В тот момент, когда выходит её долгожданная автобиография, знаменитая музыкантка и творческий лидер отвечает на вопросы читателей Observer и известных поклонников, среди которых Майкл Стайп, Бернардин Эваристо, Квестлав и Садик Хан
Автор: Миранда Сойер
Нене Черри, певица и писательница, потягивает чай и вспоминает о давнешней вечеринке. «Я всё думаю об этом», — говорит она. — «Это была первая вечеринка, на которую я привела Наиму. Мне было 18, Наима была младенцем, так что это было в начале 80-х. Вечеринка была в доме Жанетт Ли. У нас была белая слинговая переноска для Наимы, и вот мы на вечеринке, а Гарет Сагер тогда встречался с Жанетт. И вот Жанетт сказала: "О, можно я возьму Наиму в слинге?" Я подумала: "Боже, да, прекрасно. Можно на минутку расслабиться". Там был рояль, и Марк Спрингер играл на нём, а Наима была в порядке, она спала. Мы все были там. Вместе. Я всё это вспоминаю, возможно, потому что моя дочь Тайсон недавно родила ребёнка и недавно взяла его на фестиваль We Out Here... В общем, та вечеринка, кажется, стала началом чего-то. Тем центром, от которого всё остальное пошло. Даже когда происходили другие вещи, другие успехи, это всегда оставалось там, в начале».
То, о чём говорит Черри — это семья. Семья по крови, семья через дружбу, семья через музыку. Быстрый пересмотр упомянутых персонажей показывает их связи: Ли была в Public Image Ltd и сейчас является совладельцем Rough Trade Records; Сагер был в Rip Rig + Panic вместе с Черри, как и Спрингер. Наима и Тайсон (и другая дочь Черри, Мейбел) — музыканты и певицы. И новая замечательная автобиография Черри «Тысяча нитей» — это личная история, в которой эти связи сплетаются воедино. Если бы вы рисовали родословное дерево Черри, это была бы сложная картина, включающая не только родных, но и близких друзей, ставших частью её семьи.
«Вся моя жизнь переплетена, многопоколенческая и трансграничная», — говорит она. — «Она проходит через поля и города. У меня есть Швеция, у меня есть Нью-Йорк, Испания, моя жизнь здесь. Но есть и взаимосвязь жизни и семьи. Я всё больше осознаю, насколько глубоко эти вещи переплетены и как далеко уходят эти нити в прошлое. Именно поэтому я назвала книгу "Тысяча нитей"».
Хотя Черри, возможно, наиболее известна своим выдающимся поп-дебютом 1988 года — песней «Buffalo Stance», которую она исполнила на Top of the Pops, будучи беременной Тайсон, её артистическая жизнь — да и вообще вся её жизнь — гораздо менее традиционна, чем у обычной поп-звезды. Она не обычная певица. Она начала выступать в конце 1970-х, бэк-вокалисткой у женской панк-группы The Slits, затем стала солисткой постпанк-группы Rip Rig + Panic, а позже — поп-звездой с врождённым талантом. (Впервые я брала у неё интервью в конце 80-х для обложки журнала Smash Hits).
С тех пор она свободно перемещается между хип-хопом, фри-джазом, R&B, электроникой, трип-хопом и дабом, сотрудничая с интересными людьми — от Майкла Стайпа до Трики и Four Tet. Сейчас ей 60 лет, и её последний альбом 2022 года «The Versions» включает гостевое участие таких исполнителей, как Антони, Сиа, Робин и Тайсон, наряду с самой Черри, которые исполнили новые версии песен из её каталога. Альбом состоит всего из 10 треков, включая по две версии как «Manchild», так и «Buddy X», хотя было гораздо больше вариантов для выбора.
Как ясно из книги, жизнь Черри как артистки широка и безгранична, гораздо более экспериментальна, чем поп-направленный «Buffalo Stance». «Возможно, поэтому в то время я не чувствовала, что нахожусь не на своём месте, но часто я чувствовала себя гораздо страннее, чем окружающая среда», — говорит она. — «Не страннее в том смысле, что я странная, но среда могла быть довольно строгой, и это заставляло меня чувствовать себя странно».
