Жаловаться на жизнь, власти, политиков, законодателей… список можно продолжать… это для россиян - дело привычное. Просто все как-то быстро подзабыли, как жили раньше, в лихие 1990-е. Я в те времена работала журналистом в газете «Ухта» и только успевала писать о самых разных ЧП, происходящих от всеобщей неразберихи. Так, в 1998 году выдался холодный сентябрь, а тепловики из-за неплатежей категорически не хотели подключать тепло даже в соцобъекты города. И тогда мы с фотографом газеты «Ухта» Виктором Михайловичем Чаниным отправились делать репортаж в замерзающем роддоме.
Вторник. 8 сентября. 9.00. Два корреспондента «Ухты» бодро вошли в приемную главного врача Ухтинского межтерриториального родильного дома Елены Александровны Батраковой. Кругом обычная утренняя суета: планерки, звонки, телефонограммы. Первым делом у нас спросили – что там, в верхах, с теплом решили? Порадовать замёрзших медиков было нечем. Елена Александровна в свою очередь поведала, что теперь всем роженицам рекомендуют приходить со своими обогревателями, потому как у роддома их немного. По возможности стараются обогревать и предродовые палаты, и операционные. Но тщетно. В операционных температура держится на отметке 14 градусов, что категорически недопустимо с медицинской точки зрения. Воду греют кипятильниками. Но этого явно недостаточно, чтобы обеспечить всех: и рожениц, и малышей.
9.20. Мы попали как раз в тот день, когда в роддоме закончились запасы детского питания. Главный врач достаёт из кошелька свои кровные и отправляет сотрудницу в магазин с рекомендациями брать подешевле. В иных торговых точках цена на питание достигла 36 рублей. Роддому ежедневно требуется 1213 литров смеси. Несмотря на финансовый кризис и холод, детишек рождается много.
9.30. Мы уже успели замёрзнуть. А пройдясь по переходу в другое здание, продрогли так, что у нас зуб на зуб не попадал.
В приёмном покое. Кафельные стены. Съёжившиеся женщины. На термометре 13 градусов. Говорят, что это ещё хороший показатель. Обычно в последнее время 11. Отобразить на фото этого нельзя, но людям с фантазией нетрудно догадаться, каково в такой обстановке раздеваться догола и проходить необходимые при поступлении процедуры.
9.40. Предродовая. Тепло. Работает допотопный обогреватель. Медсёстры следят за ним пристально. Периодически вышибает пробки, и есть риск, что это случится во время операции. В ординаторской обогревателей нет. 36 часов медперсонал работает, как в холодильнике.
9.50. Отделение второго этапа выхаживания. Здесь лежат мамы с детишками, нуждающимися в лечении после родов. Многие мамочки уже отказываются находиться здесь. Ухтинкам еще ничего. Из дома принесут обогреватель – и жить можно. А если ты с Вуктыла? В одной из палат бедолага завернула своё чадо во все имеющиеся одеяла. Сама – уж как-нибудь.
10.00. Детская реанимация. Малыши в кювезах, и им пока холод не страшен. Но, как нам пояснили врачи, рождение младенца должно проходить при температуре не ниже 25. Этой отметки не удается достичь бытовыми нагревателями. И ребёночек, появившись на свет, получает настоящий стресс. Происходит срыв адаптационных механизмов. Холодный воздух сразу затрудняет работу печени и других органов. Оттого детишки все рождаются «жёлтенькие». Вместо того, чтобы через пять дней отправиться домой, они лечатся и лечатся. Мамам, кстати, эта закалка тоже не на пользу. У многих ОРЗ.
После этой невесёлой экскурсии пришла на память сцена из кинофильма «Семнадцать мгновений весны»: радистку Кэт гестаповец довёл до обморока, пригрозив простудить её младенца.
Наши мамы отличаются большей стойкостью и терпением.
***После этого репортажа отопление в роддоме включили, администрация города нашла рычаги.
Из моей книги "Журналистский дневник - о времени и о себе"