Интервью можно найти по ссылке https://nv.ua/ukraine/events/tehnologiya-mashinnogo-zreniya-unikalna-i-mozhet-izmenit-situaciyu-na-fronte-dikie-shershni-novosti-ukrainy-50431841.html. Опубликовано было 03.07.2024 года. Полагаю, будет весьма интересна российскому читателю, для лучшего понимания соотношения сил в сфере БПЛА между Россией и Украиной.
--
— Расскажите нам о технологии машинного зрения. Дикие Шершни показывали видео тестирования в полевых условиях этой технологии. Что это такое, для чего оно нужно? Насколько мы уже приблизились реально к выполнению этой инновации? Потому что о ней говорят уже полгода, но как-то все тестируют-тестируют и никто еще не вышел с готовым продуктом.
— Технология машинного зрения довольно важна, потому что сейчас на фронте постоянно идет борьба с двух сторон относительно частот управления дронами. И с другой стороны, противодействия средствами РЭБ, чтобы эти дроны не долетали до вражеских позиций. Поэтому тот, кто первым сделает надежной и массовой систему машинного зрения, может значительно изменить ситуацию на фронте.
— Получается, РЭБ не влияет на машинное зрение?
— В идеале — да, потому что система будет настроена таким образом, что дрон будет лететь автономно, без человеческого фактора, без связи с наземной станцией. Он будет управляться микрокомпьютером, который есть на борту, и будет поражать цели, которые будет определять нейронка на его борту.
— Объясним для широкой общественности, как сейчас происходит управление дроном. Существует ряд сигналов, которые передаются от оператора к дрону?
— Да, видеосигнал, чтобы оператор видел, куда он летит, и видел цели; и радиосигнал, чтобы давать команды дрону, с какой скоростью и в какую точку нужно лететь. Это сейчас так действует.
— Соответственно, сейчас все в поиске средств РЭБ — и украинские защитники, и россияне ищут, как прятаться от дронов друг друга. Из моих последних общений с бойцами на фронте, они говорят, что дронов стало, как комаров. Я помню, еще полгода назад известный специалист в области РЭБ Сергей Флеш говорил, что скоро россияне, наверное, дойдут до того темпа, количества дронов, что на каждого украинского пехотинца будет по дрону. Может, оно так и есть, может, нет, но то, что у них сейчас стало очень много дронов на фронте, это я слышу абсолютно со всех направлений. Но и наши операторы так же отрабатывают по россиянам довольно эффективно, складывается зеркальная ситуация. Появляется потребность в поиске новых решений и этим решением является машинное зрение. Еще раз: это что-то на уровне искусственного интеллекта или нет?
— Кто как называет, но все-таки это алгоритм, написанный человеком. Нельзя сказать, что это прямо искусственный интеллект. Это довольно кропотливая и сложная работа — научить различать объекты для нейронной сети, чтобы она понимала, куда летит, на какой объект. И дальше вопрос за тем, насколько она будет быстро и удачно функционировать.
Относительно российских дронов, да, мы на связи с бойцами вдоль всей линии фронта, численное преимущество есть. Не всегда это преимущество себя оправдывает качеством дронов, качеством пилотов, которые управляют этими дронами, но численное преимущество есть.
Другой момент, что после того, как россияне начали применять так называемые «танки-сараи» или «царь-танки», кто как их называет, на которых установлено много разного РЭБа, действительно, расходы дронов на одну цель увеличились. Поэтому чем быстрее будет реализовано автодонаведение (так еще тоже называют), тем быстрее будет увеличена результативность на поле боя.
— Расскажите нам об этом автонаведении, о машинном зрении, насколько ваша мастерская Дикие Шершни продвинулась в реализации этого вопроса? Насколько я знаю, много попыток было. Помню, Сергей Стерненко, один из ведущих волонтеров в обеспечении наших войск FPV-дронами, еще несколько месяцев назад демонстрировал технологии, профинансированные донорами его сообщества, что тестируются технологии машинного зрения. Но там было четко видно, что это далеко не идеальная технология, ведь на завершающем этапе полета эти дроны, которые автоматически захватывают цель, имели способность, например, менять свои приоритеты. Летя на условную артиллерийскую установку, они меняли приоритет на пехотинца или на члена экипажа этой установки, который, вдруг увидев дрон, начинал убегать. Таким образом не достигалась главная цель дрона — поразить не столько пехотинца, сколько скорее САУ, гаубицу, какую-то РСЗО. Вот это было, насколько я понимаю, главной проблемой наших технарей.