Её мать, Моки Карлссон, была шведской художницей; её отец, Ахмаду Джах, — композитором, перкуссионистом и преподавателем из Сьерра-Леоне; а её отчим, Дон Черри, — американским джазовым трубачом. Нене росла с Моки и Доном, которые верили, что их дом должен быть центром творчества во всех его проявлениях. Они имели «миссию привносить музыку, искусство и общение в повседневную жизнь, не только для нашей семьи, но и для всех», пишет Черри. Моки раскрашивала все поверхности в доме, шила одежду, гобелены и костюмы. Дон приглашал своих друзей-музыкантов, чтобы они играли. Они устраивали художественные выставки, музыкальные мероприятия и мастер-классы у себя дома, в школах, музеях и клубах. Искусство и музыка были неотъемлемой частью их семейной жизни.
Работа Дона и Моки означала, что они, Нене и её брат Игл-Ай часто переезжали — из Тогарпа и Стокгольма в Швеции в Вермонт и Нью-Йорк в США (они жили в отеле «Челси», а позже — на складе в Лонг-Айленд-Сити, где также жили Крис Франц и Тина Уэймут из Talking Heads). В 15 лет Нене решила переехать в Лондон, где завязала крепкую дружбу с Ари Ап из The Slits («мы были как сёстры... как будто две старые души снова встретились») и с Анди Оливер («Анди — это частичка моей души»), которая сейчас стала шеф-поваром и телеведущей, но тогда пела вместе с Черри в Rip Rig + Panic. Она также подружилась с музыкантом Кэмероном МакВеем, который стал её мужем; с Massive Attack (они говорили, что их альбом «Blue Lines» появился только благодаря тому, что Черри «дала им пинка» и позволила записать его у себя дома); со стилистами Рэем Петри и Джуди Блеймом, а также с многими другими. Её книга — это живое свидетельство творческого поиска и людей, движимых этим процессом. «Многие музыканты любят свои инструменты, как своих детей», — говорит она. — «Это преданность, и, конечно, хочется зарабатывать на этом, но это не причина, по которой ты этим занимаешься. Ты всё равно будешь это делать. Это внутри тебя, это жизненная сила».
Неудивительно, что Черри притягивает к себе таких людей: она замечательный собеседник. Мы сидим в стильном ресторане, и официант явно очарован ею, порхая рядом, вдруг она захочет чего-то большего, чем чашку чая. Тёплая и заинтересованная, вдумчивая и немного менее уверенная, чем можно было бы ожидать, Черри признаётся, что музыка — это её стихия, а не слова. Это слышно в её речи: её предложения закручиваются и разворачиваются длинными музыкальными фразами; ей нравится диалог, обмен репликами. «Мне больше нравится разговор, в котором можно сказать: "Ты понимаешь, о чём я?", так мы помогаем друг другу выразить то, что пытаемся сказать», — говорит она. — «Когда пишешь, пытаясь выразить то, что думаешь или чувствуешь, это сложно. Очень сложно закрепить это на бумаге».
Но ей это удалось. Работа над «Тысячей нитей» заняла у нее четыре года, и это яркое чтение, наполненное как восторгом, так и мрачными моментами, включая кризис СПИДа, смерть ее родителей, ее собственную недавнюю борьбу с алкоголем («она стала очень мрачной и тяжелой, вы чувствуете сильный стыд») и то, как она была изнасилована в 16 лет. «Я обнаружила, что могу смотреть на это со стороны, как будто это случилось с кем-то другим», — говорит она. — «Но я знаю, что это внутри. Иногда мне хочется просто сесть и выплакать все это. Это как будто плита в земле, тектоническая плита. И отцепиться от места, куда я ее положила, и дотянуться до этой боли практически невозможно».
В книге также присутствует удивительно жизнерадостный творческий домашний уют, чувство материнства и семьи. «Писать стихи, держать на руках ребенка и переворачивать курицу — все это часть одного и того же», — говорит она. — «И это не всегда легко. Быть чьей-то матерью — это нелегко. Любовь, всепоглощающая ответственность и страх — мы могли бы раскрыть столько всего. Это нелегко, и это не должно быть легко». Возможно, именно поэтому она продолжает возвращаться на вечеринку, считает она.
