Розалия Землячка – Демон: главная женщина-палач в новейшей русской истории.
Есть в Сормовском районе Нижнего Новгорода улица Землячки. Наверняка, не все знают, что это за персонаж. Полное ее имя - Розалия Самойловны Залкинд (Землячка-это революционный псевдоним). Она была очень известным деятелем большевистской партии. Под руководством этой женщины были жестоко казнены десятки тысяч человек. Ее партийная кличка — Демон…
Зверства Розалии приводили в ужас даже видавших виды чекистов, ее коллег и таких же палачей. Даже среди них Землячка выделялась своей страстью к убийствам, часто ни в чем неповинных людей, в том числе женщин, детей, стариков.
В Советском Союзе имя ее было широко известно - об этой пламенной революционерке писали книги, ей посвящали стихи, ее именем назывались улицы… Между тем, на совести этой женщины десятки тысяч человеческих жизней. Да и женщина ли она? Скорее вурдалак в юбке. По сравнению с ней маньяк Чикатило, Пичушкин и другие потрошители просто мелкие озорники…
В Нижнем Новгороде эта кровопийца никогда не жила, но улицу ее именем назвали. Вот теперь думайте, нижегородцы - какое отношение она имеет к Сормову и достойна ли эта личность увековечивания на улице нашего города?
Розалия Самойловна Землячка (урождённая Залкинд; по первому мужу Берлин; по второму мужу Самойлова; 1876—1947) — российская революционерка, советский партийный и государственный деятель, заместительница главы Советского правительства (1939—1943). Участница революции 1905—1907 годов, в частности московского восстания в декабре 1905 года. Получила известность как одна из организаторов красного террора в Крыму в 1920—1921 годах, проводившегося в период Гражданской войны против бывших солдат и офицеров Русской армии П. Н. Врангеля и мирного населения, уличенного в связях с белогвардейцами.
Родилась 20 марта [1 апреля] 1876 года в Киеве в богатой еврейской семье: отец — Самуил Маркович Залкинд — купец 1-й гильдии. Образование: Киевская женская гимназия и Лионский университет (медицинский факультет). В революционной деятельности с 1893 года (с 17 лет), примыкала к эсерам. С 1896 года — участник российского социал-демократического движения и член РСДРП. Подпольные псевдонимы — «Демон», «Осипов», «Валерия», «тётя Аня». С 1901 года агент «Искры» в Одессе и Екатеринославе. Делегат II (от Одесского комитета РСДРП) и III (от ПК РСДРП) съездов РСДРП. В 1903 кооптирована в ЦК партии. В 1904 году — член «Бюро комитетов большинства» (большевистский орган, параллельный объединённому ЦК РСДРП в условиях, когда партия ещё официально не раскололась на «большевиков» и «меньшевиков»).
В начале 1905 года — агент на Урале от «Бюро комитетов большинства». Писала 16 февраля Н. К. Крупской про состояние социал-демократических организаций: «Здесь я застала дела в ужасном виде. Комитет целиком провалился. Оказались группы по разным городам без комитета». Затем — секретарь Московского комитета РСДРП, партийный организатор Рогожско-Симоновского района, работала в военной организации РСДРП. Неоднократно арестовывалась.
В 1909 году — секретарь Бакинской партийной организации, затем была в эмиграции. В 1915—1916 гг. — член Московского бюро ЦК РСДРП.
С февраля 1917 года — секретарь 1-го легального Московского комитета РСДРП(б); делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезда РСДРП(б), в октябре 1917 года руководила вооружённым выступлением рабочих Рогожско-Симоновского района. Преподавала на Пречистенских рабочих курсах.
После Октябрьской революции — на руководящей партийной и советской работе. Неоднократно избиралась членом ЦК и ЦКК ВКП(б).
В 1918 году была назначена военкомом бригады. С 1918 по май 1919 — заведующая политотделом 8-й, с 1919 по 1920 — 13-й армий РККА. Как представитель политотдела 8 армии в апреле 1919 участвовала в Луганской обороне. С 1920 года заведующая политотделом Северной железной дороги.
В марте 1919 входила в «военную оппозицию».
