- Что же ты наделала, Милка. Что наделала! – баба Аля раздвинула ветки старой яблони, присела рядом со сжавшейся в комочек Милой. – Опоила моего Лёшеньку. Всю жизнь ему попортила, перечеркнула.
- Я не хотела! Это не я! – Мила выставила вперёд ладошки, словно пыталась защититься.
- Ты. Больше ведь некому. Мне Кайюшка рассказала... Лёшка ведь за тобой хвостиком бегал. Это все знают.
- Это она, она меня подговорила! – собралась сказать Мила, но отчего-то промолчала. Выдавать подругу было как-то... неправильно? Да и бабушка Саня учила её быть сильной. Никогда не ябедничать и ничего не бояться.
- Знай, я зла на тебя не держу. Мала ты. Глупа. Бестолкова... Только тебе с этим жить придётся. Нести на себе этот грех... Не будет у тебя счастья, Мила.
Зашуршала трава, и из-за ствола выпрыгнул Лёшка. Засмеялся чему-то, замотал вихрастой головой и солнце золотом плеснуло в рыжих глазах.
- Ох. Горюшко-горькое... Окаяныш... – Альвина Людвиговна притянула внука к себе, чмокнула в растрёпанную макушку и всхлипнула.
Тот замер на минуту и забарахтался, пытаясь выпутаться из бабкиных объятий.
- Пойдём до дому? Я печенья испекла. Молока тебе налью. Пойдём, внучек.
Больше не взглянув на Милу, бабка поднялась с усилием и повела Лёшку за собой. Он упирался, визжал, но быстро утих. Уже от порожка обернулся на Милу и вдруг помахал ей, словно прощаясь. И не позвал к себе, как это делал всегда...
Мила не сразу поняла, что это был сон. И еще долго лежала, то и дело возвращаясь мыслями к бабы Алиным словам.
- Не будет у тебя счастья, Мила. Не будет счастья... Не будет...
- Это мы еще посмотрим! – пробормотала Мила. – Верну должок вашему внучку, вот и поквитаемся.
У бабушки Сани наверняка должны остаться какие-то записи. Рецепты. Что-то, что позволит вернуть окаянышу человеческий вид.
Нужно обязательно попробовать это сделать, чтобы потом не корить себя...
В окошко заглядывали сумерки. Постукивала в стекло ветка сирени. Листочки на ней зазеленели снова, смогли возродиться к жизни, хотя еще недавно висели пожелтевшими высохшими тряпочками.
Раз они смогли – значит и она сможет.
Как смогла победить упыриху!
- То не твоя заслуга. Не ты её победила. Не ты. – не ко времени проснулся и внутренний голос.
- Заткнись! – оборвала его Мила. – И без тебя знаю, что обязана этим бабушкиной силе. Но я научусь ею управлять.
Настроение было ужасное. Не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать.
Но она заставила себя усесться на кровати и даже сделала парочку дыхательных упражнений, чтобы хоть немного успокоиться.
- Сама прачнулася! (проснулась) Сядзіць... – в приотворенной двери возникла мохнатая мордаха хатника. – Мы цябе будзіць збіраліся (Мы тебя будить собирались). Баба Жоля колдунов наготовила!
- Не желаю я ваших колдунов, - простонала Мила. - Оставьте меня, не лезьте!
Ей захотелось немедленно перенестись в дрыгву, спрятаться ото всех в старом бабушкином доме.
- Яшчэ як хочаш! - нисколько не смутился хатник её порыву. - Не ядала смачней вкуснотищи!
- Прачнулася! Прачнулася! – восторженно проверещало из-за его спины, и в комнату ввалились Вось и Ыть. Перебивая друг дружку, в два голоса отчитались перед Милой, что в доме всё готово к приёму новой хозяйки.
- Падлогі перамылі. Падлаталі. Рэчы вярнулі... Можна засяляцца! (Полы перемыли. Подлатали. Вещи вернули.)
- Заселится. Ишче успеется. – баба Жоля улыбалась от порожка, вытирая руки о фартук. – Пойдём, Милушка, до стола. Всё давно готово.
- Спасибо. Мне что-то не хочется.
- А надо бы. Вон, белая какая.
- Вецер дуне, і паляціш (Ветер дунет, и улетишь) – хатник подкатился Миле под ноги, боднул нетерпеливо, призывая подняться. – Баба Жолина верно говорит. Белая-белая ты. Глядзець страшно.
- Белая? Как смятана? – неуклюже пошутила Мила и со вздохом поднялась.
Ведь не отвяжутся, пока она не съест этих треклятых колдунов. Интересно, какую начинку положила в них баба Жоля.
В её детстве бабушка Саня тоже готовила эти то ли пирожки, то ли драники с начинкой. Особенно вкусные получались с грибами и рубленным мясом.
Мила вдруг так отчётливо ощутила вкус хрустящей прожаренной картофельной корочки и остроту мягкой душистой начинки, что почти бегом подбежала к столу.
Там, в окружении солений и соусов ждало её блюдо с колдунами.
Вот только те больше походили на пельмешки, чем на пирожки.