Сочетание творчества и домашнего уюта, а также движущая сила: «К черту все это дерьмо, мы сделаем это», как она выражается: «Бороться с миром и всеми препятствиями, которые на нас надвигаются, и оставаться преданным этим идеям, своим принципам. И, знаете, устраивать отличные вечеринки. Это очень важно».
Как она относится к тому, чтобы отвечать на вопросы наших читателей и поклонников? «С удовольствием», — говорит она. — «Вообще-то, это большая честь. Я не прячусь, я нахожусь там, где мне приятно говорить. Как я только что сказала, мне нравится разговаривать».
Так что давайте начнем...
Молли Мэннинг Уокер
Режиссер
Есть ли в вашей жизни момент, который вы хотели бы перенести в прошлое и стать его свидетелем? Кого бы вы взяли и почему?
Это сложный вопрос. Думаю, я бы взяла Тайсона, Мэйбл и Наиму [дети Нене] и вместе с Ари [Ап] из Slits поднялась по лестнице в [клуб Streatham] Bali Hai, где играет Jah Shaka. Я выходила из 137-го автобуса, заходила туда и просто чувствовала эту вселенную. Подниматься по лестнице, слышать этот бас, смотреть на детей и танцевать. Да, я бы хотела делать это вместе с ними.
Феми Колеосо
Музыкант, Ezra Collective
Тетя Нене, во-первых, я тебя очень люблю. Недавно я провел с тобой твой день рождения, танцевал и праздновал. Вы танцевали всю ночь. Вы превзошли меня. Пожалуйста, расскажите мне, в чем секрет, чтобы я мог танцевать на полную катушку, когда достигну вашего возраста. Мне нужны рецепты, распорядок дня и техника отдыха.
Я тоже тебя люблю! Но знаешь что, Феми? Ты точно знаешь, что это такое, потому что ты говоришь об этом, когда играешь музыку на сцене. И каждый раз, когда я слышала, как ты это говоришь, я просто говорила: «Вот оно!». Это радость. Феми говорит о радости таким удивительным образом. Он говорит: «Речь не идет о полном счастье или о том, что мы можем быть полностью блаженны. Жизнь трудна, мы переживаем взлеты и падения, но, несмотря на все, что происходит вокруг нас в мире, мы все равно можем чувствовать радость, а сила радости в данный момент — это лекарство».
Миранда Сойер: И эта радость была на вашем дне рождения?
Да! Это было потрясающе. Энди [Оливер] устроила мне вечеринку вместе с Гарфилдом, ее партнером, у них дома. Я сказала: «Слушай, я просто хочу, чтобы это было как в шебине, как на старой доброй домашней вечеринке». Энди и ее команда приготовили еду, и это было невероятно. Входя в дверь, вы почувствовали запах еды и слышали звуки. Деннис Бовелл немного поработал диджеем. Тесса Поллитт, моя сестра из Slits, была диджеем, а также мой внук, мой племянник. Это была настоящая семейная вечеринка. Столько хороших мелодий, но в конце вечера мы сыграли трек Мэйбл «Vitamins», и остались только мы с детьми, около трех часов ночи, пришла Энди, и мы все немного потрепались. И это было просто чудесно. Это было круто.
Что, по-вашему, в музыкальной индустрии сейчас хорошо, а что не изменилось в лучшую сторону с тех пор, как вы впервые вышли на сцену?
Тони Би, Манчестер
Что трудно, так это зарабатывать на жизнь. Люди пользуются потоковым вещанием, а артисты не получают достаточно денег за стриминг. Но что замечательно, так это то, что у всех нас есть возможность распространять свою музыку, будь то через SoundCloud или просто выкладывая вещи в интернет. Потому что раньше, да, были независимые лейблы, но в большинстве случаев люди все еще зависели от какого-то парня, который сидел за столом и слушал ваши демо-записи, а у него на столе уже было около 250 демо-записей. Так что я думаю, что это действительно здорово, но зарабатывать этим на жизнь очень сложно. Приходится ездить на гастроли, а после Brexit это еще одна неприятность, потому что теперь въезд в Европу с [таможенными] книжками обходится очень дорого.
Майкл Стайп
Вокалист, REM
Можете ли вы рассказать о влиянии вашей матери на вас как на артиста, как на мать и как на общественного деятеля?
