Глава 8
Во мне бурлило огромное количество разнообразных чувств. Прежде всего, я думал о Еве, о том, как всё-таки хорошо вышло, что мы с ней увиделись при таком почти чудесном стечении обстоятельств, и что я попросил у неё прощения. Всё это время, с того самого злополучного дня и до сегодняшнего, я пребывал в каком-то гнетущем состоянии, но теперь оно прошло и я даже почувствовал себя счастливым. Также мои мысли занимал Влад и та ситуация, которая заставила меня стать фактически зависимым от него. Но в данный момент меня волновало не это, а его последняя выходка, вызвавшая во мне чувство ещё большего разочарования в нём. С одной стороны я был жутко зол на него, но с другой – непонятно почему, жалел его. За последние годы, он сильно вырос в финансовом плане, но, похоже, деградировал – в морально-нравственном. Может, здесь и кроется причина моей жалости к нему. Да, бывает так, что бедные, одинокие и несчастные жалеют богатых и успешных. Смешно, но правда.
Я приехал в назначенный день с ощущением некоторой неловкости, из-за того, что в прошлый раз мы расстались с Владом, испортив друг другу настроение. Но это ощущение отошло на второй план, как только Ева вышла из ворот. Она снова была одета так, что ничего не скрывало её невероятно стройных ног. У меня невольно возникло подозрение, что она делает это намеренно.
День выдался не по-январски тёплым, что позволило мне наслаждаться свежим воздухом и ожидать её, стоя на улице. Ева передала мне ключи от машины Влада и почему-то попросила подержать дверцу ворот. Вскоре она вышла, держа в руке вешалку, на которой висело очень красивое бело-голубое платье.
- Особое мероприятие? – спросил я.
- Не совсем. – ответила она – Самый обычный концерт… Кстати, вы можете послушать, если хотите.
- Я с удовольствием. – улыбнулся я, хотя вряд ли Ева в этот момент видела мою улыбку: она смотрела вниз, очевидно боясь испачкать платье о грязный, перемешанный с песком, снег.
Мне снова пришлось припарковаться около остановки через дорогу, как и в прошлый раз. Выйдя из машины, она забрала платье, лежавшее на заднем сидении, и попросила меня донести его до музыкальной школы.
Шагая по зебре, я нёс её платье, а она в это время, опять же точь-в-точь как в прошлый раз, слегка подпрыгивала, обходя жёлтые полосы и наступая только на белые. «Значит, она делает так систематически и не ради забавы». – подумал я, что заставило меня ещё больше утвердиться в своём предположении об имеющихся у неё отклонениях, или так называемых обсессивно-компульсивных расстройствах.
Мне почему-то захотелось заострить на этом внимание, и я произнёс в шутливой манере:
- Только по беленьким?.. А на жёлтенькие наступать нельзя?
В ответ, Ева одарила меня очень приятной улыбкой: ей явно понравилось, что я подметил эту её причуду.
Я занял место в зрительном зале на одном из передних рядов. К началу концерта кое-где проглядывались свободные места, но в целом, народу оказалось неожиданно много.
Меня приятно удивило, что простая музыкальная школа нашей провинции оказалась полна талантливых детей. Одна девочка лет двенадцати довольно неплохо сыграла на флейте «Шутку» Баха. Конечно, не в таком быстром темпе, в каком её обычно играют профессионалы, но всё же вполне достойно. Парень лет, наверное, четырнадцати играл на саксофоне «Странники в ночи» Френка Синатры – тоже было приятно слушать. Также было много пианистов, которые играли в основном неизвестные мне произведения, но далее меня ожидало то, что называется на языке интеллигентных людей катарсисом. Он случился ближе к финалу концерта, когда на сцену вышла Ева. Она каким-то неестественно быстрым шагом подошла к роялю и очень напористо сыграла первые аккорды из «Метели» Свиридова. Клянусь, в этот момент в ней проглядывалось нечто по-настоящему дьявольское. Меня буквально прижало к спинке сидения от её какой-то пугающей, но завораживающей энергии. Несмотря на то, что в целом Ева сыграла эту вещь тактично, с почтением; там, где требовало произведение – как положено тихо, или же на диалекте музыкантов «пиано», мои ощущения были похожи на то, будто её «Метель» разыгралась прямо в зале и в итоге смела всех зрителей. Она беспощадно выжимала из этого несчастного рояля все ресурсы, и после её выступления у меня сложилось полное впечатление, что больше нет никакого смысла кому-либо ещё что-либо ещё играть на нем.
