Мария Ивановна с трудом сдерживала гнев, глядя на самодовольные лица Кирилловых. Когда-то этот участок был её маленьким раем. Она и её муж Степан приобрели дачу ещё в конце 90-х.
Тогда всё было иначе: вокруг лишь поля, леса и небольшие деревни. Это был их уголок счастья, куда они сбегали от городской суеты.
— Сначала была просто хижина, — вспоминала она вслух, как бы говоря сама с собой. — А потом мы со Степаном всё по кирпичику строили. Он руками своими дом поднял. Всё для нас, для нашей семьи.
Мария Ивановна помнила, как когда-то их жизнь на даче была тихой и размеренной. По вечерам они со Степаном сидели на веранде, пили чай, смотрели на закат. Но после его ухода всё стало иначе.
Она осталась одна, но не сдалась. Ходила на участок каждое лето, ухаживала за садом, выращивала свои любимые цветы. Здесь хранились все её воспоминания. Это было её место.
Кирилловы поселились здесь всего два года назад. Купили участок у старых дачников, которые давно перестали ездить. Но с самого начала стало ясно, что с ними будут проблемы. Сначала шумные вечеринки, потом строительство их огромного дома, заслонившего солнечный свет. И теперь этот новый забор.
***
— Что вы там себе бурчите? — перебила её жена Сергея, Надежда, скрестив руки на груди. — Вы же всё равно живёте тут одна. Чего вам лишний метр-другой земли?
— Лишний метр? — Мария Ивановна сжала кулаки, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние и злость. — Это не лишний метр. Это моя жизнь. Моё прошлое. — Зачем вы передвинули забор? Кто вам давал такое право?
Надежда лишь хмыкнула, подталкивая мужа локтем.
— Уважаемая, мы не забор двигали, а новый установили — между прочим за свои деньги, с вам ни копейки не взяли! — заявила наглая соседка.
— А я вас разве просила? Это ваше желание, — пыталась вразумить Надежду Мария Ивановна. — Я вас спрашиваю зачем вы передвинули забор на мою территорию? Я пойду на вас жаловаться!
— Ну и пусть старушка побурчит. Всё равно никуда она не пойдёт, — тихо проговорила Надежда, думая, что Мария Ивановна не услышит.
Но пожилая женщина услышала. Её сердце сжалось от боли и обиды. Она поняла, что теперь будет бороться за свой участок, несмотря на все их ухмылки.
***
Прошло несколько дней, но Кирилловы даже не собирались двигать забор обратно. Более того, они словно наслаждались этим напряжением. Мария Ивановна просыпалась каждый день с тревогой, ожидая новых неприятностей. И однажды утром ее страхи сбылись.
Почтовый ящик валялся на земле, покорёженный и разбитый.
— Что ж это такое? — выдохнула она. Ещё вчера он висел прямо и исправно, как символ её тихой жизни. А сегодня…
Она оглянулась на дом Кирилловых. Их занавески чуть дрогнули, как будто кто-то быстро отодвинул их, чтобы проследить за её реакцией. Мария Ивановна стала чувствовать себя мишенью в этой тихом, но реальном противостоянии.
Вечером того же дня случилось ещё одно событие. Её старая теплица, которую они со Степаном строили пару десятилетий назад, была разрушена. Стёкла разбиты, грядки вытоптаны.
Мария Ивановна стояла на пороге теплицы, ошеломлённая, не в силах поверить в происходящее.
— Ну вот, и до этого добрались, — еле слышно сказала она, качая головой. — Какая же наглость…
Не успела она убрать осколки, как раздался голос Сергея Кириллова. Он лениво прислонился к новому забору, и смотрел на неё с ухмылкой.
— Ну что, Мария Ивановна, будете судиться? — его голос был пропитан издёвкой. — Или всё-таки смиритесь? Неужели такой старушке не легче просто жить в мире на своей даче?
Она остановилась, посмотрела на него исподлобья. Её сердце кипело от унижения и злости, но в душе крепла решимость.
— Я не боюсь вас, Сергей, — твёрдо сказала она, собрав последние силы, чтобы не поддаваться страху. — Пойду в суд.
Он лишь рассмеялся.
— Да куда вы пойдёте? — его смех стал громче. — Кто вас там слушать будет? Я на вас встречный иск подам за новый забор!
Но Мария Ивановна не слушала больше его насмешки. С каждым словом её решимость только крепла. Она знала, что пойдёт в суд, даже если все будут смеяться. Потому что это был её дом. Её земля.
— Пойду в суд, — повторила она себе, как заклинание. — Пойду.
***
Когда Мария Ивановна почти отчаялась, на дачу неожиданно приехал её племянник Александр. Высокий, уверенный в себе молодой человек с юридическим образованием, он сразу заметил напряжённость в воздухе.
— Что у тебя тут творится, тётя Маша? — спросил он, снимая кожаную куртку и оглядывая покорёженный почтовый ящик.
— Ах, Саша, — с дрожью в голосе начала Мария Ивановна. — Эти Кирилловы… забор передвинули на мой участок, -фактически захватили кусок моей земли. Я пыталась им объяснить, но они смеются. Почтовый ящик сбили, теплицу разрушили… Я уже не знаю, что делать.
Александр внимательно осмотрел участок. Ему хватило одного взгляда на новый забор, чтобы всё понять.
— Ну, это дело так не оставим, тётя. Они нарушают закон, и им за это придётся ответить. Никуда они не денутся, — он говорил спокойно, но в голосе чувствовалась уверенность. — Мы их прижмём по закону.