— Во-первых, это новая технология вообще в мире, поэтому проблема стоит перед разработчиками как нашими, так и вражескими. Есть много разных разработок, которые работают на разных технических средствах, на разных алгоритмах, но пока никто не сделал это совершенным, универсальным и массовым. Поэтому здесь можно говорить о вопросе времени и тот, кто первым наладит надежную массовую систему, тот изменит ситуацию на фронте. Наша разработка сейчас будет проходить первые боевые испытания, но это тоже еще вопрос времени, нескольких месяцев. Потому что на самом деле процесс довольно сложный и надо еще провести много тестов для того, чтобы эта разработка была надежной на фронте.
Уникальность нашей разработки еще в том, что она реализована не на базе западных микрокомпьютеров, а на базе украинского микрокомпьютера, поэтому это абсолютно полностью украинская разработка.
— А вот это интересно. Расскажите, как это, украинский микрокомпьютер? Полностью все составляющие, то, что называется чипы, украинского происхождения? То есть ничего западного и ничего восточного (тайваньского, китайского) и т. д.
— К сожалению, эту информацию мы не можем публично оглашать, потому что враг тоже следит за нами, за нашими разработками. Поэтому просто скажем, что это украинский продукт.
— Я веду к тому, что главная идея в таких вещах заключается в том, чтобы быть автономными от условного Китая? Потому что сейчас все говорят, что в целом все идет из Китая — что у россиян, что у нас с начала полномасштабного вторжения.
— Я скажу так: от Китая мы будем автономными.
— И главная идея заключается в том, чтобы быть более близкими к более точным друзьям.
— Да, конечно. Надо, чтобы этот продукт был надежным в использовании и минимизировать человеческий фактор. Чтобы в зоне действия вражеской РЭБ он работал самостоятельно и надежно.
— Речь идет только о компьютерах? Или о чем еще мы можем говорить? Полагаться на собственные силы, автономные разработки? Или на совместные усилия с нашими более надежными партнерами, назовем это так?
— На сегодня в Украине производятся полетные контроллеры. Это, так сказать, мозг дрона, который отвечает за управление и все другие функции. Это уже тоже производят в Украине. В него входит микрокомпьютер, платка и регуляторы, которые управляют моторами. Также в Украине изготавливаются пропеллеры и это уже не первый год, скажем так. С другими составляющими пока еще есть проблемы, потому что производство высокотехнологичное и сложное.
— Продолжая говорить о технологиях, инновациях, разработках Диких Шершней. Громко о себе заявила даже в заголовках СМИ с апреля этого года так называемая Королева Шершней. Были даже такие народные названия как дрономатка. Это большой дрон, который собой переносит другой, меньший дрон. И уже даже были использования таких дронов на фронте. Расскажите немножко подробнее об этой технологии, как вы к этому пришли, что оно дает, когда один, больший FPV-дрон, переносит меньший?
— Да, Королева Диких Шершней — это наша последняя разработка, которая уже активно используется на фронте, есть много успешных боевых применений. И именно в режиме переноски меньших дронов она может помочь тем, что дрон, который она несет, пролетит большее расстояние, чем это бы запускали военные со своих позиций, и может поразить цели, которые находятся далеко. Это как один из вариантов использования. Потому что в целом Королева Диких Шершней — это многофункциональная платформа. Это может быть как дрон-камикадзе, дрон-бомбер, можно использовать для логистики, минирования, еще чего-то. Вариантов применения довольно много.
— Скажите, а какой смысл создавать FPV-дрон для таких задач, если у нас есть куча других дронов, которые так же используются для логистики, минирования, сбросов и тому подобного?