Ожидая её у выхода, я долго думал, какими словами передать ей свои впечатления от её выступления, но в итоге отложил эту затею на потом.
По просьбе Евы, мы вновь поехали в кафе, в котором обедали в прошлый раз, и снова заняли, кажется, тот же столик. На её лице не читалось никаких особенных эмоций, и у меня не было ощущения, что она ждёт от меня комплиментов. Я, конечно, мог её похвалить, но боялся, что моя похвала покажется банальной и неискренней. А может, ей нужно не это? Если подумать, на этом концерте не хватало главных зрителей – её родителей. Её платье должен был нести кто-то из них, а не я. На мой взгляд, в жизни Евы происходит тихая катастрофа. Ей не с кем поделиться своими эмоциями, ею некому восхищаться, кроме чужого дяди по имени Артём, который сидит и думает, как её похвалить, и стоит ли вообще это делать.
После того, как мы отобедали, и официантка принесла счёт, Ева достала смартфон, чтобы расплатиться, но та её расстроила:
- Платежи сегодня не проходят… Оплата только наличными.
И тут настал мой черёд. Я достал наличные и обратился к Еве:
- Для того, чтобы такого не случалось, надо всегда носить с собой вот такие бумажки. – я демонстративно потряс купюрами перед её носом – Они называются деньгами… Видела такие?
Она улыбнулась. Краем глаза я заметил, что официантка тоже заулыбалась. Расплатившись, я добавил:
- Пошли, зумер!
Этот случай развеселил нас обоих и снял какое-то тягучее напряжение, которое ощущалось между нами до этого, и даже поднял, как мне казалось, уровень её доверия ко мне ещё на одну ступень.
Перед тем, как поехать на её тренировку, нам пришлось заехать домой, поскольку ей нужно было забрать оттуда свои вещи. Я гнал довольно сильно, так как время уже поджимало, но мы всё же успели. Водитель из меня вырисовывался неплохой!
После тренировки, Ева залезла в машину потная и вымотавшаяся. Она попросила меня включить печку на полную мощь и пока никуда не ехать.
- Похоже, ваш тренер сегодня был особенно злой. – заметил я.
- Она всегда злая… – ответила Ева, до сих пор не отдышавшись как следует – На самом деле, она очень добрая, просто одинокая. Добрые и одинокие кажутся злыми… А злые и одинокие кажутся добрыми.
Всё это время она махала на себя волнообразными и до умиления изящными движениями рук, как бы пытаясь ускорить, идущие в салон потоки тёплого воздуха.
- Никогда не замечал… – задумался я, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища – А я? – добавил я вдруг неожиданно для себя – Ты знаешь, я же тоже одинокий… А какой? Добрый или злой?
Видимо, этот вопрос её озадачил. Ева выдержала длиннющую мхатовскую паузу, после чего отрывисто выронила:
- Непонятный…
- Почему? – с нетерпением произнёс я.
- Не знаю… – она снова задумалась – Может, потому что мы с вами на «вы»?
- Может быть. – согласился я – Но это не ко мне претензия…
Ева застенчиво улыбнулась.
- Ну, тогда… давайте… Давай на «ты»? – с трудом выронила она.
- Давай. – ответил я и тут же вспомнил о том, как она однажды уже переходила на «ты». Только это было в онлайн-пространстве. Но поскольку это произошло при не очень приятных обстоятельствах, я решил ей об этом не напоминать – Ну так что? Теперь мы на «ты». Теперь-то можешь сказать какой я?
- Ты не кажешься злым.
- Так значит, я всё-таки злой…
- Почему? – Ева будто и вправду была в недоумении.
- Ну, ты же сама только что говорила… Злые и одинокие кажутся…
- Нет-нет! – перебила она, смеясь – Я не это хотела сказать! Я имела в виду, что тебя трудно распознать так сразу. Ты под эти стандарты не попадаешь. Ты наверное как раз исключение, которое, как известно, только подтверждает правило.
- Хорошо. – улыбнулся я – Будем считать, что отмазалась.
Ева мило хихикнула.
- Согрелась? – спросил я после паузы. Она кивнула и мы тронулись.
По ней было видно, что домой она особо не торопилась. Должно быть, ей хотелось некоторое время побыть в неком нейтральном пространстве, а таким пространством в данном случае мог служить автомобиль. Поэтому, я старался ехать как можно медленнее.
