Глава 6
- А вы долго…– протянула Ирина, как только мы вошли в дом – Я уже сделала было чай…
- Мы с Артёмом покатались немного. – ответил Влад – А самое главное, нам теперь не надо искать водителя. Вот он! – он похлопал меня по плечу.
- Серьёзно? Вот здорово! – обрадовалась Ирина – Наш водитель оказался запойным товарищем, подвёл нас... Очень рада, что вы согласились. – улыбнулась она, обратившись ко мне.
Мы снова сели за стол, чтобы попить чай с тортом. Я заметил, что Ева даже не притронулась к своему куску. Мать пожурила её за это:
- Ивушка, хоть чуточку бы попробовала.
- Ты же знаешь, что у меня режим. – снова её рычащее «р».
- Ева у нас ходит на художественную гимнастику, – объяснила мне Ирина – поэтому вы уж не обижайтесь…
- Да нет, всё в порядке. – ответил я – Влад мне уже рассказал.
Мне показалось, что Ева в этот день была чем-то расстроена или даже рассержена. А возможно – не только в этот день, а вообще. Хотя всегда можно сослаться на так называемый трудный возраст, но я в это не верю. Не бывает никакого трудного возраста, бывает трудное детство. И совсем не обязательно, чтобы трудное детство было связано с какими-то материальными тяготами или чем-то в этом роде. Как мне кажется, причиной подобного поведения детей могут служить либо развод родителей, либо проблемы в школе. Либо и то и другое.
- Влад, покажешь гостю второй этаж? – обратилась Ирина к супругу – Мы тут пока уберём со стола.
- Кстати, да. – откликнулся тот.
Пока мы с Владом поднимались по лестнице, он сказал мне, что у меня для ночёвки есть аж две комнаты на выбор. Одна маленькая, другая – побольше.
Сначала мы вошли в ту, что поменьше. Эта комната была обустроена довольно скромно, в стиле минимализма. С боку стояла одна небольшая кровать, а на стене напротив неё висела полка с книгами. Стены имели приятный бежевый цвет. Данное помещение сразу пришлось мне по душе.
Вторая, была расположена напротив той. В ней имелась большая двуспальная кровать. Увидев её, я сразу выронил:
- Нет, та лучше.
- Аскет чёртов. – усмехнулся Влад.
Рядом с комнатой, которую я выбрал, находилась ещё одна. Влад объяснил мне, что это, как он сам выразился, «святая святых» Евы, и что без её ведома туда вход воспрещён.
- Кстати. Там… – шёпотом произнёс он – находится её рояль, который стоит, между прочим, три с половиной лимона.
- «Стейнвэй» что ли?
- А ты откуда знаешь? – удивился Влад не на шутку.
- Только «Стейнвэй» может столько стоить. – ответил я, будто являлся настоящим экспертом в этом деле.
Может и не эксперт, но кое-что об этих роялях знаю.
«Steinway&Sons» – таково полное название музыкальных инструментов этой марки, – это как «РоллсРойз» среди автомобилей. Однако, существует один неприятный факт, касаемый данного бренда. Во время войны, основатели этой фирмы украли уникальную технологию производства пианино и роялей немецкой марки «Бехштейн» и просто переименовали её! Вот так вот внаглую! Но как бы то ни было, эти инструменты очень качественные, несмотря на то, что имеют такую мрачную репутацию.
- Это ты что ли ей купил? – в недоумении спросил я.
- Не-е-е-т… – покачав, головой протянул Влад – Отец её. Ириша мне рассказывала… Ева выиграла какой-то там конкурс пианистов, после чего её папа продал свою машину, очевидно недешёвую, и купил ей этот рояль.
- Хороший папа… А что с ним? Он жив?
- Да. В Питере живёт. – Влад повесил паузу, после чего продолжил более оживлённо –Ты знаешь, как мы этот инструмент сюда поднимали? Пришлось нанять кран и затаскивать его через окно этой комнаты. Благо, там окна в пол… Пойдём, я тебе свой кабинет покажу.