Влияние на меня проявляется во всем, что я делаю, Майкл. Я чувствую это каждый день. А видение Моки дало мне понимание того, что творчество есть во всем, даже если вы думаете, что его там нет: оно в воздухе, в том, как мы подходим к вещам, звукам, людям, машинам, всему. Готовим что-то, читаем что-то. Это то, что возвращается ко мне, когда я сажусь, чтобы написать песню, и я думаю, что это так связано с моей мамой. Моки видела это. Она знала это, она понимала это.
Как ваша семья отнеслась к тому, что вы в 15 лет переехали в другую страну, чтобы жить самостоятельно? Как ты зарабатывала на жизнь?
Дженнифер, Финляндия
Первая работа, которую я получила в Лондоне, была в заведении под названием Better Badges, где делали значки и фэнзины. И вскоре после этого мне очень повезло, потому что я присоединилась сначала к Slits, потом к Rip Rig + Panic, и, наверное, я зарабатывала достаточно денег, чтобы выжить. Потом я начала немного диджеить, и мы уходили с 40 или 20 фунтами в кармане. Что касается моих родителей, то, конечно, для них, должно быть, было очень неприятно, что ребенок в таком возрасте уезжает жить в Лондон. Но, так или иначе, они чувствовали, что это хорошо, и, думаю, были рады, что я еду туда, где у меня больше шансов найти то, что я искала, чем в какой-то сумасшедшей школе в Швеции. Кроме того, они встречались с некоторыми из тех, с кем я училась, потому что мой отец гастролировал со Slits, так что они знали, что со мной все в порядке.
Мне повезло, потому что я явно считала себя взрослее, чем была, но мы все старались заботиться друг о друге, и я была в семейном кругу, с друзьями. Мы с Энди готовили еду для многих людей. Мои родители знали, что это лучшее место для меня, хотя я уверена, что они волновались.
Садик Хан
Мэр Лондона
Вы жили в Лондоне в подростковом возрасте. Как он повлиял на вас?
Это нелегко.… Несмотря на то, что в то время происходили действительно тяжелые вещи — иногда в метро появлялись скинхеды — я думаю, я обрела свободу, которая проявлялась в разных культурных аспектах и в разных сообществах. Люди, с которыми я общалась, совершенно свободно перемещались по разным местам. Музыка, но также и клубы: мы перешли от культуры звуковых систем к тому, чем мы занимались, а также стали бывать в Вест-Энде… В молодости было принято считать, что да, ты можешь посещать все эти места, если только ты сам по себе. Я бы сказала, что мультикультурный аспект, который делает Лондон замечательным местом, дал нам — мне и моему племени людей — свободу начать быть теми, кем, как мы думали, мы могли бы быть.
Выжить в Лондоне в те дни было возможно, потому что мы жили в сквотах, и можно было ходить на все рынки за продуктами. Рынок Портобелло был продовольственным рынком, и на нем можно было купить все за пятерку. Можно было существовать. Мое сердце разрывается от боли за молодое поколение, потому что такие места, которые являются сердцебиением наших сообществ, исчезают. Теперь не так-то просто найти нормальный паб.
За годы работы вы сотрудничали со многими артистами. Что способствует хорошему сотрудничеству? И с кем еще, живым или мертвым, вы бы хотели поработать?
Майкл Молони, Эдинбург
Хорошее сотрудничество — это просто войти в комнату и установить связь, но при этом чувствовать себя в безопасности. Иногда это очень странно: ты можешь быть с кем-то, и тебе немного не по себе от того, что он может считать тебя намного круче или лучше, чем ты сам... Так что нужно найти место, где вы вдохновляете друг друга, и где ты позволяешь этому человеку подтолкнуть тебя туда, куда ты сам бы не пошел. Но должна быть химия. С кем бы я хотел работать? Я думаю о Докторе Дре.
Jazzie B
Музыкант
Я помню, когда ты выиграла Brit, ты разломала свою награду пополам и отдала мне голову [статуэтки]. Я всегда буду помнить это. У нас она на цепочке для унитаза, та часть, за которую вы тянете, чтобы смыть. А что ты сделала со второй половиной?
