Когда мой Ванечка привёл в дом Леру, я сразу почувствовала — беда будет. Вот знаете, бывает такое женское чутьё? Вроде и улыбается она, и голос у неё мягкий, вежливый, но что-то внутри у меня перевернулось. С первого взгляда поняла: *не моя эта девка, не под нашу семью*. А ведь так ждала я, когда Ваня кого-то приведёт, думала, может, внуков скоро дождусь. Но как только эту Леру увидела — вся радость как рукой сняла.
Сын-то у меня один, единственный. Ох, как тяжело он мне достался. Я ведь его поздно родила, уже за сорок было. Врачи говорили, что уже не смогу, да и здоровье слабое… Но вот случилось чудо. Мой мальчик — весь в меня. Добрый, трудолюбивый, тихий. Со школы на пятёрки учился, никогда не связывался с плохими компаниями, все на него только заглядывались — "какой воспитанный, аккуратный!" А я ж души в нём не чаяла, всё для него. Даже когда муж умер, старалась, чтобы Ванечка ничего не чувствовал. Вытянула его одна, на трёх работах пахала, лишь бы сыну всё дать. И вот вырос красавец, и невесту привёл.
— Мама, это Лера, — с такой радостью сказал, что у меня сердце защемило. Стоит, улыбается, весь светится. А она рядом — маленькая, тоненькая, как тростинка. Волосы, как солома, глаза серые. И всё при ней — и мода, и губки накрашены, ноготки с лаком. Прямо, как с обложки журнала. Но чувствую, не такая она, не настоящая.
— Здравствуйте, Маргарита Ивановна, — прошелестела она тихо, почти как девочка. Но в глазах я уже видела нечто — холодок какой-то. Вот не улыбались её глаза, хоть тресни. Ванечка мой с ней — как кот с валерьянкой. Взгляд блестит, губы растянуты в улыбке. Ох, как он был счастлив, бедный... А я стою, наблюдаю и думаю: «Ну, подожди, сыночек, ты еще о-о-о-очень пожалеешь». Но молчу, не лезу — пусть сами разбираются.
Прошло несколько месяцев. Ваня с Леркой поженились, и остались они жить у меня. Ну, как "у меня"… Я, считай, на кухне, а они — в комнате, словно это теперь их квартира, а я тут так, вроде прислуги.
Сначала вроде ничего — девчонка молодая, помочь хочет, внимание своё показать. Но через неделю гляжу — на кухне её вещи. Какие-то банки с травами, коробки с экзотическими приправами, да ещё кремы эти везде: для рук, для лица, для ног. Да на что тебе, девка, столько банок, ты ж не бабка старая, чтоб себя обмазывать с ног до головы! А она улыбается, и молчит. Ванечка ничего не говорит, он у меня человек деликатный, спокойный. Лишь бы был мир, а там уже как-нибудь приспособимся.
Потом Ваня стал поздно приходить с работы. А Лера… Лера вообще дома почти не сидела. Все какие-то встречи, подруги… А как вернётся — телефон в руках, глаза горят, губы расплываются в загадочных улыбочках. Я её как-то спросила:
— Лерочка, ты чё такая весёлая-то?
А она посмотрела на меня, как на деревенскую дуру, и так спокойно отвечает:
— Да так, ничего особенного, просто разговоры.
Ну-ну, думаю, разговоры. Сына моего, значит, держишь за простачка? Я сижу, глазами хлопаю, а она там свои дела вертит?
И вот однажды сын пришёл домой какой-то понурый, сел за стол и молчит.
— Что с тобой, сынок? — спрашиваю я.
А он только вздохнул:
— Да так, ничего. Лера опять уехала на встречу с подругами, у них какой-то праздник…
И тут я поняла, что Лера ему уже поперёк горла стоит. Да и мне самой было всё это не по душе. Она всё время где-то бегала, и никаких семейных обязанностей на себя не брала. Дом стал похож на проходной двор — кто-то уходит, кто-то приходит, а Ванечка, бедный, сам себе как чужой.
Лера по-прежнему улыбалась, но в её глазах, как и в первый день, не было ни тепла, ни искренности. Она как будто играла свою роль, и играла отлично. И вот как-то раз я услышала, как они ссорились. Лера кричала Ване, что устала от его «занудства», от того, что «денег мало», что она «так больше не может». А я стояла за дверью и всё это слушала. Ещё бы! Тут любая мать встанет на защиту своего ребёнка, особенно, если невестка вот так, в открытую, начинает на него давить.
***
Со временем ссоры только усилились. Ванечка становился всё более замкнутым, а Лера… Она как будто наслаждалась своей властью над ним. Это ведь видно сразу, когда женщина мужчину уже не любит, но по каким-то причинам держится рядом. Я, конечно, не сразу поняла, в чём дело. Думала, может, молодой ещё, не понимает, как с женщинами обращаться, может, ей внимания мало… Но потом стало ясно — всё дело в деньгах. Лере всегда было мало. Она жила на широкую ногу, а Ванечка не мог ей этого дать.
Зарплата у него хоть и хорошая, но не такая, чтобы разбрасываться.
Однажды Лера как-то вскользь бросила мне фразу, мол, «а что, если продать эту квартиру и переехать в более просторную?» Я тогда чуть со стула не упала. Продать квартиру? Это что, с ума сойти? Тут Ванечка вырос, тут мы с мужем жили, все воспоминания — в этих стенах! Как же я могу продать? Да и переезжать — куда? Ваня, конечно, промолчал, а вот я ей в лицо сказала:
— Не продам квартиру, Лера, это мой дом, и тут я останусь до конца своих дней.