— Здесь есть несколько факторов. Во-первых, это цена. Если мы говорим о больших дронах, то их стоимость довольно велика и не всегда военные могут получить их в массе. Не всегда могут рисковать на какой-то боевой операции применять их именно из-за того, чтобы не потерять дрон. А наш дрон, его себестоимость — 50 тысяч гривен, можно и рисковать, когда есть какие-то важные цели, и его проще изготовить, быстрее. Если военные его потеряют, можно прислать новый.
— Это вы говорите о 50 тысячах гривен для Королевы Шершней, да?
— Да.
— А насколько это большой дрон? Просто для понимания.
— Это в плане FPV, пожалуй, самый большой дрон такого типа. Он имеет 17-дюймовую раму, что является довольно большим.
— Просто надо понимать для широкой общественности, что в норме те FPV-дроны, использование которых мы видим, — это от семи до 10 дюймов, а здесь 17.
— Да, здесь 17. Условно говоря, если брать по площади, раза в четыре больше, чем 10-й дрон.
— А знаете, какие вопросы возникают в связи с этим? Вот появился публичный анонс, что есть Королева Шершней, мы с вами даже в говорим о ней, что такой большой FPV-дрон, его преимущества. Да, мы не обсуждаем технические характеристики, но в принципе мы говорим об идее.
— Я еще об одном преимуществе скажу. Пилотам не надо специально учиться, потому что это тот же FPV-дрон, просто он больше и может выполнять больше задач, нести больший вес. Опытный оператор FPV-дрона может его взять, затестировать, несколько вылетов — и уже работать им на боевых задачах.
— Возвращаясь к моему вопросу, что мы с вами сейчас даже обсуждаем широкими мазками все эти технологии. Но на самом деле возникает логичный вопрос: Ярослав, а есть ли смысл в принципе рассказывать о том, что мы до чего-то дошли, даже до такого креативного решения, как дрон, который переносит дрон, додумались? Есть ли смысл об этом говорить?
— Да, потому что…
— Я имею в виду, чтобы враг не узнал, не перехватил эти же креативные решения, не создал свой 17-дюймовый дрон, который будет переносить другие дроны и таким образом делать нам проблемы в тылу.
— В любом случае дроны будут теряться и враг будет держать их в руках, видеть, как они сделаны, из каких составляющих, комплектующих. Этого невозможно скрыть.
Недавно наши дроны показывали на ведущих российских федеральных телеканалах. Опять же, он летел на задание, попал в зону РЭБ, упал, россияне его подобрали. Поэтому здесь нельзя скрыть это, так же как и мы исследуем российские FPV-дроны или другие разработки. Активная война, много применений различной техники, которая теряется с обеих сторон и исследуется, поэтому скрыть не удастся. Это во-первых. Во-вторых, надо, чтобы и военные наши знали об этом продукте, что он есть, чтобы они думали, как его использовать, применять на своих участках фронта. Если об этом не говорить публично, никто не узнает.
— О чем мы сейчас можем говорить относительно инноваций команды Диких Шершней? Какие еще инновационные технологии тестируете, о чем можете сказать?
— Сейчас мы разрабатываем скоростной FPV-дрон, вышли на показатели 230 километров в час.
— А сейчас с какой скоростью летают?
— Это почти вдвое быстрее, чем обычные FPV-дроны. Цель этого дрона — сократить подлетное время к вражеской цели, потому что бывают такие ситуации на фронте довольно часто, когда выезжает российская техника, быстро отрабатывает и возвращается обратно, в укрытие. И пока обычный дрон будет лететь со скоростью 110−120 километров в час, эта вражеская цель может выйти из зоны действия этого дрона. Поэтому мы разрабатываем такой скоростной дрон, чтобы было надежно и враг не успел уйти назад.
— Какая у вас цель, до какой скорости дойти?
— 250 километров в час.
— И как продвигаетесь в этом направлении? Имеется в виду, это даст возможность быстро среагировать по удару, по цели или его будет как-то сложнее перехватить?
— Быстро среагировать и долететь до цели, чтобы ее поразить.
— А на возможности перехвата это как-то влияет?
— Может влиять, конечно, но опять же, как и мы, так и россияне работает над поиском новых нестандартных частот по управлению, по видео, чтобы обойти РЭБ. Это постоянная гонка и у нас, и у врага, кто сделает новое решение, которое позволит определенное время работать, пока на него не будет изобретено противодействие.