С ноября 1920 года по январь 1921 года являлась ответственным секретарём Крымского обкома РКП(б). Вошла в состав образованного 14 ноября 1920 Крымского ревкома, во главе которого был поставлен Бела Кун. Вместе с ним, а также Георгием Пятаковым считается ответственной за проведение в Крыму массовых расстрелов жителей полуострова и пленных солдат и офицеров Русской армии П. Н. Врангеля.
В 1921 году за заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной армии Розалия Землячка была награждена орденом Красного Знамени. Она была первой женщиной, награждённой советским орденом[5].
В 1922—1923 гг. секретарь Замоскворецкого РК партии в Москве. В 1924—1925 член Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), затем секретарь Мотовилихинского РК РКП(б) города Перми. В 1926—1931 член коллегии наркомата НКПС. Делегат VIII, XI—XVIII съездов партии. С XIII съезда РКП(б) (1924) член ЦКК. На XVII съезде ВКП(б) (1934) избрана членом Комиссии советского контроля, работала заместителем председателя и председателем Комиссии советского контроля.
Р. С. Землячка осуществляла общее руководство переездом Московского университета из Ашхабада в Свердловск (1942) и реэвакуацией из Свердловска в Москву (1943).
На XVIII съезде ВКП(б) избрана членом ЦК ВКП(б). В 1939—1943 годах заместитель председателя Совнаркома СССР. с мая 1939 по сентябрь 1940 года председатель Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР, затем (1943—1947) заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б).
Депутат ВС СССР 1—2-го созывов.
Проживала в доме на Набережной.
Умерла 21 января 1947 года (в день смерти В. И. Ленина). Урна с прахом — в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.
Широкую известность Землячка – Залкинд приобрела в Крыму в 1920 – 1921 годах. В середине ноября 1920 года Врангелю удалось эвакуировать с полуострова 145 693 человека (из них около 5000 раненых и больных и более 100 тысяч гражданских лиц).
Однако кошмар переполненных кораблей и последовавшее затем полуголодное прозябание на чужбине, не шли ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю тех, кто остался.
После завершения эвакуации в Крыму оставалось 2009 офицеров и 52687 солдат Русской армии. Кроме того, в госпиталях полуострова находилось около 15 тысяч раненых и больных.
Сразу же после победы большевики развернули активное истребление тех, кто, по их мнению, являлся «врагами власти трудящихся» и уже лишь поэтому не заслуживал жизни. Десятками и сотнями красноармейцы 2-й Конной армии доблестного командарма Миронова рубили больных и раненных шашками в захваченных лазаретах. В ночь с 16 на 17 ноября на феодосийском железнодорожном вокзале города по приказу комиссара 9-й дивизии Моисея Лисовского было расстреляно около сотни раненых офицеров Виленского полка, не успевших эвакуироваться.
Это была стихийная фаза террора, на смену которой вскоре приходит организованная. Для ликвидации потенциального очага сопротивления большевизму создается «особая тройка», наделенная практически ничем неограниченной властью…
В состав ее вошли: член РВС Южного фронта Красной Армии, председатель Крымского военно-революционного комитета Бела Кун (по одним данным венгр, по другим – венгерский еврей), его любовница, секретарь обкома партии Розалия Самойловна Залкинд («Роза Землячка» – так самая, которую А.И. Солженицын назовет «фурией красного террора», и чей прах до сих пор мирно покоится в Кремлевской стене), а также председатель ЧК Михельсон.
Ими был придуман дьявольский план, как в короткие сроки уничтожить всех бывших белых офицеров: был издан приказ, по которому всем военнослужащим необходимо было официально зарегистрироваться, а уклонистам грозили казнями. Несколько десятков тысяч сдавшихся офицеров оказались в расстрельных списках. Начались расстрелы.
За первую зиму было расстреляно 96 тыс. человек из 800 тыс. населения Крыма. Кровавое предприятие длилось несколько месяцев. 28 ноября «Известия временного севастопольского ревкома» опубликовали первый список расстрелянных белых офицеров — 1634 человека, 30 ноября был готов второй список — 1202 человека. За неделю только в Севастополе Бела Кун расстрелял более 8000 человек, а такие расстрелы шли по всему Крыму, пулемёты работали день и ночь. А когда боеприпасы стали заканчиваться, Землячка заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». Приговорённых к уничтожению загружали на огромные баржи, которые затапливались в Чёрном море.