Знаете что? Она где-то потерялась. Мне интересно, где она могла оказаться. Я знаю, что у Джуди Блэйм была другая Брит, и я тоже не знаю, где она. Но благослови вас Бог. Я счастлива знать, что она в вашем туалете. Я обожаю это! Я всегда хранила свои награды в туалете.
Rip Rig + Panic были фантастическими. Такие оригинальные и вдохновляющие для меня. Как вы относитесь к ним и их творчеству сегодня?
Стефани Вюэльюмье, Франция
Они были великолепны, и я благодарна за то, что была их частью, потому что это была лучшая основа. Это было действительно хорошо. Но было и очень дерьмово. Но дело было не в бесшовном совершенстве. Главное — сделать и сказать, и мы это сделали.
Questlove
Музыкант, группа Roots
Вы восстановили дружеские отношения с «Бадди Икс»? [В песне «Buddy X» с альбома «Homebrew» семейного человека ругаеют за то, что он заигрался].
Что касается меня, то я думаю, что да. Я видела его недавно — может быть, два года назад, в наши дни это последнее время — и да, я думаю, что мы крутые. Это мой знакомый, довольно известный человек, и его прозвище, когда он регистрировался в гостиничных номерах, было Бадди Икс. В то время я была не согласна с некоторыми его внешкольными занятиями. Так что я написала эту песню, и, очевидно, он знал, потому что это было его личное, интимное имя. В ней была доля иронии, она исходила не от ненависти. Но у нас все в порядке.
Anohni
Музыкант
Куда вы идете, когда вам нужно сбежать? Какое у вас безопасное место?
На моей кровати. Я люблю хорошую кровать. Я люблю чашку чая у кровати. И мой iPad. Иногда я просто смотрю абсолютное дерьмо. На один из самых низких уровней я опустилась, посмотрев нечто под названием «Страна огня». Это американская драма о пожарных. Они тушат пожары в северной Калифорнии. Еще я люблю гулять по Нью-Йорку. Или быть в своем доме в Швеции и уходить в лес, или слушать пластинки, доставая свой старый винил. Но есть еще iPad и «Страна огня»...
Как Дон Черри повлиял на вашу жизнь, как отец и музыкант? Я встретил его однажды после потрясающего концерта, и он показался мне таким милым и душевным человеком.
Фишер, Италия
Купите книгу, там много интересного! Это довольно объемный вопрос, и я постараюсь ответить на него кратко, но я просто чувствую, что он со мной — его видение и менталитет, и то, каким он был в своей жизни, и музыка, которую он создавал, которая была непрерывной вещью, которая всегда росла и куда-то шла. Я надеюсь, что это останется со мной. Знаете, я все еще чувствую себя незавершенной. И я чувствую, что это очень связано, в некотором смысле, с ним.
Крис Франц
барабанщик, Talking Heads
У меня прекрасные воспоминания о том, как ваша семья жила в мансарде, выше нас с Тиной в Лонг-Айленд-Сити, Нью-Йорк. Надеюсь, репетиции нашей группы были не слишком громкими. Какое одно из ваших любимых воспоминаний о том удивительном времени?
О Боже. Воспоминания о Лонг-Айленд-Сити той эпохи просто потрясающие. Там никогда не было слишком громко! Воспоминания о том, как вы, ребята, репетировали внизу, и все здание вибрировало... Есть что-то в вас с Тиной [Уэймут, соосновательница Talking Heads], особенно в басе и барабанах, и вы, ребята, играете «Psycho Killer», что просто сидит глубоко во мне, в действительно особенном месте. Для нас с Игл-Ай в то время было удивительно то, что двери были открыты, и мы просто ходили между лофтами. Мы спускались вниз, тусовались там, ходили к Эрни [Эрни Брукс, бывший басист Modern Lovers]. Это была просто своя маленькая удивительная вселенная, вся та эпоха. Ритм тряски всего здания до сих пор звучит в моем теле, и я чувствую, что несу его с собой во всем, что делаю.
Ким Джонс
Дизайнер одежды
Как бы вы описали стиль для сегодняшнего поколения?
Стиль отражает то, кто мы есть, и то, как мы оживляем вещи, которые носим на теле каждый день. Он вне времени, он уникален и, в конечном счете, это самая чистая форма самовыражения.
