Новые времена требовали новых решений… Властям необходимо было поворачиваться лицом к казачеству. 26 января 1925 года президиум ВЦИК принял постановление «Об амнистии по поводу созыва 1 съезда советов Северного Кавказа», по которому все казаки, вернувшиеся в СССР на 1 февраля 1925 года получали избирательные права. (Козлов А.И. и др. «Власть на Дону…». С.57) 30 апреля 1925 года ЦК ВКП (б) принял постановление, в котором осуждалась политика отхода от старинных казачьих обычаев и традиций. (Ауский С. Казаки. Особое сословие. М.,2002. С.421). Бывшие станичные и хуторские атаманы, авторитетные в казачьей среде, становились председателями станичных и хуторских советов. В советы было избрано значительно число казаков-середняков и беспартийных. Назначенный в 1922 году секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б), а в 1924-м - секретарем Северо-Кавказского крайкома РКП(б) в Ростове -на- Дону А.И. Микоян* (Микоян Анастас Иванович (1895-1978) – государственный и партийный деятель СССР. В 1922-1924 гг. работал секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) в Ростове -на- Дону. В 1924-1926 гг. – секретарь Северо-Кавказского крайкома РКП(б) в Ростове -на- Дону. Председатель Президиума Верховного Совета СССР 1964 -1965 гг. справедливо считал, что в своем родном краю казаки не могут быть пасынками у государственной власти. На Vпленуме Северо-Кавказского крайкома ВКП (б) дальновидный Микоян сказал, что «нет возврата к прежним привилегиям казачества, но нет и не может быть такого положения, чтобы казачество было оторвано от советской власти».(Козлов А.И. и др. «Власть на Дону». С.57). На расширенном пленуме Донкома РКП (б) 13 апреля 1925 года было отмечено, что «опыт двух политических кампаний, проведенных Донской организацией за последние месяцы…, доказывает, что вопрос о земле становится одним из центральных политических вопросов», а посему «главной задачей советских органов пленум считает скорейшую ликвидацию корней, питающих сословную рознь путем форсирования землеустройства…».
25 августа 1925 года был опубликован циркуляр Северо-Кавказского крайкома «Об учете особенностей быта казаков и об улучшении воспитательной работы среди них». В нем разрешалось называться казаками, носить казачью форму в быту, носить зарегистрированное холодное оружие, «играть» казачьи песни, собираться на казачьи сходы. К 1926 году в настроениях казачества по отношению к действиям новых властей произошел позитивный поворот, ибо после репрессий гражданской войны советская власть стала на деле демонстрировать внимание к нуждам казаков. «Мы получили резкий сдвиг его (казачества-М.А.,Е.А.) активности в сторону совместной работы со всем трудящимся населением Северного Кавказа, - говорил на сессии ВЦИК председатель Северо-Кавказского крайисполкома П.А. Богданов.*( Богданов Петр Алексеевич (1882-1939) – политический деятель, соратник В.И.Ленина. Выходец из буржуазных слоев, окончил МВТУ. Член большевистской партии с 1905 года. В годы революции и гражданской войны являлся председателем Гомельского ревкома и председателем совета военной промышленности. С поста председателя ВСНХ страны в 1924 был направлен в Ростов-на-Дону, где возглавил Северо-Кавказский крайисполком (до дек. 1925 г.). В 1930-х годах являлся представителем Амторга в США, наркомом местной промышленности. Репрессирован.) – Во многих станицах исчезла сословная рознь между иногородними и казаками и расслоение шло чисто по классовому, хозяйственному признаку. Мы имеем десятки станиц, когда на выборах казаки-середняки и бедняки объединялись с иногородними… Количество казаков, входящих в наши советы, составляет около половины состава, а именно - 47%».(Козлов А.И. и др. Власть на Дону. С.58).