- А ты никому не сказал, что я была твоей ученицей в школе? – спросила Ева, когда мы уже почти приехали.
- Нет.
- И не говори.
- А почему?
Это был не дежурный вопрос. Мне было действительно жутко интересно.
- Я пока не могу сказать… – многозначительно произнесла она – Просто мне так хочется.
- Хорошо, договорились. – сказал я, немного разочаровавшись в её ответе, поскольку он ничего для меня не прояснил – А если бы я уже сказал? – вдруг осенило меня.
Её ответ на этот вопрос оказался до смешного пафосным:
- История не терпит сослагательного наклонения. – при этом она произнесла всё это с крайне серьёзным выражением лица.
Я еле удержался, чтобы не рассмеяться.
Когда мы приехали и уже вышли из машины, из уст Евы прозвучала вроде бы и логичная, но всё-таки несколько неожиданная просьба:
- Останешься на ужин?
Я не смел отказать.
Влад с Ириной, похоже, уже давно были дома. Находясь ещё в прихожей, я краем глаза заметил на столе гостиной кое-какую посуду. Бегая между гостиной и кухней, Ирина второпях поздоровалась со мной. Влад тоже суетился, но нашёл время, чтобы бросить в мою сторону:
- Проходи, проходи…
Ева куда-то исчезла. Лишь спиной я успел услышать, как кто-то молниеносно побежал по лестнице наверх.
Мы втроём – Влад, Ирина и я – уселись на диване в гостиной и ждали Еву к столу. Влад сидел между мной и Ириной; та обратилась ко мне, немного нагнувшись и глядя на меня как бы через него:
- И как вам в качестве водителя? – с улыбкой спросила она.
- Пока вроде неплохо.
- Ева не капризничает?
- Нет. – улыбнулся я – А что, должна?
- Ну,.. не то чтобы… – заколебалась Ирина – Просто у неё настроение… скачет, вот так вот по синусоиде. – она волнообразными движениями провела рукой по воздуху – Творческая личность, никуда не денешься…
- Да, это точно. – согласился я – Кстати, – произнёс я эмоционально, точно вспомнив о чём-то важном (по сути, так оно и было, во всяком случае для меня) – мне сегодня посчастливилось услышать как она играет!
- Правда? –воскликнула она с неподдельным удивлением.
- Да. Я сегодня был на концерте в музыкалке… Она сама меня пригласила…
- Господи, с моей бешеной занятостью… – вдруг перебила Ирина с досадой в голосе – Я даже не знаю когда у неё концерты…
- Она там всех просто порвала! – продолжал я, всё ещё находясь под впечатлением.
- Да я и не сомневаюсь… – снова с улыбкой проронила она – Она даже на международном конкурсе, как вы говорите, всех порвала. Хотя, программа у неё была далеко не самая сложная. Дело, оказывается, не в сложности… Как сказал один из членов жюри, там, на конкурсе, главное – это подача…
- Ну да, он правильно сказал. – вмешался вдруг Влад, то ли из ревности,то ли, почувствовав себя не у дел – В музыке важны эмоции, а не просто техника.
- Если уж она вам свою комнату показывала, – произнесла Ирина, глядя исключительно на меня и будто намеренно проигнорировав реплику мужа – значит, вы уже с ней поладили. Чувствуется, что вы всё-таки педагог и умеете находить общий язык с детьми.
Внезапно мне на ум пришла колкая насмешливая фраза: «Ну-да, педагог! Скорее – педофил!», хотя ни то ни другое слово я не люблю. Мне самому стало смешно, но при этом одновременно и стыдно.
В этот момент в гостиную вошла Ева, как и в прошлый раз, укутанная в одно лишь белое махровое полотенце. И снова её мокрые распущенные волосы… А на них следы от расчёски… А ещё, стекающие по её обнажённым плечам, капли воды.
Именно в таком виде она и села за стол, что вероятно вызвало у её матери некоторое негодование, которое, она, впрочем, постаралась не выказывать, а лишь слегка пожурила её:
- Ева… Это не очень прилично… Сходи, оденься.
Та, гневно фыркнув, поднялась из-за стола и побежала к лестнице. Вскоре она появилась в переливающемся на свету золотистом платье намного выше колен, с приподнятой трапециевидной юбочкой, которое в глазах у её матери, судя по её реакции, сошло за приличное. Но не в моих глазах!