Не могли бы вы рассказать мне, как вам удалось записать совместную сессию с Нико? По-моему, это был «Pullover No Socks» в 1981 году?
Думаю, это было в 1981 году. Алан, Барселона Да. Это была сессия Джона Пила Rip Rig + Panic со мной и [основателем RR+P] Гаретом Сэйджером. Гарет много общался с Нико. На самом деле, я не знаю, что я так уж много участвовала в той сессии; я могла немного спеть, но это было в самом начале, когда я только-только присоединилась к группе. Нико сделала этот сумасшедший, очень жуткий трек. Я помню, что она была рядом. Гарет и Марк Спрингер [также из RR+P] нашли ее где-то, в чьем-то доме, и она жила в Брикстоне какое-то время, ттак что мы просто болтались поблизости, отсюда и эта сессия.
Вольфганг Тильманс
Художник
Я узнал о творчестве вашей матери Моки на прошлогодней ретроспективе ее работ в ICA. У нее был сильный стиль и визуальный язык. Как она отнеслась к тому, что вы развиваете свой собственный визуальный язык, сопровождая свою музыку с Джуди Блэйм в Лондоне?
Это интересно, не так ли, с родителями. Я вижу, кто мои дети, и понимаю их способности. И я думаю, что у моих родителей это было, они видели, на что я способен, и ждали, когда я найду то пространство, где я смогу начать говорить на том языке, который всегда был внутри меня. Это место, где вы визуально создаете вещи, чтобы они соответствовали звуку, или чему бы то ни было, что вы делаете. А затем находите правильные инструменты, правильный способ выразить то, что должно быть сказано, что гармонирует с ними. Иногда у вас есть конкретная идея, иногда это происходит само собой, просто потому, что вы оставляете пространство для этого. Это своего рода игривость, которая требует упорной работы. Моя мать — представительница более авангардного направления. Поэтому даже когда все было довольно стилизовано, она осмеливалась смешивать вещи и не просто делать очевидные вещи.
Бернардин Эваристо
Писательница
Вы стали очень известны в юности. Существует ли разница между тем, какой вас ожидают увидеть люди при первом знакомстве, и тем, какая вы на самом деле?
Меня это всегда пугало. Существует двойственность, когда вы можете начать думать: «Боже мой, неужели я разочаровала этого человека?» Моя революция заключалась в том, чтобы на самом деле принести с собой все то, чем я являюсь, все мое дерьмо. В противном случае ты начинаешь загонять себя в угол собственными мыслями — что ты должен быть таким, как на фотографиях, в то время как на самом деле все гораздо более запутанно. Я всегда хотела не быть запуганной. Я всегда боролась с этим. Иногда меня узнают на улице и спрашивают: «Это она?» Как будто тебя там нет. Я слышу тебя! Я, бл*дь, слышу тебя!
В вашем кавере 1990 года на песню Коула Портера «I've Got You Under My Skin» оригинальный текст был изменен, чтобы включить рэп о СПИДе. Получили ли вы негатив за резкую переработку стандарта?
Скотт Макленнан, Кэмпбелтаун, Австралия
Это было сделано для [альбома-компиляции] «Red Hot + Blue». Это был проект, посвященный борьбе с ВИЧ и СПИДом, и мы боролись за эту песню, потому что название так хорошо подходило к ней: можно было действительно сказать, для чего она и о чем она. [Afrika] Baby Bam из Jungle Brothers спродюсировал трек вместе с Кэмероном и написал рэп. Я уверен, что кто-то отмахнулся. Всегда есть кто-то, кто относится к этому свысока или считает, что ты не должен этого делать.
Миранда Сойер: Я не помню отпора — я помню, как праздновали этот альбом.
Это тоже произошло в то время, когда об этом нужно было сказать. Весь альбом должен был быть красивым, и песня, и визуальные эффекты должны были быть красивыми и изящными, но с оттенком правды. Было больно, но нам всем очень нужно было что-то сделать, потому что всем было так больно, а некоторым было так больно, что они ушли.
Салли Эль Хосайни
Режиссер
Как вы думаете, какое самое важное послание или тему вы пытаетесь передать в своей музыке? И какой совет вы бы дали начинающим артистам, которые пытаются найти свое звучание и стиль в музыкальной индустрии?
