начало
– Потерпите, проверим. Секретарь! Дело! – И он начал неторопливо листать ее. – Я же говорю: Трауберг! Так и есть. А вот и фото. Все фотографии в деле оказались испорченные, кроме одной, где мужчина был сфотографирован с затылка. Но на ней отчетливо было видно, что мужчина обладает завидной шевелюрой. – Когда вы сменили прическу?
– Я облысел пятнадцать лет назад и прическу с тех пор не имел возможности менять. – Хм. Но на фото в деле у вас другая прическа! – Это не я! Это некто Трауберг. А я Федоров! – вновь занервничал Эдик. – Настаиваете? – Конечно! – В таком случае суд отправляет материалы дела на доследование и назначает повторное слушание. Все свободны. – Как же повторное? Зачем? – растерялся Эдик. – Ну, надо же дело закончить! – Эдик попытался говорить уверенно. – Да. – Не задерживаю вас более, – Эдик указал на дверь.
– Не хотите узнать, когда повторное слушание? – с иронией произнес длинный. – Буду ждать от вас официальную повестку, – Эдик вновь указал на дверь. – Как пожелаете! Все мгновенно исчезли из комнаты. Эдик огляделся: ничего не напоминало о непрошенных гостях. Было ли все это видение? Эдик обошел квартиру, проверив заперты ли окна и входная дверь. Все было надежно закрыто.
Эдик надолго прилип к дверному глазку – лестничная клетка была пустая Взглянул из окна на двор. Все было, как всегда. Эдик проверил, наконец, на месте ли документы и деньги – ничего не тронуто. Последнее, что он сделал, это смерил температуру – 36,6. Никаких признаков недавних событий. Никаких знаков, что что-то произошло. Или не произошло. Абсолютно ничего. Эдик сел в кресло и попытался осмыслить произошедшее. Люди, которые посетили его или привиделись ему, были совершенно нереальны. Их одежда, выражение лиц, разговоры, реакции – все было противоестественным.
Значит, вероятно, все было видением. Видением. Да, видением. Видением… Эдик взглянул в зеркало и понял, что он по-прежнему, в робе, которую ему дала медсестричка. Как такое возможно? Может, опять игры разума? Сколько можно! Как это остановить? Может, принять снотворное и лечь спать? Или пойти гулять? Заняться спортом? Пойти в кино? Как отвлечься? – Ни к чему эта суета! – сказал длинный. – Что? Кто здесь? – вскрикнул Эдик. – Кто? Свои! – засмеялся длинный.
Толпа вновь засмеялась, повторяя за длинным: «Свои, свои!» – Это невозможно! Откуда? Как? Это невозможно! За что? – Эдик осматривал комнату, вновь наполнившуюся непрошенными гостями. – Прочь! Вам здесь не место! Прочь отсюда! Эдик неожиданно для себя заплакал. Медсестричка положила ему руку на плечо и погладила по щеке, утирая слезы. – Прочь! Прочь! – тихо повторял Эдик. – Вы все видение! – Хватит истерик! Объявляю начало второго слушания. Тишина в зале.
– Вы обещали повестку, – пролепетал Эдик. – А мы отправляли. Что, не получали? – удивился длинный. – Не получал, – всхлипнул Эдик. – Ох уж эта почта! Ничего доставить не могут вовремя! Но вы не волнуйтесь, товарищ Трауберг, повестка придет. – Я не Трауберг! Я говорил! Я – Федоров! – Ну, ну, будет вам. Мы проверили. Вы были Федоров. А теперь вы – Трауберг. – Я не менял фамилию. Федоров я. А вам тут делать нечего! Уходите! Что вы себе позволяете? Вламываетесь в чужой дом.
– Вы хотите, чтобы мы ушли? Эдик закивал. – Вы хотите поскорее все забыть, чтобы скорее все кончилось, скорее мы все исчезли, так? Эдик закивал еще энергичнее. – Это просто. Признайте себя виновным. – Но в чем? В чем вы меня обвиняете? В чем моя вина? Кто вы? – Трауберг, мы топчемся на месте. Мы – суд, вы – обвиняемый. Вопросы есть? – Есть! Конечно, есть! Только и есть, что вопросы! Но вы все равно не отвечаете на них! Ответы у вас есть? – Ответы будут. По расписанию. По протоколу. В процессе принято, что вопросы задает суд, а не подсудимый. Так что вам первое замечание. Возьмите уже себя в руки!
– Что вы от меня хотите? – с отчаянием спросил Эдик. Непрошенные гости все расселись, кто где нашел местечко. Все были немы и спокойны. Все с сочувствием смотрели на Эдика и чего-то ждали. – Что вам всем от меня надо? – Эдик обвел глазами окружающих. Девочка с бинтиками в косичках встала со своего места и подошла вплотную к Эдику. Она медленно подняла голову и взглянула ему прямо в глаза. Эдик заметил слезы в глазах ребенка.