В подобных ситуациях невольно возникает вопрос: если в обществе по умолчанию принято считать, что девочки возраста Евы не должны привлекать взгляды нормальных мужчин, то почему их матери часто беспокоятся, когда те, например, загорают без верха или же одеваются как-то вызывающе?
В итоге мы расселись следующим образом: Влад с Ириной сели рядом друг с другом с одного края стола, а мы с Евой – напротив них. На этот раз она села прямо рядом со мной, хотя могла выбрать стул, что подальше.
За ужином речь ненароком зашла о Евином рояле, том самом «Стейнвее», точнее – о его возможной продаже. На это, вроде бы как случайно и неосторожно, намекнула Ирина – но как бы то ни было, эта тема, естественно, была для Евы животрепещущей и она заметно занервничала. Конечно, Ирина не сказала прямо, что хочет его продать, а лишь вскользь упомянула, что тот стоит больших денег и что можно найти качественный инструмент и за меньшую сумму. Хотя, изначально разговор начинался не с этого, а с предложения Влада вложить деньги на расширение их офиса.
- Только не рояль… – негромко, но дерзко произнесла Ева, в ответ – Это папин подарок…
- Ивушка, успокойся. – мягко сказала Ирина.
- … И он не продаётся… – продолжала Ева, проигнорировав слова матери – Ни за пять миллионов, ни за десять, ни за сто! – к концу реплики она практически перешла на крик. Её нижняя губа задрожала.
- Ева! – уже чуть жёстче произнесла Ирина – Никто пока не собирается его продавать.
- Никаких «пока»! – уже почти истерично воскликнула Ева.
- Да ладно вам. – вмешался Влад – Найдём мы деньги. Мало ли других источников.
- Продайте лучше свою обжору. – немного успокоившись, выронила Ева.
- Какую обжору? – удивился Влад.
- «Птаху»!
Влад усмехнулся, но не со злобой, а напротив – с умилением.
- А с чего ты взяла, что она обжора? – с улыбкой спросил он.
- Я сама слышала, как ты сказал, что она жрёт масло… Но и без этого понятно, что она жрёт всё подряд.
Мы с Владом негромко рассмеялись.
Внезапно Ирина поднялась из-за стола, подошла к дочери, и, нежно погладив её по волосам, произнесла:
- Ивушка, пожалуйста, не нервничай. Никто не будет продавать твой рояль.
К концу ужина, когда накалённая атмосфера пошла на спад, меня ждал своеобразный сюрприз. Ева вдруг положила руку мне на плечо и обратилась к Ирине с Владом:
- Артём сегодня остаётся ночевать…
Я намеревался что-то сказать, но она быстро встала из-за стола, взяла свою, уже пустую, тарелку и направилась к кухне.
Ирина молча развела руками. Влад улыбнулся и произнёс, обращаясь ко мне:
- Попробуй, откажи ей… Себе дороже.
Обычно, когда за меня что-то решают, я начинаю нервничать до дрожи в коленях, но этот случай оказался исключением. Мне напротив, стало безумно приятно от этой её выходки.
Вскоре Ирина с Евой покинули гостиную и удалились по каким-то своим делам, а мы с Владом вышли на свежий воздух. Он рассказал мне о своём тренинговом центре, и о том с какой целью он хочет его расширять,а цель оказалась довольно прозаичной: увеличение количества посадочных мест для посетителей, с тем, чтобы за одно мероприятие можно было собрать больше денег.
- А на какие темы ты проводишь тренинги? – полюбопытствовал я.
- В основном бизнес-тренинги. То есть, как открыть своё дело, где взять первоначальный капитал, и так далее.
- Ты удивишься, но я без всяких тренингов знаю где взять первоначальный капитал. – произнёс я с улыбкой – Сначала надо написать книгу с условным названием «Как заработать первый миллион». Затем растиражировать эту книгу и в итоге заработать первоначальный капитал как раз на её продаже!
- Да ну тебя. – рассмеялся Влад – Я думал ты серьёзно.
- А насчёт рояля… – после долгой паузы сказал я – Вы серьёзно хотели?..
- Да это Ира… – перебил он – Она уже не в первый раз поднимает эту тему. Достала уже с этим роялем, если честно. Раньше она говорила об этом только наедине со мной, а сегодня… Реакцию что ли её хотела проверить… А мне как-то без разницы. Точнее, я даже не хочу его продавать. Возни много. Это ещё надо покупателя где-то найти... И потом, Ева начнёт истерить… Зачем это всё нужно?