Кирилловы, заметив Александра, поначалу не придали ему значения. Они думали, что Мария Ивановна снова "шумит" и угрожает судом, но никуда не пойдёт, как это было раньше. Но Александр оказался человеком дела.
Уже на следующий день он начал собирать документы, фотографировать забор, разрушенную теплицу, каждый уголок участка, который Кирилловы захватили.
— Теперь посмотрим, кто над кем смеяться будет, — сказал Александр, — и за теплицу заплатите, и за почтовый ящик.
Сергей Кириллов только хмыкнул:
— кто тебе поверит – то, что это мы? Мало ли хулиганья кругом!
— А не надо верить на слово, не надо, — дурашливо проговорил Александр. — Я тетке вооон туда камеру установил, — сказал он показывая рукой на торец дома. Она и не знала об этом, зачем? Но, дорогой сосед, она всё-всё записала. Так что не отвертишься!
***
Через несколько дней, когда Кирилловы поняли, что дело принимает серьёзный оборот, начались угрозы. Однажды вечером, возвращаясь с прогулки, Мария Ивановна услышала, как Сергей и его жена громко кричали с другого конца забора.
— Если пойдешь в суд, будет только хуже! — гремел голос Кириллова. — Думаешь, что с юристом её кто-то слушать станет? Да мы эту старушку и её племянника раздавим!
Мария Ивановна почувствовала, как холодок пробежал по спине. Ей было страшно. Но звонок племяннику развеял ее сомнения.
— Не бойтесь, тётя Маша, — тихо сказал он. — Они пугают вас, потому что понимают, что мы победим. Закон на нашей стороне.
***
Но угрозы не прекращались.
Мария Ивановна едва ли могла выйти на улицу, чтобы полить грядки, не наткнувшись на кучи мусора, который соседская семья бесцеремонно бросала через забор. Шумные вечеринки, что они устраивали, продолжались до глубокой ночи.
— Пусть угрожают, — уверенно говорил Александр, заполняя очередной юридический документ за кухонным столом. — Мы их победим. На суде они ничего не смогут доказать.
Мария Ивановна кивала, но всё же внутри у неё был страх. Слишком уж громко звучали угрозы, слишком уверенными казались эти соседи. А однажды, проходя мимо дома Кирилловых, она услышала, как Сергей и его жена шепчутся с другим соседом, уверяя его, что "скоро этой старухе придётся продать свой участок за копейки".
— Склочная старуха, — злобно усмехнулся Сергей, когда его слова достигли ушей Марии. — Ей ничего не поможет, а суд так вообще времени не стоит.
Эти слова больно ранили её. Хоть она и знала, что Александр прав, страх подтачивал её уверенность. Кирилловы были хитрыми и коварными.
Но когда слухи начали расползаться по деревне, неожиданно к Марии стали подходить её соседи.
— Мария Ивановна, не слушайте этих мерзавцев! Мы с вами, — сказал старый друг её покойного мужа, Иван Егорович, встречая её у ворот своего участка. — Кирилловы все мозги тут проели своими гулянками и наездами. А вы — человек справедливый.
***
Александр собрал всё необходимое: фотографии участка, свидетельства других соседей, старые планы.
В день суда, Мария Ивановна сидела на скамейке рядом с племянником, нервно сжимая в руках платок. Кирилловы, уверенные в своей правоте до последнего, пытались держаться с вызовом, но постепенно их лица вытягивались по мере того, как судья вчитывался в документы.
— Эти бумаги не оставляют сомнений, — произнёс судья, посмотрев через очки на Кирилловых. — Земля принадлежит Марии Ивановне, и ваш забор был передвинут незаконно.
В зале повисла тишина. Кирилловы переглянулись, пытаясь скрыть растущее отчаяние.
— Мы можем всё вернуть на место, — попытался оправдаться Сергей, хотя в его голосе не было прежней самоуверенности.
— Не только вернуть забор, — продолжил судья, постукивая ручкой по столу, — но и возместить ущерб за разрушенную теплицу и почтовый ящик. Вы обязаны выплатить компенсацию в полном объёме.
Сергей побледнел, его жена испуганно моргала, а вокруг зашептались собравшиеся.
— Ну что, теперь кто смеяться будет? — усмехнулся Александр, глядя прямо в глаза Кирилловым.
Мария Ивановна чувствовала, как камень свалился с её души. Она шла с племянником и впервые за долгое ей было спокойно.
— Спасибо, Саша, — произнесла она с облегчением. — Без тебя бы я не справилась. Даже не знаю, как благодарить.
— Не за что, тётя Маша, — улыбнулся он. — Главное, что справедливость восторжествовала.
***
Прошла всего неделя после суда, когда Мария Ивановна узнала от других соседей, что на дачу Кирилловых ночью наведались воры. Разнесли сарай, вынесли садовый инвентарь и даже залезли в дом, украли ценное имущество.
— Ну надо же, — пожимала плечами соседка Галина, обсуждая новость на общем собрании. — Только суд закончился, и вот вам расплата. Совесть бы лучше имели, чем так на всех лезть.
Мария Ивановна слушала, стараясь не показывать своего удовлетворения. Она не злорадствовала, но что-то в этом происшествии казалось ей символичным.
— Кто же это сделал? — задумчиво спросила она.
— А кто ж его знает? — отвечала Галина. — Может, те же, кому они ещё нервы потрепали. Весь посёлок против них давно уже зуб точит.
Мария Ивановна знала, что это не её дело, но где-то в глубине души чувствовала: мироздание само поставило всё на свои места. Кирилловы пожинали плоды своих действий.
Теперь уже никто не смеялся, и в их доме царила тишина. Забор вернули на законное место, ущерб возместили, а дача Кирилловых пустовала.