– О, ты уже здесь? Привет, дорогой, рада видеть, – благоухающая французским парфюмом Ирка визуализировалась в кабинете, всем своим видом демонстрируя успешность и процветание.
– Ты, как всегда, великолепна, – Вершаев поднялся из кресла навстречу гламурной хозяйке заведения, которая, впрочем, была для него все тем же «своим парнем». Она, как никто другой, разве что его Нинон, знала его нутро и не осуждала. Напротив – с готовностью шла навстречу желаниям бывшего одноклассника, тем более что их выполнение полностью отвечало ее собственным интересам.
– Ирусь, как ты думаешь, что все-таки спасет мир – быть может, банальный секс? – философский вопрос сам собой слетел с губ Вершаева, все еще пребывающего во власти горячих картинок из прошлого.
– Ну, если не спасет, то по крайней мере, продолжит его существование, – рассмеялась бизнес-леди, отлично понимая, к чему клонит випклиент. – Вероника пока работает с шестом, скоро заканчивает выступление, и она вся твоя. Хочешь, пройди в зал, посмотри на нее...
Вероника. Та же короткая кокетливая стрижка, та же точеная фигурка, тот же цвет глаз, поощряющих и всепрощающих. Когда он впервые увидел ее здесь, нещадно прогибающуюся у шеста, то будучи изрядно подшофе решил, что это Ленка каким-то непостижимым образом материализовалась.
В тот день Олег выбрал для вечера какой-то другой сценарий, и Лемешев возблагодарил судьбу за то, что был один. Вероника, конечно, не Ленка, ни по характеру, ни по образу жизни, но внешнее сходство каково! Только с ней Вершаев мог разрядиться, и физически, и эмоционально, предпочитая в такие эксклюзивные вечера появляться в «Венеции» без друга. Ни к чему ему знать про Веронику.
– Нет, пожалуй, давай лучше по чашечке кофе за встречу.
– О, конечно! Маша, два кофе.
– Как идут дела, как бизнес?
– Твоими молитвами, Мишенька. Если честно, не все гладко. «Крышу» вот пришлось поменять, старая, как говорится, прохудилась. С девочками бывают проблемы – поди найди таких, как та же Вероника, талантливых и молчаливых, гибких во всех смыслах этого слова...Ты же знаешь, в моем клубе клиенты не с улицы, а я своей репутацией дорожу...
– Ну, со студентками иняза, желающими подработать, думаю, проблем не будет! Хотя, на мой взгляд, что касается языка, то для того, чтобы в совершенстве им владеть, вовсе не обязательно учиться в инязе.
– Ох, шалунишка! – Ирка кокетливо ткнула наманикюренным ноготком вбок Вершаева. – А где, кстати, Олег? Что-то ты все один да один захаживаешь.
– А Олег, похоже, во второй раз встретил женщину своей мечты. – Михаил Алексеевич вложил в ответ максимальное количество позитива, однако неудачный глоток горячего кофе сделал в этот момент свое дело, и Вершаев закашлялся.
– Вижу, ты выбор друга не одобряешь. Что, опять не поделили? – Ирка была в курсе Ленки-Вероники, и потому позволила себе прямолинейность – ни Вершаев, ни Лемешев никуда от нее и так называемых вип-услуг ее клуба не денутся, а отказать себе в удовольствии поиграть на мужских амбициях она не собиралась.
Все они кобели! Тем более те, от кого не воняет и кто при зелененьких. Что бы она без них делала! Это ж ее рабочий материал, из которого можно лепить все, что угодно, ее бизнес-перспектива.
Здесь надо отметить, что со времен своей супружеской жизни нынешняя хозяйка «Фелиции» к традиционному сексу была абсолютно равнодушна, предпочитая физически развлекать себя-любимую с помощью самых разнообразных игрушек, смакуя собственную независимость и морально наслаждаясь садо-мазо других, кому для самореализации так необходим партнер, ну, или партнерша.