Маленькие, ладненькие, из тончайшего прозрачного теста, поблёскивали от растопленного масла и словно просили: «Съешь нас!»
- Ну, спробуй, Милушка. Для тебя расстаралась.
Баба Жоля положила на тарелку щедрую порцию кругляшей, а поверх насыпала горсточку зелени и плюхнула сметаны.
Колдуны оказались очень вкусными и сочными. Такими, что Мила даже позабыла на время обо всех своих печалях и горестях.
Она ела и нахваливала. И домовые, с чавканьем, вторили ей.
Мила попросила себе добавки, когда в дверь постучала Раиса. Виновато улыбнувшись, поманила к себе бабу Жолю и что-то горячо зашептала.
- Может, погнать её? – донёсся до Милы её вопрос. - Пусть в другой раз приходит.
- Нельзя, Рая. Неспроста она явилась. Придётся Милушке с ней поговорить.
- С кем поговорить? Кто пришёл? – Мила слегка напряглась, подумав про Кайю. Общаться с бывшей подружкой она не планировала.
- Янка. Янка пришла. Зовёт. Выйди к ней.
- Янка?
- Янка. Выйди к ней, Милушка. И я с тобой.
Баба Жоля первая спустилась со ступеней, следом – Раиска, и только потом – Мила.
Янка стояла за заборчиком. На голове её косо торчал утопленный Милой венок.
Значит, у неё получилось! Хоть одной заботой меньше. Интересно, кто ей помог? Наверняка одна шустрая особа. Без Наськи тут точно не обошлось. И Мила мысленно поблагодарила смолянку за помощь.
Заметив, что Мила смотрит на неё, Янка высунула язык и состроила козу. А потом поскакала обратно к лесу.
- Ну, и что это было? – пробормотала Мила и вдруг заметила у калитки Родиона. Он стоял пошатываясь, во взгляде застыли непонимание и растерянность. Было видно, что движения причиняют ему неудобства, и морок, наведенный Кайей, еще не спал до конца.
- Праходзь, праходзь, хлопец (Проходи, проходи, парень), - пригласила его баба Жоля. И когда Родион, хромая, приблизился, взяла его за руку как ребёнка и повела к себе.
- Молодец, Янка! – похвалила Раиса. – Не большого ума, а ведь вывела парня из пущи!
Мила рассеянно кивнула. Её больше волновало другое – принял ли окаяныш новую невесту? Удовлетворился подобной заменой?
- Милушка! – баба Жоля прервала её размышления. – Подмогни мне. Макнуть его нужно. Пошептать, чтобы полностью оклемался.
Макнуть.
Объяснять Миле смысл слова не понадобилось – она сразу поняла, что собирается делать бабка. Поняла и удивилась быстроте и сноровке домовых, которые как по команде собрали на заднем дворе всё необходимое для обряда.
В рассохшейся лохани пузырилось снадобье из трав, в миске темнела болотная жижа, которую моментально притащил Вось. Ею следовало обмазать поврежденного прежде, чем отправлять в лохань. Вось утверждал, что бабушка Саня частенько использовала этот рецепт, и Мила склонна была ему верить.
- Хуже точно не будет, - подтвердила баба Жолина. – Я после хлопчика настоечкой целебной напою и спать уложу. Глядишь, на новую луну он и оклемается.
- Вы его у себя оставите?
- И что такого? В Лёшкин дом нам лучше не ходить. Вдруг, вернётся туда вместе с Янкой? Всё возможно.
- Вы заметили? Заметили венок?
- Заметила. – бабка черпнула из миски жижи и легкими мазками стала наносить ее на лицо Родиона. Тот морщился, но не протестовал – не до конца осознавал, что происходит.
- Не думаю, что они вернутся. Окаяныш не сможет жить среди людей. Если только... – Мила сглотнула и сказала, наконец то, что больше всего волновало её сейчас. – Если только не станет человеком. Как раньше.
Баба Жоля покосилась на неё и вздохнула. Кивнув домовым, проследила как они скопом повлекли Родиона к лохани и прямо в разорванной одежде усадили во взявшийся пузырями настой.
И лишь потом ответила Миле, что ничего не получится.
- Не снять ту порчу. Уж очень ядовитый сок. Как Янку назад не обернуть, так и Лёшка навсегда окаянышем останется.
- А я попробую ему помочь! Наверняка, у бабушки были рецепты...
- Не от всего те рецепты. Если бы могла – Саня сразу бы всё исправила! Ишче тогда, когда вы дзецьмі были.
- Но... – Мила запнулась. Как же она сама не подумала об этом.
А ведь баба Жоля права! Права!
Если бы бабушка могла, то точно бы сделала это! Вернула Лёшку в нормальное состояние. Сразу же!
И не пришлось бы её отсылать из деревни. И не пришлось блокировать память...
Получается, что сон оказался «в руку»? И слова Лёшкиной бабки - тоже?
И этот грех, эта вина навсегда останутся при ней. Навсегда.
Не будет тебе счастья... Не будет...
- У каждого из нас есть ноша. Каждому по силам дана. – баба Жоля погладила Милу по голове. – Так и несём её. И не на кого переложить.
- Несём... – повторила за ней Мила. – Но это несправедливо!
