первая порция согревает и снимает напряжение трудовой недели. Вторая — вгоняет в лёгкий кураж. Третья — тянет к «умному» разговору. Четвёртая — клонит в сон. От пятой уже тошнит. В принципе, неплохо раз или два в месяц вот так гульнуть. А вот если каждый вечер — перебор. По крайней мере, для Геннадия. Он любил посещать местный театр, не пропускал гастрольные постановки.
На концертах бывал выборочно, уважая рок, джазовые композиции, бардов с их умением встревожить душу. Выставки ценил любые — нравилось спокойное созерцание. Бару предпочитал ресторан — культурно, музыка, красивые женщины, вежливые официанты. В то время как в баре — шум, гам, дым коромыслом. Охранники то и дело гасят конфликты. Народ разношёрстный, падкий на запретные искушения.
Наконец, у Гены была мама с её вязанием, недочитанный детектив. Алла тянула на себя всё, требуя чуть ли не ежевечерних встреч и отнимая выходные. При этом увлечения любовника не разделяла. Койка — бар. Бар — койка. Вот это было по ней. В период жаркого начала романа подобный ракурс отношений казался Геннадию любопытным.
«Наряженный» по вкусу Аллы в джинсу и кроссовки, он ощущал себя на двадцать пять лет вместо родных тридцати шести. Повышая градус, пили коктейли, дёргались на танцполе под медленную музыку, не стесняясь целовались взасос, прилипнув друг к другу. Такова была Алкина суть — врождённая или приобретённая, не важно. Но не Геннадия. Страсть ушла. А вместе с ней - уважение к Алле.
Наступил анализ не в пользу порочной любовницы — плохой матери, неверной жены, пустой, нигде не работающей бабёнки. Точку поставил очередной вечер в баре. Они уже третий час здесь находились. Геннадий раздражённо скучал, и спиртное не помогало. У Аллы блестели глаза, пунцовели щёки. Она с видимым удовольствием тянула коктейль через трубочку, а свободной рукой гладила колено любовника, забираясь всё выше.
Геннадий увидел, каким взглядом смотрит на Аллу мужчина за столиком сбоку. Как на бифштекс, вон даже, кажется, слюной капнул на стол. И вроде что такого - они не в музее, тут все присутствующие далеки от морали. Но Геннадия затошнило. Он понял, что обожрался Аллой - бифштексом. Их страсть, уменьшившись до жалкой страстишки, преобразоваться в нежность не имела потенциала.
Кое-как дотянув вечер, он отвёз надоевшую пассию домой на такси.
«Почему не к тебе? Завтра воскресенье», — заныла Алка.
«Выспись и дочь забери от няньки. Проведи с ней хоть один выходной. В парк своди на качели, сказку почитай. Обед нормальный сготовь. По числам — скоро муж твой приедет. Пора, Алла, притвориться хорошей женой. И оставь меня в покое хотя бы на месяц. Потом поговорим всерьёз», — не стесняясь водителя, говорил Геннадий.
И испытал облегчение, когда она, вывалившись из машины, вошла в подъезд. Удивительно, но надоевшая любовница не давала о себе знать больше месяца. «А она не так глупа», — порадовался Геннадий, с удовольствием возвращаясь к жизни без джинсы и прокуренных баров. Он так нагулялся, что на женщин смотреть не хотел. И вдруг Алла позвонила ему на домашний. Сказала дрожащим голосом:
«Гена, нам нужно срочно поговорить. Я недалеко от парка. Давай там и встретимся».
Он ожидал чего угодно - слёз, упрёков, но только не синяка на её лице. Уже пожелтевшего. Алла была не одна, а с дочкой. Обе бледные, испуганные.
«Мы теперь бездомные, Гена. Сергей подал на развод. А я беременна — от тебя», — прошелестела Алла и заплакала.
В тот вечер дома Аллу встретил муж. Вернувшись совсем в неурочное время и не обнаружив жены, он у окна затаился, не включая свет. Алла могла не прийти до утра, но с любовником не задалось, и она попала в руки разъярённого мужа. Мечась с решением, он её выгнал не сразу. Но благодаря вездесущей соседке «досье» Аллы пополнилось — муж узнал много интересного о жене. Например, про любовника.
Кто он, Алла не призналась. Её начало тошнить, и это было не сотрясение от тяжёлой руки Чири. Купив тест, поняла, что беременна. Не от мужа. Вот тогда он подал на развод и выставил Аллу за дверь вместе с дочкой. Какое-то время она жила у старушки, которой оставляла Милку, проводя вечера и выходные с Геннадием. Но у той забеспокоилась дочь — это было время приватизированных квартир и мошенников.
Единственной надеждой Аллы стал любовник. Разместив нежданную проблему в своей холостяцкой квартире, Геннадий исповедовался перед матерью и спросил совета, как поступить. Тамила Евгеньевна вздохнула:
«Я ожидала чего-то подобного. Любимой женщины у тебя нет. Женись на Алле ради будущего ребёнка. И девочку жалко. Даст бог, уживётесь».