Постояв ещё немного на морозе, мы вошли обратно в дом. Влад куда-то удалился, а я, постояв некоторое время в прихожей, направился к лестнице. Спать было вроде бы рановато, – всего лишь пол одиннадцатого – но я всё же намеревался уединиться в той комнате, где мне уже посчастливилось разок переночевать. В чужом доме я всегда чувствовал себя немного неловко, независимо от того, насколько хорошо мне известны его хозяева. Но моим планам не суждено было сбыться так скоро. На лестнице я столкнулся с Евой, которая вновь пригласила меня в свою комнату, пообещав показать мне кое-что, как она сама выразилась, весьма интересное.
Я заметил, с тех пор, как Влад познакомил меня со своей новой семьей, всё в моей жизни идёт не по моему сценарию. А может, это потому что никакого «своего сценария» у меня попросту и нет?
Как только мы оказались в Евиной комнате, она нетерпеливо бросилась к своему шкафу и вскоре достала оттуда действительно интересную вещь: раритетный патефон. Поставив его на рояль, она подошла к своей тумбе и суетливо начала копаться в её ящиках.
- Вот это да! – воскликнул я.
- Это тоже папин подарок. – сказала она, всё ещё копошась, очевидно, в поисках ещё чего-то интересного.
В итоге ей понадобилось вытащить один из ящиков, и она попросила меня помочь. Мне без труда удалось его вытащить, но в процессе этого на пол упала какая-то тетрадь, которую как-то неаккуратно и даже некрасиво развернуло. Ева подобрала её немного судорожно, резко; и очень мило, по-девичьи, прижала к груди. По ней было видно, что она не на шутку испугалась.
- Это очень личное. – пояснила она и положила тетрадь в другой ящик. На ней был изображён корабль с белыми парусами. Я почему-то запомнил это – Наконец-то! – вдруг воскликнула Ева, взяв в руки какую-то пластинку. Вытащив её из упаковки, она побежала к патефону. Вскоре из него, с характерным для подобных проигрывателей хрустом, заиграла песня «Sway» в исполнении Дэна Мартина – Я просто хотела потанцевать с тобой… – немного робко произнесла она.
Я подошёл к ней медленно, молча и ещё более робко. Ева очень нежно положила свои руки мне на плечи, а я нерешительно положил свои ей на талию. Мной овладел какой-то подростковый трепет. Она находилась ко мне слишком близко, я чувствовал её ни на что не похожий запах. Пока мы двигались, её карие влажные глаза поглядывали на меня лишь изредка.
Её рост, благодаря длинным стройным ногам и пропорциональному спортивному телосложению, визуально казался очень высоким. На самом деле он был немногим выше моего подбородка, при моих ста семидесяти двух сантиметрах. Хотя, для её возраста это, наверное, немало.
Песня закончилась слишком быстро. Ева подбежала к патефону и поставила её заново. И всё началось сначала. Только теперь с небольшим диалогом, инициатором которого была она:
- Я грезила об этом танце со второго класса…
Я долго не знал, что ей ответить и оробел ещё сильнее прежнего.
- Ты хотела потанцевать именно под эту песню? – в итоге спросил я.
- Именно под эту песню… И именно… (с тобой). – последнее она произнесла только движениями губ.
- Со второго класса? Со мной? – переспросил я шёпотом.
Мне отчего-то стало её невыносимо жалко. Аж до кома в горле. В ней было что-то болезненное, что-то непознаваемо глубокое и тяжёлое. У меня до сих пор перед глазами стояло, как она пугливо прижимает к груди свою тетрадку с корабликом, и мне почему-то было от этого невообразимо больно.
Песня вновь закончилась. Ева медленно подошла к патефону и остановила его. Затем она присела на свой диванчик и, не глядя на меня произнесла вполголоса:
- Жалко, что мы больше никогда не потанцуем в первый раз…– она прослезилась и всхлипнула.
Я присел к ней и, поглаживая её ещё не совсем высохшие волосы, сказал так же, вполголоса:
- Зато мы можем сделать это во второй раз, и в третий…
Ева едва заметно улыбнулась.
Мы просидели так молча минуты две. Затем я помог ей поставить на место её ящик с пластинками, и, пожелав ей спокойной ночи, вышел из комнаты.
Я долго лежал, повернувшись лицом к стене, но уснуть не мог уже где-то около полутора часов. Ещё через какое-то время, я вдруг услышал медленные шуршащие шаги, а затем почувствовал, как кто-то лёг на мою кровать.