Ирка незаметно бросила взгляд из-под чашечки кофе, поднесенной к губам, на нервно усмехнувшегося в ответ на ее вопрос Вершаева. Холеный...Куда только делся тот мягкотелый мальчишка, которым она его когда-то знала? Куда делась она сама, грызущая яблоко после школьных занятий на лавочке возле дома со своим школьным товарищем?..
Собственно, те разговоры явились для нее чем-то вроде курсов по постижению мужской психологии. Вот и пригодилось, вот и встретились спустя столько лет. Холеные снаружи и все так же ждущие чуда внутри. И Олега это, кстати, касается в самую первую очередь, она-то знала.
Ирка снова искоса посмотрела на Вершаева. Прямо-таки видно, как сгорает человек в страсти и в ненависти. Вот ведь правда – не делай добра, не получишь... Если бы не Олег, не его бесшабашная хватка лидера еще со школьных времен, не сидел бы сейчас Вершаев перед ней. Да и сама она Лемешеву была обязана – помог на первых порах раскрутиться.
Только в их амурные дела она ни за что не полезет. Но чем может, конечно, поможет. Кобели! Все мужики такие, и ее экс-благоверный, и школьные товарищи не исключение. А еще мнят себя «царями» Вселенной. Ох, ну да ладно, чем можем, поможем. За умеренное вознаграждение, разумеется. Мишка-то, как видно, весь в предвкушении, бедняжка...
– Вероника закончила? Пусть зайдет в мой кабинет.
Вечер только начинается и обещает быть ядреным, как текила.
***
Утро следующего дня просочилось в спальню Олега лукавым лучиком мягкого сентябрьского солнышка, от чего тот чихнул и окончательно проснулся. Правая рука затекла от сонного ночного объятия – вот она, Светлана, умилительно посапывает рядом. Он провел по разметавшимся рыжим волосам, такая родная...
И тут же вспомнилась Ленка, ее тихие слова в монастыре: «одному в миру спастись трудно». А от чего, собственно, спасаться? Да и надо ли? Каждый заслуживает того, чего заслуживает, в это Олег свято верил. Ну, а по поводу религии...
В детстве мать его крестила, но он практически ничего не помнил. Иногда, лет до двенадцати, она брала его в храм, где Олегу, помнится, было крайне скучно и неинтересно. Ну, а затем взросление, поступление в институт, переезд в столицу и ступени, ступени событий, которые строил и преодолевал он сам, веря только в себя и в удачу.
Мать, пока была молодой, набожностью особо не отличалась, но всегда говорила, что материнская молитва творит чудеса. В глубине души Олег с этим соглашался, но к религии по большому счету был равнодушен. Очень много разных догм, ограничений...До сих пор непонятно, как его Ленка, не знавшая ни единой молитвы в бытность их совместной жизни, решилась на такой шаг и похоже, обрела себя в монашестве.
Что-то в этом все же есть. Какая-то великая тайна мироздания кроется в черных женских фигурках, смиренно спешащих в храм к началу очередной церковной службы. Что-то все же где-то есть.
Прекрасное и мудрое, всепонимающее и всеобъемлющее.
Что-то или кто-то, кому и он, Олег, небезразличен. Его помыслы, его судьба. Это он ощутил тогда, в храме в Дивеево, и испугался. Лики святых смотрели, казалось, на него одного с икон строго и проницательно, прямо мороз по коже. В районе желудка что-то шевельнулось и пошло наверх, и вот уже комок в горле. Ленка почувствовала, сжала его ладонь, и он успокоился. Тепло ее руки было таким умиротворяющим и в то же время обнадеживающим, что Олег четко понял: все будет хорошо. Ленка обязательно поправится.
Тогда он впервые в жизни позволил себе поверить не в результативность своих поступков и устремлений, а в некую непознанную эфемерность, исходящую от икон и льющуюся солнечным светом с церковного купола.
И вот теперь Светлана. Кем-то посланная и зачем-то. Этим самым мирозданием, что ли, невольно усмехнулся Лемешев. Думал, что очередная сексуальная блажь, которую как правило забывал уже спустя день, другой, а то и раньше. Однако прошло больше месяца, а она не отпускала, и минувшей ночью Олегу было несказанно хорошо в ее ласках.