Геннадий женился на Алле - капкан захлопнулся. Впрочем, не особо болезненно. Постепенно он привык, что у него есть жена и дочь - Милу мужчина удочерил. Всю беременность Алла тихой мышкой жила, заглядывая мужу в глаза и стараясь подружиться с Тамилой Евгеньевной. Только однажды Геннадий учуял запах спиртного.
Жёстко предупредил: «Ещё раз такое повторится — выгоню к чёртовой матери и лишу родительских прав. Ты этого хочешь?»
Подошёл срок, и Аллу увезли в роддом. Она родила здорового мальчика. Назвали его Валерием. К году он стал копией Геннадия. Большая часть семейной жизни, особенно с двумя детьми, далека от праздника. Будни, состоящие из работы, домашних забот, воспитания дочки и сына. Выходные разнообразили прогулками, мультиками, играми — с ними же. Геннадий втянулся, а вот Алла заскучала.
«Запишись на курсы, стань парикмахером, как ты хотела когда-то. Не будешь же вечно дома сидеть», — советовал жене Гена.
Она молчала. Улучив момент, уходила куда-то. Возвращалась с сильным запахом духов и жвачки. Выбрасывая мусор, Тамила Евгеньевна замечала в пакете смятые банки от коктейля с водкой. А к трём годам сына Аллу уже было не остановить. Денег на выпивку ей не требовалось — достаточно было прийти в бар, чтоб «такую красивую девушку» угостили.
Иногда не появлялась дома по нескольку дней, а вернувшись, принимала душ и падала в кровать. Ни муж, ни дети ей были не нужны. В отличие от бывшего мужа Аллы, роль спасителя порочной жены Геннадий не рассматривал. Поговорив раз сто, дал совет обратиться к наркологу. Алла не вняла, и он с ней развёлся. Ещё до суда у них был уговор: Алла добровольно отказывается от детей, а Геннадий не требует с неё алиментов и оказывает «единовременную материальную помощь».
С этой помощью совершенно свободная, ещё молодая и красивая Алла укатила в Сочи, и след её навсегда затерялся. А Геннадий остался с матерью и двумя детьми. Со временем он вернулся к подобию той жизни, которую вёл до встречи с Аллой. Без фанатизма и ущерба для своей неполной семьи. Жену не искал. Старался деньжат заработать побольше, чтоб вывезти маму и деток на море и обеспечить им нормальную жизнь.
Мила уже вовсю в школе училась, Валера в детский садик ходил. Оба обожали отца с бабушкой, и это было взаимно. Семью эту я знала хорошо и смею утверждать, что родитель из Геннадия получился искренний и замечательный. С детьми он дружил и держался на равных. С Валерой построже — всё-таки мальчик, с Милкой-Людмилкой был как пластилин. Что желала, то и «лепила» из папки.
В 2015 году мы с мужем перебрались в загородный посёлок, а несколько лет спустя нам понадобились строительные услуги. Вспомнив про Геннадия, а больше - про фирму, в которой он работал, позвонили ему и пригласили приехать. Выбрав время, он прибыл. За пятьдесят - изменился, конечно, но по-прежнему интересный мужчины с лёгкой сединой и немного поплывшей фигурой.
Сначала поговорили о деле. Потом пообедали без спиртного — гость за рулём. Геннадий рассказал о своих. Тамила Евгеньевна постарела, плохо слышит, но в целом обещает дожить до правнуков. Дочь колледж закончила, секретарём работает. Сын — школьник, вошёл в возраст нигилизма и особого внимания требует. «Думаю, справимся. Парень он неглупый, мечтает стать моряком», — говорил Гена.
Напоследок показал фотографию Людмилы и Валерия. Дочь — очень хорошенькая, на мать совсем не похожая. Вопреки моим ожиданиям, сын стал «не папиным» — ничего в нём не было от Геннадия.
Я удивилась: «Надо же, как изменился Валера!»
Геннадий согласился со странным выражением на лице:
«Да, сам в себя пошёл. Или... в отца. Я ведь тест на отцовство сделал, когда это стало свободно. Почему? Да чёрт его знает. Вот, может, оттого, что всё моё куда-то в нём подевалось. И оказалось, что биологический папаня Валерика кто-то другой. Может, бывший муж Аллы расстарался, пока отношения выяснял, или третье лицо. С Аллы станется, хоть и утверждала, что любит только меня. А что я хотел? Дурному мужику — дурная бабёнка».
«И что же дальше, Гена?» — осторожно я уточнила.
Он рассмеялся: «Да то же, что и раньше. Я папа, а они — мои дети. Исполнится Валерию лет двадцать пять - дам ознакомится с тестом».
от автора: Имена героев изменены. История описана с согласия.
Благодарю за прочтение. Пишите. голосуйте. Подписывайтесь. Лина