Мы спустились вниз, зашли под лестницу и оказались у двери его кабинета. Это было небольшое уютное помещение с камином, справа от которого, в углу, стоял письменный стол с креслом, а в другом углу, что ближе к двери, находился маленький, но роскошный кожаный диван. По стенам висело несколько торшеров, свет от которых, падая на тёмную кирпичную облицовку, создавал дополнительный уют.
- Присаживайся. – сказал Влад, указывая на диван.
Не успел я сесть, как он меня огорошил:
- Завтра после обеда у Евы музыкалка, а вечером – гимнастика…
Я оказался морально не готов приступать к обязанностям водителя прямо завтра. Но отказать, естественно, уже не мог. Идиотская ситуация! Говорят, выбор есть всегда. Нет, не всегда. Влад загнал меня в угол. Мной овладел какой-то животный страх, хотя бояться было абсолютно нечего.
- А школа? – спросил я, стараясь не выдавать своих чувств.
- Она не ходит в школу. На дому учится.
- А-а… Ясно. – протянул я, будто был абсолютно спокоен. На самом деле мне казалось, что у меня дрожат все внутренности.
- Ты чё напрягся? Садись нормально. – произнёс Влад, заметив, что я сижу на краю дивана.
Я прислонился к спинке и постарался расслабиться. Не удалось.
- С оплатой договоримся…
- С какой оплатой? – произнёс я в оцепенении. Мне и в голову не могло прийти, что я буду делать это за деньги.
- Ты какой-то… – заколебался Влад после долгого молчания – Не обижайся, но ты стал какой-то… чудной.
У него и в мыслях не было присесть рядом со мной. Он всё это время стоял надо мной и как-то морально изводил меня,при этом,будучи чуть ли не в полном умиротворении. Во всяком случае, так казалось со стороны. И даже последнюю фразу он произнёс предельно спокойно.
«Терпеть не могу флегматиков!» – подумал я, и тут же поймал на себе тягучий флегматичный взгляд Влада.
- Может я и чудной, – парировал я – но, если ты не знаешь, существует негласное золотое правило: никогда не вступай в финансовые отношения с друзьями.
«Это зацепка! – озарило меня – Это шанс отказаться!»
- Да брось ты эти принципы. – заунывно произнёс он – Выручи друга, когда он просит. Вот какое правило здесь должно работать.
Я нащупал его слабость. Он подкаблучник! Он печётся за чужую дочь, чтобы подлизаться к своей новой жене. А моя слабость заключалась в том, что я не мог сказать «нет». Вообще-то я умею отказывать, но в данной ситуации оказался не в силах это сделать. И даже моё золотое правило в итоге не выручило меня. Хотя, если бы я, в конце концов, отказался, это выглядело бы до невозможности глупо.
- Я не пойму, – продолжал Влад, так же заунывно – ты боишься что ли чего-то?.. Я знаю чего… – произнёс он, будто его осенило – Ты боишься всего нового.
Возможно, он был и прав. Мы все немного боимся всего нового. Но, кажется, я распознал истинную природу своего страха. Я боялся… Её!.. Еву!
- Хорошо. – сказал я – Но давай о деньгах как-нибудь потом…
- Ладно. Договорились.
Образовалась невыносимая давящая тишина.
- Нам с Ирой завтра рано вставать. – как бы про себя произнёс Влад.
Мы снова поднялись на второй этаж, вновь вошли в комнату, которую я выбрал для ночлега, и он показал мне, где взять постельное бельё.
Я просыпался за ночь пять или шесть раз, и, наконец, окончательно проснулся только в девять. Мне не хотелось идти вниз, – да и незачем было – поэтому, умывшись, я снова побрёл в комнату и прилёг на уже заправленную кровать. Где-то через полчаса раздался аккуратный стук в дверь.
- Выспались? – послышался приятный девичий голос из коридора.