В раздумье он намотал на палец золотистую прядь и поймал себя на мысли – все идет так, как и должно быть, он попробует с ней, попробует еще раз познать мироздание, чтоб его, через эту наивную женскую изысканность, что подсознательно так подкупала Олега. С этого утра и у него, и у нее все пойдет по-другому. Одному в миру спастись сложно. По крайней мере, от пустоты одиноких пробуждений, когда особенно остро ощущаешь важность момента между прошлым и будущим. Вдвоем – шанс.
Олег едва коснулся щеки Светланы и решительно направился в кухню приготовить по чашечке кофе. Пусть еще немного поспит, день сегодня насыщенный, один на двоих, и да пусть будет так.
***
Эти полудремотные утренние минуты она теперь любит больше всего. В каждой клеточке – такая радость бытия. И что тут еще добавишь? Даже для телерекламы не открытие: счастье – это до изумления просто. Солнечный лучик, пробивающийся сквозь шторы, запах свежесваренного кофе, бодрящий из кухни. Сваренного им для нее, только для нее.
Олег, похоже, вовсю колдует на кухне над их первым совместным завтраком.
Светлана сладко потянулась в непривычной истоме. Тело еще хранило печать ночных ласк, а душа...
Душа уютно повернулась на другой бочок, тихо промурлыкав «я же тебе говорила», нежилась в предчувствии грядущих перемен. Наконец-то все то, чего она подспудно желала, начало исполняться. Мужчина, с которым интересно и которому интересна она сама, который дарит замечательное ощущение внутренней стабильности и защищенности, а она взамен...О, Светлана подарит Олегу много, очень много. Всю себя.
Он рядом, мужчина, которому она все же смогла поверить вопреки давнему, еще с юношеских времен, табу. Как же ей этого не хватало! Оказывается, совсем не страшно входить в новый день, кокетливо подмигивая своему растерянно притаившемуся во-он в том углу одиночеству.
Пока еще оно не хочет понять и принять – ну как же без него? Не беспокойся, побудем немного вместе, у нас всего-то каких-то утренних пять минут. Еще ненадолго закроем с тобой глаза и вдоволь покачаемся на качелях детства: вверх-вниз, вверх-вниз... Манит синевой загадочное небо, мягко принимает земля. Теперь она знает точно: что бы в жизни ни происходило, по-другому не может быть.
Сегодня столько предстоит. Первое, что надо сделать – созвониться с Викторией Александровной, осчастливив ее известием, что съезжает из коммуналки, забрать вещи. Еще звонок бабуле, порадует новостями и конечно, попросит совета...У нее особое чутье, да и в травах она толк знает.
Светлана с детства помнит, как к бабуле люди обращались, кто какую болячку заговорить, у кого в семье не ладилось, а бабуля, бывало, просто выслушает, осенит себя крестным знамением, руку на голову гостю положит и всего-то несколько слов скажет, а человек другим уходит и знает, что делать, чтобы решить свою проблему.
Как же Светлана соскучилась по ней, по ее мягкой ненавязчивой мудрости, по загрубевшим рукам, в которых столько любви. Ох, и обрадуется она, услышав хорошие вести от любимой внучки!
Да, обязательный звонок на работу, ну как же она забыла – она ведь работает, и не где-нибудь, а в московском издании, где для нее «созданы все условия»! Главред, конечно, не возрадуется и будет, скорее всего, несколько удивлен дерзкой просьбой задержаться до обеда – Светлана Стрельцова до сих пор старалась не отягощать руководителя личными проблемами. Но сегодня она может себе и это позволить, тем более что журналистская совесть у нее чиста: статья готова и одобрена генеральным «Энергии-плюс».
Бог мог! Ну, кто бы мог подумать, что не кто иной, а он, Олег Лемешев торжественно входит в комнату с двумя ароматно дымящимися чашечками кофе и тостами на серебряном подносе!
– Проснулась? Давай завтракать.