– Не плачь! Тебя никто не обидит, – произнес Эдик и протянул руку, чтобы погладить девочку по голове. Эдик не успел это сделать, так как длинный неожиданно громко заговорил: – Вы знакомы с обвиняемым? – Нет, – уверенно произнесла девочка. – А вы, обвиняемый, знакомы с обвинителем? – Нет, – ответил Эдик и осмотрелся, пытаясь понять, кто обвинитель. – Как вы считаете, у него есть мотив вас оговаривать? – длинный повторно обратился к девочке. – Как у него может быть мотив? Мы не знаем друг друга. Я умерла, так и не встретившись с ним! – бесспорная логика ее слов и металлический звук голоса совершенно не шли этой девочке со слезами на глазах.
– Вы подтверждаете слова обвинителя? – обратился длинный к Эдику. – Подтверждаю, – неуверенно произнес Эдик. – Значит, у обвинителя нет оснований вас оговаривать, и вы это сами подтверждает – Да… – Значит, обвинитель говорит правду. Вы – виновны. – Что? Почему? В чем? В чем эта девочка может меня обвинять? Мы незнакомы и вам это только что подтвердили! Между нами ничего общего! – торопливо заговорил Эдик.
– История! История единит вас, – проговорила женщина с размазанной по лицу помадой. – Какая история? – устало проговорил Эдик. – История девочки и твоя. Разве ты не помнишь эту девочку? – Мы не знакомы! Я не могу ее помнить! – Ты прав. И меня ты не помнишь? – Вас? – удивился Эдик и мельком взглянул на женщину. – Я вас не знаю. – Посмотри внимательнее, – требовательно произнесла женщина.
Эдик взглянул на женщину и ему вдруг показалось, что ее лицо, и правда, ему знакомо. Он внимательнее присмотрелся к ней, пытаясь понять, что именно ему может быть в ней знакомо. Цвет помады! Цвет ее помады был знаком. Что же это значит? Видимо, он знает не только этот цвет, но и эти губы. Форма губ, и правда, кажется знакомой. Где же он видел эти губы? Эдик стал внимательно осматривать каждую черточку ее лица. Нос, брови, линия лица – все это он видел и много раз.
И все-таки лицо этой женщины было ему чужим. – Я не знаком с этой женщиной, – уверенно произнес Эдик. – Посмотри мне прямо в глаза, – властно произнесла она. Эдик взглянул в глаза женщине. В ее взгляде каким-то образом совмещались и нежность, и холодность, и равнодушие. Эдику стало некомфортно от ее взгляда, и он отвел глаза. – Смотри на меня, пока не вспомнишь все! – строго произнесла она, а по щеке потекла слеза. – Но что я могу вспомнить, если мы не знакомы? – умоляюще спросил Эдик.
– Смотри и вспомнишь. Эдик вновь взглянул в лицо женщине. Он задумался, отчего же у нее все лицо в помаде? Кто-то размазал ее. По следам отчетливо видно, что кто-то пальцем смазывал помаду с губ на щеки и подбородок, будто это была такая игра. – Отчего у вас на лице столько помады? – спросил Эдик. – Это мой любимый цвет. – Я хотел спросить, почему она размазана? Почему помада размазана по всему лицу?
– А почему ты не признаешь, что знаком со мной? – женщина начала кричать. – Это же ты размазал мне помаду! Ты говорил, что она мне к лицу, а потом начал размазывать ее мне по всему лицу! Я умоляла тебя остановиться! Я вымаливала, чтобы ты пощадил меня! Но ты ни в какую! Продолжал и продолжал! – Это неправда! Я не знаком с ней! Неправда! Я никогда так себя не вел! – Эдик старательно оправдывался. – Трауберг! Прекратите истерику в суде! – строго произнес длинный.
– Я не Трауберг, – устало повторил Эдик. – Господин судья, я не Трауберг… Я не понимаю, в чем меня обвиняют? Размазывать помаду – не преступление! – Вы обвиняетесь в совершении физического насилия над синьорой Мутти, в результате которого, обвинитель забеременела. – Изнасилование? Я? Никогда! Пальцем не тронул ни одну женщину! За всю жизнь! Даже пальцем! Вы не можете меня в этом обвинить! Ни одна женщина меня в этом не может обвинить! – Но доказательства, как говорится, на лицо! – злобно сказала женщина и показывая пальцем себе на лицо повернулась к окружающим.
– А, кроме того, вот и ребенок! – она показала на девочку с косичками. – Синьора Мутти? Я вспомнил! Я знаю Вас! Вы же та женщина из рекламы какой-то там воды. Вам жарко, вы пьете, вода вкусная. А потом вытираете рот, напившись, и не замечаете, что размазали помаду. И так идете по городу. А девочка, эта девочка, смеется громче всех. Но вы утолили жажду и ничего не замечаете! Вы – комедиантка! Артистка! Из рекламы! Мутти! Откуда мне знать итальянку?