Она хотела сказать, что не виновата в случившемся с Лёшкой. Что, если бы не Кайя... Хотела - и не стала. Потому что только сейчас полностью осознала, что тоже виновата. Кайя лишь подтолкнула её к действию. Всё остальное она сделала сама.
Позади плюхнула вода. Залопотали всполошившиеся домовые. Это Родион успел задремать в лохани и едва не сполз на дно.
- Ведите его в комнаты. Пускай теперь выспится. Глядишь, сном и выветрится хмарь.
- Баба Жоля! – Мила схватила бабку за руку. – Как мне с этим жить?
- Как другие живут, так и ты станешь. За пущей приглядывать. Займешь бабушкино место.
- Бабушка была особенная! Она никому не делала зла!
- Ох, деточка... – Жоля приобняла Милу и повела к дальним деревьям, возле которых лежал старый поваленный ствол.
Траву здесь давно не косили, и она переплелась с поникшими шапочками колокольцев и начинающими увядать ромашками.
На длинном высохшем колоске застыл богомол. Зажав в лапах-клешнях какую-то букашку, медленно пожирал добычу.
Картина была совершенно безрадостная. Под стать Милиному настроению. И только где-то среди ветвей заливалась веселой трелью незнакомая птаха, словно подбадривая Милу.
- Саня-то знала, что пуща потребует. Но это ее не остановило. По любви у неё твой отец народился... Народился – по любви. А познал горе. Забрала его пуща как плату. Обещанный он был. Да я тебе про то уже сказывала.
- И бабушка знала, что так будет и не попыталась его спрятать. Отправить подальше, как меня! Почему так?
- Бесполезное дело. Коли пуща призовёт – из дальней дали придёшь.
- И что же мне делать??
- А ничего. Жить дальше. Любить.
- Ни за что! Не хочу, чтобы мои дети повторили судьбу своего деда.
- Любить ведь можно не только человека. Землю. Все, что вокруг. Саму жизнь любить, понимаешь?
Баба Жоля сорвала травинку. Легонько стегнула окончившего трапезу богомола. Рассмеялась, когда он попытался спрятаться за стебельком.
Птичка снова высвистала веселую трель. И темной тенью мелькнул среди веток сычик Пиктас.
- А как же Кайя? – Мила вспомнила заклятую подругу.
- А что – Кайя? Как жила здесь, так и будет жить.
- После всего, что она сделала?
- Да, Милушка. После всего.
- И я буду видеть её каждый день? Да ни за что на свете!
- Хошь – не хошь, а придётся. Ты здесь останешься. И она никуда из Рубяжей не уедет. Кайя теперь присмиреет. Верно говорю? – баба Жоля задрала голову, обращаясь к замершему на ветке сычику. – Она в долгу перед тобой. И никогда не посмеет переступить черту.
- Я иногда жалею, что её... ну, спасла.
- Ты всё правильно сделала. Не стоит уподобляться злу.
- Но от неё будут проблемы!
- А ты на что? Справишься. А я буду рядом и всегда помогу.
Из-за деревьев выкатились взволнованные домовые. Впереди всех неслась Наська. Платочек сбился на сторону, глаза возбужденно сверкали.
- Дед пущевой новую гаспадыню в схаваную вёску (скрытую деревню) призывает. На пасвячэнне! (посвящение) Вся пуща соберется. Все придут! Даже моя Петриковишна! Даже дедка Новик! Нынче в поўнач (полночь) сбор.
Домовые приседали от восторга, и Мила, не сдержавшись, улыбнулась.
- Раз зовёт – я приду. И баба Жолина со мной. Дорогу помню. Бывала там уже.
- Одна пойдёшь, Милушка. Не всех туда пускают. Простой шептухе в схаваную вёску дорога перекрыта.
- Но почему?
- Повелось так. Не место там людям.
- Людям? – Мила испуганно взглянула на Жолю.
Бабка в ответ обняла её, а потом слегка подтолкнула.
- Пора тебе. Пока до дрыгвы доберешься, пока работу своих помощничков примешь – время и придёт.
Вось с Ытем подхватили Милу за руки, и она только успела подумать, что сейчас взлетит – и полетела!
Деревенька осталась далеко внизу, домишки уменьшились до размеров спичечных коробков. Начинающие проклевываться звезды золотистыми горошинами рассыпались по сторонам. Месяц робко выглянул из-за тучи, словно боялся, что ведьма ухватит его за рога. Где-то громко и протяжно прокричала сова. Чудные существа вроде огромных летучих мышей чёрными стрелами заметались возле Милы.
-Фууу! - дунула на них Мила и засмеялась, когда они с визгом унеслись к облакам.
Ей было совсем не страшно. Наоборот!
Мила ощутила азарт и детское безудержное ликование. Каждая клеточка тела пела и трепетала в предвкушении новой жизни и новых свершений.
Дрыгва ждала свою хозяйку.
Дом звал её!
И, охваченная нетерпением, Мила отправилась навстречу судьбе.
Конец.
Спасибо всем, друзья!
Спасибо, что читали и ждали продолжения.
Посылаю всем сердца и свою благодарность!