– Давай. – Светлана осторожно взяла фарфоровую чашечку и с наслаждением отпила глоток. – Как вкусно! Спасибо. Знаешь, мне никто до сегодняшнего утра не приносил кофе в постель. Тебе правда понравилось мое творчество?
– Однозначно. Молодец, уловила и сделала акцент именно на тех моментах, которые важны. И манера письма твоя понравилась, легко и тепло, я бы так сказал. Тебе явно это дано, и гораздо больше, чем ты предполагаешь, поверь. Кстати, весьма мудро, что ты предложила свое творчество в качестве приятной «закуски» ко вчерашнему очень разнообразному меню, поскольку потом у меня вряд ли нашлись силы включать мозги.
Олегу вновь ее безумно захотелось, и он властно забрал из рук Светланы чашку кофе. Она сидела в его рубашке на его шелковых простынях, подложив под себя ноги и, похоже, хотела того же. Зелень в глазах увлажнилась, губы приоткрылись, то ли готовясь ответить на его монолог, то ли в предвкушении смелых мужских ласк, в которых так комфортно и неизведанно.
Он сел рядом также. Притянул к себе, не отрывая взгляда от зовущих глаз. После вспышки очередного единения пришло расслабление. Глаза их были закрыты, тела порознь, сердца бились в унисон, удовлетворенные истиной из глубин веков – запретный плод особенно сладок. И только отведав его, можно по-настоящему познать друг друга.
***
Вершаев, как обычно, просматривал в своей фешенебельной кухне утреннюю прессу за чашечкой кофе, любезно приготовленного Нинон. Вот с кем ему повезло! Никакой ревности, по крайней мере «вслух», несмотря на его вчерашнее позднее возвращение, ни лишних расспросов.
Супруга Михаила Алексеевича вот уже который год проявляла ту самую женскую мудрость, о которой мечтает большинство мужчин. Казалось, ее все устраивает. Впрочем, так оно и есть.
Трансформация из продавщицы небольшого ювелирного бутика Нины Рябкиной во вторую половину амбициозного столичного бизнесмена была пределом намерений коренной москвички. Ее родители, когда-то приехавшие из далекого Новосибирска возводить высотки в столице и осевшие здесь на долгие годы, оставили ей в наследство небольшую двушку, и не где-нибудь, а в Сокольниках.
Сами же, нажив тяжелым строительным трудом радикулит и хроническое чувство усталости, едва дочка встала на ноги, решили покинуть мегаполис, обретя спокойное счастье в деревенском домике в дальнем Подмосковье.
Учиться Нинон особенно не стремилась, все, на что сподобилась после школы, так это закончить курсы дизайнеров, а затем по случаю устроилась в ювелирный магазинчик – в окружении бриллиантов в золотой оправе ей было комфортно.
Да и покупатели сюда захаживали не из бедных. И она чуть ли не ежедневно рисовала яркие картинки в своем воображении – когда-нибудь один из них приобретет дорогое украшение для нее!
И это будет не просто подарок, а предложение руки и сердца, за которым последует совсем уж беззаботная жизнь с «навороченным» мужчиной. Уж с ним-то она развернется, и своего не упустит, и сможет лепить его, как говорится, по своему вкусу и на свое усмотрение.
Это должно быть весьма интересно – в деле проверить эффективность различных приемов, на описание которых не скупятся современные психоаналитики. Подобных книг в домашней библиотеке Рябкиной имелось немало.
Вот настоящие учебники жизни, следуя которым можно добиться всего, чего хочешь – говорила сама себе девушка, дочитав очередную новинку. Главное – наметить конкретную цель и систематически «прокручивая» ее внутри себя, таким образом приближать ее. Сомнений здесь быть не должно! По принципу «видеть цель и не замечать препятствий».
Кстати, она именно так себе его и представляла: солидный, что называется, «в теле», и всенепременно в очках, придающих некую загадочность и гламурность. Едва будущий супруг переступил порог ювелирного, она четко знала – это он.
То, снимая очки в массивной и явно и недешевой роговой оправе, то вновь механически «вешая» их на нос, он выбирал украшение так, словно в первый раз. Явно волновался. И скорее всего, при всех светлых чувствах к даме, которой предназначался презент, не забывал об экономии.