Очевидцы вспоминали: «Окраины города Симферополя были полны зловония от разлагающихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю. Ямы за Воронцовским садом и оранжереи в имении Крымтаева были полны трупами расстрелянных, слегка присыпанных землёй, а курсанты кавалерийской школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм выбивать камнями золотые зубы изо рта казнённых, причём эта охота давала всегда большую добычу».
Разумеется, под «раздачу» попали не только бывшие врангелевцы, но и мирные жители, которых только подозревали в лояльности белогвардейцам и «старому режиму».
Расстреливали целыми партиями. Сразу несколько десятков человек раздевали донага и выстраивали перед вооруженным отрядом. Убивали всех подряд – врачей, учителей, рабочих, священников, рыбаков, даже больных в госпиталях… Среди убитых были женщины с грудными детьми. На деревьях, фонарях и памятниках крымских городов висели трупы. Тела расстрелянных лишь слегка присыпали землей. Некоторых хоронили заживо, и они стонали по ночам… А остальные крымчане боялись выходить на улицу.
«Бойня шла мeсяцами. Смертоносное таканье пулемёта слышалось до утра... В первую же ночь в Симферополе расстреляли 1800 чел., в Феодосии - 420, в Керчи - 1300 и т. д.», - писал историк Сергей Мельгунов, сам переживший Октябрьскую революцию, в работе «Красный террор в России. 1918-1923 гг.».
Расстрелы шли по всему Крыму, пулемёты работали день и ночь. А когда боеприпасы стали заканчиваться, Землячка заявила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». После этого осужденных стали собирать на баржи, привязывать к ногам камни и сбрасывать в море. Часто это делалось на глазах у жён и маленьких детей, которые стояли на берегу на коленях и молили о пощаде. Но как сказал нарком просвещения Луначарский: «Долой любовь к ближнему! Мы должны научиться ненависти». Потом рыбаки, выходившие на лов, видели, как в воде стоит армия мертвецов.
В своей книге «Красный террор в России. 1918-1923 гг.» С. Мельгунов рассказывает о преступлениях большевиков в Крыму:
Расстреливаемых бросали в старые генуэзские колодцы. Когда же они были заполнены, выводили днем партию приговоренных, якобы для отправления в копи, засветло заставляли рыть общие могилы, запирали часа на два в сарай, раздевали до крестика и с наступлением темноты расстреливали. Те, кому сохранили жизнь, отправлялись в концлагеря. В Севастополе большевики расстреляли свыше 500 человек портовых рабочих только за то, что они помогали погрузке войск генерала Врангеля на суда. 28 ноября в «Известиях временного Севастопольского ревкома» появляется первый список расстрелянных – 1634 человека, из них 278 женщин. Во втором списке, напечатанном 30 ноября ещё 1202 человека, из которых 88 женщин. Считается, что в Севастополе за первую неделю большевики расстреляли более 8000 человек.
В Севастополе не только расстреливали, но и вешали. Корреспонденты эмигрантской газеты «Руль» рассказывали:
Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице и наспех казненных без суда. Город вымер, население прячется в погребах, на чердаках.
Массовые казни происходили во всех городах Крыма. В Евпатории арестованных грузили на пароходы, казнили и сбрасывали в море. По рассказам очевидцев, казни происходили, в частности, на транспорте «Трувор»:
Перед казнью, по распоряжению судебной комиссии, к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооруженных красноармейцев и вели на так называемое «лобное место» (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали веревками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15 – 20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и, для того, чтобы их заглушить, транспорт «Трувор» пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море. За три дня 15, 16, и 17 января на транспорте «Трувор» и на гидрокрейсере «Румыния» было убито и утоплено не менее 300 человек.
Казнь офицеров в Евпатории описывает очевидец Кричевский:
Все арестованные офицеры (всего 46) со связанными руками были выстроены на борту транспорта. Один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они утонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, дети, жены. Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись. Ужаснее всех погиб шт. ротмистр Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта.
Число жертв террора в Крыму многие историки оценивали в 120 000 человек.
Розалия не только давала отмашку на уничтожение людей, но и активно принимала участие в казнях, тем самым оправдывая свое партийное прозвище - Демон. Землячкой ее стали называть только после 1917 года.
Носилась в комиссарской кожанке с маузером на боку из города в город, из посёлка в посёлок - «фурия красного террора», как назвал её Александр Солженицын.
