Записки одиннадцатилетней девочки Леони об одном лете, проведенном в доме на западной стороне.
14 июля, 2002
Случилось ужасное. Таня сильно заболела, и это только моя вина. Хоть совесть и корила меня настолько, что я даже не могла себе позволить думать о случившемся, я все же поднялась к Тане в комнату. Она лежит в гостевой спальне и мучается от жара. Бедная Таня, как бы она себя не вела, она никак этого не заслужила. У меня не получилось признаться и попросить у нее прощение, из-за чего я чувствую себя еще хуже, к тому же на улице стоит страшная жара. Когда погода хоть немного попрохладнее думается намного легче.
Рядом с нами до конца лета арендовала дом прелестная семья. У них трое детей — старшая девочка Нина, возраста Валери, сын Арон, примерно моего возраста, и полуторагодовалая малышка. Со всеми тремя мы быстро подружились, и они часто меня звали в гости на чай. Вчера Нина и Арон пригласили нас с сестрой на пляж — устроить там пикник. Ребята обещали даже захватить малышку. Мама уговорила позвать с собой Таню, и гостья на мое удивление согласилась.
Дона приготовила нам бутерброды, шоколадные кексы и положила с собой мягкое печенье для малышки. Соседи взяли свежие фрукты, нарезанные овощи и лимонад. На пляже мы расстелили покрывало и Арон решил поставить нам зонт, но солнце совсем не светило, а скорее наоборот — тучи сгущались так, что нам пришлось завернуть мышку в два полотенца, чтобы она не замерзла.
Весь пикник Таня не сводила глаз с Арона. Только великий слепой бы не смог разглядеть, что она влюбилась в него по уши. Когда ветер стал настолько сильным, что зонтик от солнца унесло от нас на пятьдесят метров вдаль, мы решили любезными словами друг с другом попрощаться и все же завершить наш пикник, пока нас не сдуло вслед за зонтиком.
Дома мне захотелось как-то подшутить над Таней, которая полдня представляла, как натягивает фату и белое платье. Я решила подбросить ей записку, будто бы написанную Ароном с признаниями в ответной любви и просьбой снова прийти на пляж в десять часов вечера, чтобы встретиться. То ли у меня так хорошо получилось подделать мальчуковый почерк, то ли Таня так была рада проявленной впервые за долгое время ласке, что ровно в десять вечера переодела пижаму в легкое платье и направилась на пляж.
Оказалось, что Таня просидела на холодном пляже почти до утра. Папа в 6 часов пошел на свое традиционную утреннюю прогулку и обнаружил там Таню все замерзшую и явно простывшую. Дома она уже еле держалась на ногах, и мама уложила ее в постель.
Я призналась Тане, что подбросила записку и попросила прощения. Она сказала, что совсем на меня не злится, и сама виновата, что по своей глупости решила сидеть на пляже так долго. От этих слов я даже забыла все ее капризы, которые меня раздражали в ней. Боже, пусть она только скорее поправится.