Я думаю, эти два вопроса связаны между собой. Это звучит очень хиппово, но это просто... будьте тем, кто вы есть. Даже если вы делаете что-то, что очень вырезано, обрезано и обработано, вы все равно должны вкладывать в это свое сердце. Это тот ингредиент, который оживляет что-то. Делайте это так, как вы хотите. Творчество, создание музыки, что бы вы ни задумали, — это не значит, что нужно делать все безупречно и идеально. Вы можете сказать: «Ладно, это не сработало, переходите к следующему». Не говорите: «Это было не очень удачно. Ну, вот и все. Я лучше уеду, разочаруюсь и буду думать, как вернуться». Нет. Это все часть одного и того же — нужно продолжать двигаться вперед и говорить свою правду. Даже если вы поете песню о стае лжи.
Правда ли, что вы были на побережье Индии во время цунами в 2004 году и спаслись в кузове пикапа? Один друг сказал, что вы были с ними в одном грузовике.
Лисс, Австралия
Это правда! Это безумие. Передавай привет этому приятелю. Это было действительно ужасно. Мы сидели в ресторане: я, Кэмерон, Игл-Ай, его девушка, наши дети. Мы приехали туда вечером, и нам стали приходить сообщения от людей со всего мира. В Таиланде произошло цунами, и Микита [Оливер, дочь Энди] была там. Ужасающее зрелище. Как бы то ни было, к нам в ресторан внезапно приплыли все лодки. Прилив был таким сильным. Я просто встал и побежал со своими детьми — Мейбл было около семи или восьми лет. Мы просто пошли вглубь острова. Мы пробежали мимо хижин, все начали бежать. Игл-Ай и его подружка такие: «Мы должны подняться наверх и взять наши паспорта». Я сказала: «Я люблю тебя. Увидимся позже». Я забираю своих детей... Мне не нужен мой паспорт. Так мы потеряли друг друга на некоторое время. В итоге мы забрались в кузов грузовика — я, Кэмерон, Тайсон и Мейбл, — и нас завезли так высоко, как только можно было забраться. В ту ночь мы остановились на фабрике сандалового дерева. Ребята, которые ею управляли, были такими милыми. Они предоставили нам свои кровати. Это была наша первая ночь в Гоа!
Энди Оливер
Шеф-повар и телеведущая
Какие три лучшие мелодии ты ставишь на вечеринке, чтобы взорвать танцпол, и какие три лучшие книги радуют твоё сердце?
О, Боже, хорошие вопросы. Из книг я бы назвала Исабель Альенде, «Эва Луна». Когда я прочитала ее, я сказала: «О, вау, это так безумно». Мне понравилась книга «Там, где раки поют» Делии Оуэнс. Очень хороша ганская семейная сага «Возвращение домой» Яа Гьяси. Из мелодий я бы поставила «A Milli» Лил Уэйна и «Ghetto Story» Бэби Чама. А сейчас нам нужна женщина, я думаю. Может быть, я просто поставлю Мисси Эллиотт, «Get Ur Freak On».
Я бы хотел узнать о том самом загадочном видео Slits, «Earthbeat», в котором вы снялись. Оно действительно затронуло меня. На 58-м году жизни я хотела бы узнать больше о съемках этого клипа...
Фиона Саймс, Брайтон
Ну, он был снят в Уэльсе, где мы были — Slits, но я также был там с Брюсом Смитом. Они писали в студии, которая, по-моему, принадлежала одному из тех, кто раньше был в Hawkwind, в глуши. И режиссер по имени Мик Калверт пришел, чтобы снять видео на песню, используя пейзаж вокруг места, где мы остановились — горный, красивый Уэльс. Кажется, я играла таинственного лесного человека, танцующего с галстуком на голове, а Тесса, Ари и Вив [Альбертин] скакали на лошадях. Это напоминало фильм о кунг-фу. Но да, режиссером был потрясающий Мик Калверт.
Кто сегодня хорошо выглядит?
Джас, Дублин
Ну, надеюсь, ты. Да, ты. Ты хорошо выглядишь, мой друг, мой товарищ.
Книга «Тысяча нитей» Нене Черри выходит в издательстве Fern Press 3 октября