Ряд подчинённых Землячки, глядя на её садизм, пытались достучаться до Кремля: расстреливают всех подряд - врачей, учителей, медсестёр, больных в госпиталях, рыбаков, рабочих порта, бывших гимназистов, священников. В городах Крыма на фонарях, деревьях в парках и даже памятниках висели трупы. А вот прохожих не было - прятались. В пригородах трупы расстрелянных лежали слегка присыпанные землёй. Многих хоронили заживо. По ночам недобитые подползали к жилым домам и стонали. У Мельгунова есть показания свидетелей, которые видели расстрелянных женщин с грудными детьми.
Но Ленин не думал прекращать вакханалию Землячки, ведь она воплощала в жизнь его слова о диктатуре, которая «есть власть, опирающаяся на насилие и не связанная никакими законами». В инструкциях по террору Ленин писал: «ищите людей потвёрже».
Однако правда о крымской трагедии вскроется в тех же 20-х гг. не только благодаря труду историка Мельгунова, но и произведению большого русского писателя Ивана Шмелёва «Солнце мёртвых». Единственный сын Шмелёва Сергей стал одной из жертв карательных акций в Крыму. Выясняя, как погиб сын и где закопано тело, писатель обратился к уполномоченному ВЧК Реденсу, на что тот ответил: «Чего вы хотите? Тут, в Крыму, такая каша!..»
Шмелёв пережил в Крыму и красный террор, и страшный голод - спецотряды заходили в дома, забирая запасы еды и одежду, снимая с людей последнее. Сосед Шмелёва пришёл к нему босым и в брюках в розочку - сшил из фартуков: из его дома вынесли даже старые кухаркины юбки. Оголодавшие люди с трудом передвигались, дети искали кости околевших лошадей и глодали их, как собаки. «Неужели чтобы сделать человека счастливым, для этого надо начать с человеческих боен?.. Эх, Россия! Соблазнили Тебя - какими чарами? Споили каким вином?!» - сокрушался писатель.
О «Солнце мёртвых» немецкий писатель Томас Манн сказал: «Прочтите это, если у вас хватит смелости». В книге обезумевший от голода доктор-химик создаёт свою собственную систему подсчёта количества жертв в тоннах человеческого мяса: «Только в одном Крыму, за какие-нибудь три месяца! - человечьего мяса, расстрелянного без суда, без суда! - восемь тысяч вагонов, девять тысяч вагонов! Поездов триста! Десять тысяч тонн свежего человечьего мяса, мо-ло-до-го мяса! Сто двадцать тысяч го-лов! че-ло-ве-ческих!!»
Даже Ф.Э. Дзержинский признал, что с «зачисткой» Крыма от «контрреволюционных элементов» переусердствовали. Он неоднократно получал жалобы на поведение Землячки и ее соратников, причем жалобы эти писали их сослуживцы, члены партии.
И все же, видимо, деятельность Землячки Ленин и партийная верхушка оценили высоко, поскольку в том же 1921 году ее, первую из советских женщин, удостоили Орденом Красного Знамени «за заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной армии».
После Гражданской войны Землячка продолжала занимать ответственные партийные посты. Ей удалось даже дослужиться до заместителя Председателя Совета народных комиссаров СССР. Кроме Ордена Красного Знамени, она была награждена двумя орденами Ленина, а во время Великой Отечественной войны – медалями «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
Ее не коснулись ни партийные чистки, ни репрессии. Получив квартиру в знаменитом московском Доме на набережной, где проживали представители партийной и советской элиты, Розалия Самойловна тут же принялась строчить доносы на соседей. Жила она одна. Когда-то у нее был муж, фамилию которого она и носила, но о ее личной и семейной жизни практически ничего не известно. Детей у нее не было.
Умерла Землячка в 70 лет, в январе 1947 года, ее прах революционерки захоронен в Кремлёвской стене.
И сразу же, в 1947 году её именем назвали улицу в центре Москвы. Правда позже улице вернули прежнее название - Большая Татарская. Но в других городах России сотни улиц носят имя Землячки, а спешащие по ним люди не подозревают, что имеют дело с Демоном. А демон – это исчадие ада…
Кстати, ее подельника – убийцу и садиста венгра Бела Куна арестовали в 1937 – м и в 1938 - м расстреляли.
Из этой страшной истории можно сделать множество выводов. Но, на мой взгляд, главный из них - она никогда и нигде не должна повториться!