Значит, денежки считать умеет, и это плюс, усмехнулась тогда про себя предупредительная продавщица, помогая сделать выбор Вершаеву.
Милое колечко со скромным бриллиантиком наконец-то обрело хозяина. Провожая взглядом покупателя, Рябкина точно знала – скоро она увидит его вновь. И не ошиблась: спустя каких-то два часа он буквально влетел в бутик на всех парах.
Дело было перед закрытием, народ весь рассосался... Миг – и бархатная коробочка перед ней на стеклянной витрине. Очки в руке, и взгляд, требовательно-умоляющий, будто бы о спасении, и всего два слова: выходи за меня!
У нее и теперь мурашки по коже при воспоминании об этом. На миг она закрыла глаза и поняла – сейчас она соломинка для этого сумасшедшего незнакомца, затем будет спасением. И это взаимно.
В тот момент ее абсолютно не волновала предистория вернувшегося колечка с бриллиантом – азарт захватил ее, разлившись теплом внутри живота и влагой между ног. Так, с разбега, в замужество с головой – этот эксперимент понравился ее душе и явился мощным стимулом к воплощению новой цели. И таковая уже созрела в красивой головке.
***
– Мишель, тосты будешь? – проворковала Нинон, присевшая рядом с кофе.
– О, нет, солнце, это лишнее, – широко улыбнулся, оторвавшись от газетной полосы, Вершаев.
– Люблю, когда ты удовлетворен, это положительно отражается на мне, любимый....
– Удовлетворен? И не хочешь узнать, кем, рыба моя? – Вершаев приобнял за талию свою благоверную, зная, прекрасно зная, что последует за этим.
– Хочу, конечно, но главное, хочу, чтобы ты любил только меня. Любил, а не пользовался мною для удовлетворения своих низменных потребностей, – игриво добавила.
– Ну, ты же знаешь, так хорошо, как с тобой, мне ни с кем не может быть, – Вершаев уже вовсю оглаживал ее холеное тело под тонким шелковым пеньюаром.
Сейчас он был предельно откровенен: Нинон давала ему не только и не столько качественный секс, сколько полную внутреннюю свободу, некую страховку от возможных мужских поражений, потому что даже в этом случае она вела себя так, будто он и только он является единственным и неповторимым героем ее романа.
Этой свободой он дорожил, как и ее советами. А она смаковала ту зависимость мужа от нее, которая в результате родилась.
Ей нравился его несмелый напор, его мужская подчас напускная грубость, сплетенье эгоизма и щедрости, замешанных на загадочной вседозволенности, которую позволила она сама.
– Что, вчера вечером не наелся?
– Молчи, лучше молчи, Нинон! Ты у меня одна за всех, ты у меня одна...
Мгновением позже перед глазами Вершаева сначала прошла медсестра Танька, предмет его юношеского вожделения во сне и его лучшего друга наяву. Затем – отчаянно кричащая Ленка, по-прежнему недоступная. Вероника, старательно выполняющая его мужские капризы.
Они стремительно промелькнули и растворились в недрах пульсирующего сознания. Затихла и Нинон. И только темные, приятно волнующие всплолохи, идущие откуда-то из района солнечного сплетения, напоминали о том, что он не один.
***
Светлана давно не испытывала такого прилива позитивной энергии. И этот поток усиливался с каждым событием дня. Прощальная поездка в коммуналку, где они с Олегом быстренько собрали ее нехитрые вещички – по ее настоянию, не хотелось оставлять ни йоту своего присутствия!
Телефонный разговор с Викторией Александровной, ставший для той не слишком-то приятным сюрпризом. Небольшой шопинг, в ходе которого Лемешев порадовал молодую женщину самыми разнообразными модными новинками.
– Тебе идут платья. Не брючные костюмы и не юбки-карандаши, хотя тоже неплохо. Но именно в платье ты выглядишь особенно женственно, – довольно констатировал Олег, когда они наконец вышли с объемными пакетами из дорогого столичного бутика.