Лера улыбнулась, но в её глазах мелькнуло что-то тёмное. Я это сразу заметила. Её план, видимо, не сработал. А может, она и не особо рассчитывала. Но я уже начала что-то подозревать. Она ведь не просто так предложила это. Значит, у неё был какой-то расчёт. И я не ошиблась.
Вот снова Ваня пришёл с работы и совсем не в настроении. Сел на диван, обнял голову руками, молчит.
— Что случилось-то? — спрашиваю, но он только рукой отмахнулся. Лера где-то пропала до поздней ночи. Вернулась уже после полуночи, явно не в духе, дверь хлопнула и прямиком в комнату ушла. И тут я слышу: ссорятся. Лера ему в лицо что-то кидает про то, что "уже не уверена, что всё это имеет смысл", а он её уговаривает, успокаивает. Я к дверям подкралась, слышу, как она ему:
— Я вообще не уверена, что тебе нужен наш будущий ребенок!
Тут у меня глаза на лоб полезли. Ребенок? Какой ребенок? Я еще ни внука, ни намека на него не видела, а они уже ссорятся из-за какого-то "ребенка"!
А Лера, между тем, продолжала:
— Ваня, ты со своими деньгами нас не потянешь, ты даже сам себя толком не обеспечиваешь, не то что семью!
Вот так, дорогие мои, жизнь меня и прижала. Я стояла, слушала и понимала: пора что-то делать. Ваня с ней долго не выдержит, а что будет дальше? Если уж невестка на деньги начала намекать, значит, она их хочет. И неважно, откуда. На мою квартиру уже, видимо, глаз положила.
И тогда я приняла решение. С квартирой. Надо избавляться. Не хочу, чтобы эта девка ещё что-то тут себе присвоила. Я ведь не дура — вижу, что она из себя представляет. С виду нежная, хрупкая, а внутри холодная и расчётливая. Решила — сделала. Пусть лучше сама к своим родителям едет, а у нас в квартире хозяйничать не будет. Всё равно у меня у сестры родной есть в пригороде просторный дом, она давно звала к ней переехать. Там рядом и племянники мои с детишками своим живут— ну чем не счастье на старости лет? Ванечке же, думаю, если что, помогу. А Лера пусть выкручивается как знает.
Я ведь всё для сына делаю, чтобы ему жизнь легче была. А она — только его гробит.
- Маргарита Ивановна, вы же не продадите квартиру? — Лера смотрит на меня, будто в её глазах весь мир рушится.
— Продам, продам, — говорю спокойно. — Жить с вами у меня нет сил, хочу с сестрой родной пожить, а ездить туда-сюда проверять квартиру я не хочу. У тебя ж свои планы были, — при этом так вежливо улыбаюсь, будто речь идёт о погоде.
Лера обернулась к Ване.
— Ваня, ты же не позволишь ей это сделать? Это же наш дом!
***
И вот, однажды, когда я возвращалась домой из магазина, судьба меня свела с интересными людьми. Захожу я в лифт, а там стоит пара — мужчина и женщина. Музыканты, сразу видно. Мужчина — здоровенный, в летнем льняном костюме, с бородой, за спиной чехол с гитарой виднеется. А женщина — в легком платье в пол, на голове шляпа, серьги золотые. Ну, такие колоритные, что не заметить их сложно. Мы стоим, едем молча, как вдруг женщина спрашивает:
— Вы, случайно, не знаете, где можно квартиру снять?
Тут-то меня и осенило! Как по заказу! Уж если Лере и Ване нужно создать такие условия, чтобы они сами ушли, то вот решение.
Я улыбнулась и сказала:
— А что, если пожить у меня? Я как раз собираюсь уехать к сестре на время, могу вам предложить квартиру. Будете жить, пока не найдёте себе что-то другое.
Глаза у них загорелись, они сразу согласились. Не прошло и дня, как они уже в моей квартире хозяйничали. Ваня был в шоке, но ничего сказать не смог, а Лера просто не могла поверить своим глазам.
***
Громкие разговоры, шум, запахи еды — всё это заполонило наш дом. Пара оказалось приехала на фестиваль этнической музыки, всего на месяц. Ни Лере ни Вани, я об этом конечно же, не сказала. По вечерам квартиранты в моей спальне репетировали свои романсы до позднего вечера. Лера каждый день жаловалась Ване, мол, как так можно жить.
— Ты посмотри, что она устроила! Это же издевательство! — кричала Лера, срываясь на мужа.
А я на это время уехала погостить к сестре. Спустя неделю мне позвонил Ваня. Как оказалось, Лера не выдержала такого соседства. Два дня назад она собрала вещи и заявила, что больше так жить не может. Она поставила ему ультиматум, либо они переезжают вместе к ее родителям, либо развод.
И Ваня, конечно, ушел за ней. Любит, бедняга. Ну, и пусть катятся.
***
И вот, прошел месяц, я вернулась от сестры, чтобы принять ключи от квартирантов. Они кстати заплатили за месяц чуть больше, чем договаривались, мол извините за неудобства. А я про себя думаю: «Какие неудобства?». У меня, наконец-то, в квартире тишина и покой. Никто не скандалит, никто не указывает, как и где жить. Все вернулось на круги своя.
Сижу, думаю: «Вот и ладненько. Всё так, как и должно быть».