Мутти взглянула на Эдика с неприязнью и исчезла. Эдик застыл от удивления, поводил рукой по воздуху, посмотрел на окружающих. Никто из присутствующих никак не отреагировал. Будто ничего не произошло. Эдик взглянул на судью. – Дело закрыто в связи с неявкой обвинителя, – произнес судья. – Как неявкой? Она – интриганка! Она – фальшивка! – Подсудимый, не нагнетайте. И не вводите суд в заблуждение. Вы под присягой, не забывайте.
– Под какой присягой? – устало спросил Эдик. – Секретарь, подсудимый присягал перед слушанием? – Да, господин судья, – ответила медсестричка. – Нет, господин судья! Я не присягал, господин судья! Что вообще происходит? Вас обманывают, – воскликнул Эдик. Судья строго и пристально посмотрел на Эдика и постучал молоточком по телефону. Эдик понизил голос: – Вас вводят в заблуждение ваши же подчиненные! Судья вновь постучал молоточком.
Эдик заговорил тише: – Вас нарочно дезинформируют! Судья еще раз постучал. Эдик почти прошептал: – Это интриги. Эти люди оговаривают меня из своих корыстных интересов. – Да вы стукач, Трауберг! – проговорил судья. – Я не Трауберг, и не соглашусь им быть никогда! – громко произнес Эдик. – Суд откладывает слушание дела в связи с необходимостью провести психиатрическую экспертизу, – объявил длинный. – Какую экспертизу? Кому провести? – залепетал Эдик.
– Самую обычную. Шизофреник вы или нет. Я подозреваю, что у вас проблемы с психикой. Вы выдаете себя за другого. Вы утверждаете, что видите призраков. У вас резко меняется настроение. Мне более, чем достаточно, этих ваших особенностей поведения. – Я требую адвоката! Я буду говорить только в присутствии адвоката. – Вот, вот, еще один симптом! – Какой еще один?
– Ваш адвокат все время был здесь, а вы это до сих пор не заметили! – Кто? Где? – Да вот же рядом с вами! Эдик огляделся. Чуть позади него на табуретке сидела старушка и вязала чулок. Она единственная, кто совершенно не интересовался тем, что происходит вокруг. Чулок был довольно длинный – похоже, вязала она его не первый день. – Вы… мой адвокат? – обратился Эдик к старушке.
Та не отвечала, а продолжала вязать. – Ну, вот видите! А говорите, нужен адвокат! Вот же ваш адвокат! – кивнул длинный на старушку. – Эта… женщина… мой адвокат? Я впервые ее вижу! Я ее совершенно не знаю! Она не может защищать мои интересы! – Какой вы, однако, шумный. Это утомительно. Адвокат, успокойте своего клиента! Старушка подняла голову, оглядела всех затуманенным взглядом, посмотрела на Эдика, погрозила ему кривым пальцем и продолжила вязать.
– Трауберг! Впредь попрошу вас быть сдержаннее, а не то предъявлю обвинение в неуважении к суду! – Я не Трауберг… – Ну, какая разница? Трауберг, Федоров… На обстоятельства сути дела это не влияет. А суд рассматривает дело по сути. – Но я не Трауберг и здесь вам рассматривать нечего. – Но мы же суд, а не ищейки. Рассмотрим дело, а потом уже найдем Трауберга. Что же вы какой-то суетливый! Все время меня сбиваете с толку, не даете работать. – Вы правы… Я вам мешаю… Можно я пойду? – попробовал схитрить Эдик. – Ну, куда вы пойдете? Без обвиняемого суд теряет всякий смысл! А нам потом что говорить? Судили, судили, а обвиняемого не было?
– Но ведь его и так нет. Вам же нужен некто Трауберг! – Все же вы формалист. Да, Трауберга нет. Но обвиняемый есть. Проведем суд, вынесем приговор, исполним. А там, глядишь, и Трауберг найдется. Ну а если не найдется, то дело все равно закрыто. И всем хорошо. – Кому всем хорошо? Как это исполните приговор без Трауберга? Кого это вы исполните?.. Длинный ничего не ответил.
Он улыбался и смотрел на Эдика совершенно беззастенчиво. Потом все же произнес: – А вы посоветуйтесь с адвокатом! Все засмеялись. Вокруг Эдика вся эта мерзкая толпа гоготала, и это длилось нестерпимо долго. Весь этот смех на разные лады: кто басом, а кто тоненько, кто как лошадь, а другие подвывая. Эдик схватился за голову и обернулся к старушке с вязанием: – Сделайте же что-нибудь! – воскликнул он. Старушка удивленно взглянула на Эдика, достала из кармашка беруши, вставила их себе в уши и продолжила вязать.
– Я буду жаловаться! – воскликнул Эдик. – На кого? – удивился длинный. – На вас! – ответил Эдик. – А кто мы? – с усмешкой спросил длинный. Эдик растерялся. Он пытался было что-то сказать, но вдруг все слова показались ему насквозь фальшивыми и неуместными. Он так и хватал ртом воздух, не сумев что-ли бо произнести. – А кто вы? – наконец выдавил из себя Эдик. – Нас нет, – просто ответил длинный. – Нет? – Эдик оглядел всех внимательно. О, нет! Сказать, что тут никого не было – нельзя.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