– Мне нравится твоя наблюдательность, и мне тоже нравятся платья, – Светлана легко рассмеялась в ответ, осторожно беря под руку мужчину, который столь прочно поселился в ее мыслях и тайных, пока что размытых желаниях. Главное – он наконец-таки рядом и никуда не уйдет, не исчезнет в лабиринте бесконечных будней...
Однако в этот момент что-то тихо кольнуло внутри: сейчас он выносит вердикт по поводу ее гардероба, а что завтра возьмет под контроль? В принципе, сам по себе контроль со стороны мужчины неплох, но это лишь в том случае, если взгляды по тому или иному вопросу совпадают.
Ну что за двойственность натуры! Она ведь хотела интриги и в то же время внутренней защиты, и все это давно подспудно искала в мужчине. И сейчас, когда он, интересный тебе, еще непознанный и такой желанный, галантно открывает дверь машины, небрежно бросая на заднее сиденье яркие пакеты – для тебя, исключительно для тебя!
Сейчас тебя что-то колет внутри – не слишком ли он категоричен во мнениях? Давления Светлана Стрельцова не терпела. Или это одиночество требовательно напоминало о себе и не хотело прощаться?..
– Мне надо в офис, тебе, как я понимаю, в редакцию, – резюмировал ее спутник, затормозив на очередном светофоре. – Я тебя подвезу, а вечером заберу. Как странно. Я уже скучаю...
Лемешев задумчиво скосил взгляд на сидящую рядом притихшую Светлану. Что-то в ней есть такое знакомое, родное. Что-то, что не хочется отпускать, а хочется лелеять и взращивать, и подгонять под себя. С этого дня она – его женщина. И он постарается сделать все, чтобы ей было с ним хорошо.
Но что ей надо для этого, Олег еще не знал. Лишь чувствовал – оглушающего секса и похода по элитным магазинам этой наивной и милой «девушке с Пушкинской» мало. Ей нужно от него что-то еще. Что-то, чего, возможно, она и сама пока не знает.
– Ну ладно, пока, до вечера, – Стрельцова уже шагнула из джипа, когда поняла, что ее тревожит с первой минуты сегодняшнего пробуждения. – Послушай, а этот твой заместитель, который привез меня в офис, он человек надежный? Ты ему доверяешь?
– Он мой друг. Друг детства и деловой партнер, вместе с которым мы добились определенных результатов, как видишь. – Прозвучало жестко-категоричное.
Боже, какая банальная ситуация! Он доверяет Вершаеву, как самому себе. А тот, похоже, имеет на друга детства и своего начальника большой зуб. Она не забыла о шокирующей утренней встрече в кафе двухмесячной давности, и чувствовала, что следующая не за горами.
И не знала, как поступить – сейчас она отчетливо поняла, что рассказать все, как есть, Олегу, значит изначально проиграть. А главное, причинить боль любимому человеку, что было невыносимо.
Тем не менее, играть по правилам Вершаева – значит, ходить по лезвию ножа. Бабуля! Вот кто даст дельный совет, как поступить. После беседы с главредом, которая сейчас ей предстояла, надо обязательно позвонить бабуле. Да ведь она с самого утра хотела это сделать!
***
Вадим Борисович Фигуринский не привык, скажем так, к отклонениям от плана. А план у него был всегда один – порядок и всепослушание на вверенном ему предприятии. Очень уж любил главный редактор «замечательного московского издания» быть главным. И в этом ему по жизни фартило: в дорогие сердцу совковые времена он неизменно занимал если не самые высокие, то весьма уважаемые должности.
К примеру, работал ответственным секретарем в одном из «толстых» популярных журналов, верша судьбы начинающих прозаиков и поэтов, желающих опубликоваться. Как приятно все же быть цензором!
Раскладывать по полочкам измышления и чувства других, оценивать и частенько подвергать сомнению чужое мировосприятие – для него это всегда являлось особым лакомством, и Фигуринский совершенно искренне считал себя непревзойденным гурманом в этом смысле.