- Более-менее… – честно ответил я.
- Пойдёмте завтракать.
Когда я вышел из комнаты, в коридоре уже никого не было. По пути в гостиную я столкнулся со строго одетой женщиной лет сорока, – очевидно учительницей – которая, поздоровавшись со мной, направилась к выходу.
- Мама приготовила яичницу. – раздалось откуда-то справа от гостиной – Вам разогреть?
- Нет, не стоит. – произнёс я как можно громче.
Оказывается, там находилась кухня. Странно, что я вчера её не заметил.
- Пойдёмте сюда. – выглянув из дверного проёма кухни, сказала Ева.
На столе стояли две тарелки с парой кусочков аккуратно нарезанной яичницы в каждой.
Заканчивая с завтраком, я заметил на себе её пытливый и не очень приятный взгляд.
- А вы в какой школе учились? Ой! То есть… – она усмехнулась – работали?
- В шестой. – выронил я.
- А вы… – Ева повесила паузу, словно передумав задавать вопрос – А вы предпочитаете кофе или чай?
- Лучше чай.
Мне показалось, она хотела спросить совсем о другом.
- Тебе во сколько в музыкалку? – спросил я.
- К трём.
- Хорошо. Я приеду где-то к двум.
Одевшись, я вышел из дома и направился к воротам, как вдруг услышал за спиной:
- Ключи!
Я оглянулся и увидел Еву, стоявшую на снегу с босыми ножками и в одном платье. В протянутой руке она держала ключи от машины.
- Влад просил вам передать… – улыбнулась она.
Надо сказать, улыбка у неё была очень милая, с ямочками на щеках и по-детски непосредственная. В ней сегодняшней угадывалось гораздо больше ребяческого, чем во вчерашней. Но всё же, тот страх непонятного происхождения в отношении неё не покидал меня. Она казалась мне двуличной…Хорошо. Возможно, так оно и есть. Но чего же именно я боюсь? На этот вопрос у меня пока не было ответа.
Из дневника Евы: «… 8 октября. Это самый ужасный день в моей жизни!!! Я пишу, и у меня руки дрожат. Зачем он так надо мной издевается! Он вызвал меня к доске и заставил читать. Он что, не знает, что мне тяжело читать, особенно - вслух, особенно – на публике? Не могу выразить своего разочарования. Я закрывала глаза на то, что он часто ставил мне тройки. Мне хотелось доказать ему, что я могу учиться лучше, и мне нравился английский. Но теперь – нет. Теперь я ненавижу этот предмет, этот язык и ненавижу его! (последнее «ненавижу» зачёркнуто, но написано заново). Я чувствую себя оскорблённой. Хотела швырнуть свою тетрадь ему в физиономию, но она не долетела и упала на пол. В итоге я пнула стул и демонстративно покинула класс. Но я слышала, как надо мной смеялись. Такого раньше никогда не было. Они надо мной смеялись!
Поняла, что больше не смогу ходить в школу. Сказала маме, что мне тяжело совмещать музыкалку, гимнастику и школу. Попросила её, чтобы мне оформили надомное обучение.
Я нашла его в соцсети и решила написать ему. Я хотела оскорбить его и вызвать у него чувство вины, чтобы он в итоге извинился передо мной. Но этот олух даже не догадался, что это я. Мне очень нужно, просто крайне необходимо, чтобы он извинился. Мне кажется, я не смогу нормально жить, пока он этого не сделает.
10 октября. Он догадался, что это я, но так и не извинился. Мне очень больно…
20 октября. Теперь учусь на дому. Формально числюсь в частной школе. Я чувствую себя изгоем. Да, я играю на фортепиано лучше всех; да, у меня есть успехи в художественной гимнастике, но всё равно я не чувствую себя полноценной. Такое ощущение, будто я существую отдельно от других, и что эти другие могут обойтись без меня. Как будто я и не нужна вовсе. Вот полноценное общество, а вот я - там, где-то с краю»...