А вот критики в собственный адрес не любил. И не позволял! Еще чего, он, коренной москвич, потомственный журналист, славно продолживший дело своих родителей, в оценке не нуждается. Конечно, вышестоящее руководство – исключение, но это совсем другая история. Быть полезным Фигуринский очень даже не против.
Он всегда с ходу улавливал, что от него требуется, и «заказухи» никогда не чурался. Потому в лихие девяностые, когда газеты и журналы закрывались «пачками», не только удержался на плаву, но и сумел обрести достойную должность помощника руководителя небольшой, но крепкой в финансовом отношении столичной газеты.
К нынешней должности Фигуринского привел все тот же случай: в числе учредителей шестнадцатиполосного еженедельника «Здоровье для вас» был его «кореш» еще с журнала.
Большой начальник в маленьком королевстве – то, что надо. Это Вадим Борисович усвоил в процессе жизни. И как следует развернулся. За год с небольшим газета приобрела некий гламур и амбициозность, свойственные главреду.
С кадрами опять-таки везло: коллектив делился на «своих», то есть тех, кто пришел по протекции, и так называемой «рабсилы». Она складывалась в основном из выпускников журфаков, которые отличались все той же амбициозностью и соответственно прыткостью и ловкостью пера. Одни уходили, другие заступали им на смену – при нынешней нестабильности на рынке СМИ Фигуринский не опасался за нехватку кадров, а потому был с ними строг и подчас даже излишне.
Особого отношения заслуживали журналисты из провинции, спешившие удивить столицу своим непревзойденным талантом. На самом деле, с талантами в стране напряженка, как любил на досуге выражаться Вадим Борисович.
Но по большому счету, эти сотрудники «делали газету». Тот опыт, который дает работа в региональных газетах, дорогого стоит. Чувство движения воспитывает столица. В итоге получается то, что надо: новые темы, придуманные не им, интересные материалы, созданные не им.
Вот уж действительно парадокс – заниматься пишущей работой при том, что всю сознательную жизнь посвятил сфере журналистики, Фигуринский не любил. Даже на такую малость как колонка редактора не разменивался. Оценивать и выносить вердикт гораздо приятнее и продуктивнее.
А эта Стрельцова неплохие статьи варганит. Есть и слог, и та самая внутренняя наполненность даже в самых, казалось бы, обычных рекламных материалах.
Стрельцова умела выдержать именно ту грань, которая не позволяла назвать статью «заказухой» и в то же время отражала то, что надо было отразить. Да, она старается быть искренней с читательской аудиторией, что так несвойственно современным журналистам. Только знать ей об этом не следует. Пусть попашет подольше у него в штате, понимая, как ей повезло.
Однако не факт – ее творчество, как видно, уже вызвало интерес.
Неожиданный звонок из довольно солидной фирмы, которая не первый год на рынке «оздоровления» россиян, и которая в пиаре как в таковом не нуждается.
Звонок от зама генерального «Энергии-плюс» с просьбой сделать интервью о каком-то навороченном французском препарате в исполнении не кого-нибудь, а непременно Светланы Стрельцовой, поверг главного редактора сначала в удивление, затем вызвал приятное удовлетворение – мол, сотрудники моего издания не под чьим-нибудь, а под моим руководством, пользуются популярностью у довольно разборчивых клиентов – и в конце концов привел к неясном тревожным ощущениям.
А сегодня Стрельцова позволила себе по телефону предупредить – не попросить, а предупредить! – о том, что задержится по личным обстоятельствам. Такого до сих пор не было. В редакции – как штык. Не нравится – милости просим обратно на перефирию.
Страх – мощный двигатель прогресса, в этом Фигуринский тоже убедился в процессе жизни. А тут на тебе – она задержится! И в голосе что-то неуловимо изменилось. На смену тихого смирения с ситуацией пришли некие звонкие нотки радости, их нельзя не услышать, когда человек находится на волне удачи. И с ними нельзя не считаться. Ну да ладно.
Главное – статья готова и к обеду будет у него на столе.
Наталья Казакова.
Продолжение следует