Все эти меры, по мнению большевиков, должны были стабилизировать социальную обстановку на казачьем Дону, привлечь казачество на сторону советской власти в преддверии очередного коренного перелома казачьей жизни – коллективизации.
В это время на Донской земле наблюдалось пестрая картина сельскохозяйственных предприятий. Большинство казаков предпочитало самостоятельно вести свое хозяйство. Существовали и коллективные сельхозобъединения: артели, товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы), коммуны, колхозы, совхозы, в которых преобладали не казаки, а крестьяне. Но эти коллективные хозяйства не давали большевикам возможности надежно и полномасштабно контролировать сельскохозяйственное производство. Ко всему, малотоварные и раздробленные мелкие казачьи и крестьянские хозяйства сдерживали развитие сельского хозяйства. Только сплошная коллективизация могла гарантировать тотальный контроль партии над результатами труда казаков и крестьян и увеличить его производительность.
Курс на коллективизацию мелких индивидуальных крестьянских и казачьих хозяйств был принят на ХV съезде РКП (б), проходившем в Москве со 2 по 19 декабря 1927 года. (Наш край. Из истории Советского Дона. Документы. Октябрь 1917-1965. Ростиздат, 1968. С.264).
К этому времени в стране были построены мощные заводы по производству сельскохозяйственных машин, которые эффективней всего можно было использовать в коллективных хозяйствах, обладающих большими массивами земли. Один из таких заводов находился на Дону: это был завод «Красный Аксай». Уже в ходе проведения коллективизации Ростове-на-Дону вступил в строй крупнейший в СССР завод по производству комбайнов – «Ростсельмаш».
Большевистская партия приняла лозунг «Лицом к деревне», обязав партийные комитеты различных уровней «отказаться от устаревших методов осуществления политики партии в деревне, …привлечь казаков на свою сторону, …не дать возможности кулачеству использовать пережитки сословной розни и незавершенность землеустройства для натравливания казачества против Советской власти, как якобы «власти иногородних». (История Дона… С.101).
В партийных документах, доведенных до широких слоев народа, говорилось об исключительно добровольном характере коллективизации и непременно на благо крестьян и казаков. Но на самом деле, Сталин и его ближайшее окружение с самого начала коллективизации поставили задачу обкомам и крайкомам ВКП (б) любыми средствами согнать крестьян и казаков в колхозы. А с теми, кто сопротивляется, поступить по законам революционной борьбы: объявить кулаками и выслать за пределы Дона, на север страны.
Проведение коллективизации на казачьем Дону классически описал М.А. Шолохов в романе «Поднятая целина», первоначально названный автором «С потом и кровью» (* Когда в январе 1932 года «Правда» начала печатать первый отрывок из романа Шолохова о коллективизации под названием «Поднятая целина», сам Михаил Александрович писал: «На название («Поднятая целина») до сих пор смотрю враждебно. Ну что за ужасное название! …Досадно». (см. Губанов Г. «Михаил Александрович Шолохов: мгновения жизни». Ростов-на-Дону, 2000. С.17).* Он отметил, что с началом коллективизации на Дону первой в колхозы ринулась казачья беднота, которой нечего было терять, ибо ничего у нее не было. Когда уполномоченный партии по коллективизации Давыдов собрал бедноту и хуторской актив и начал агитировать вступать в колхоз, его перебил красный партизан Павел Любишкин: «Чего ты, чудак, нас за Советскую власть агитируешь? …Мы знаем, что такое колхоз и пойдем в него». Его поддержала собравшая хуторская беднота: «Так мы ж с дорогой душой в колхоз! Хоть нынче ночью! Записывай зараз! Кулаков громить ведите».(Шолохов М.А. Собрание сочинений. Т.3. М.,2005. С.402, 403, 404).
В других казачьих округах наблюдалось то же самое. «Мы идем в колхозы с тем, что там сможем получить помощь и улучшить свою участь», -говорила казачья беднота Донского округа». В этом же докладе уполномоченного по коллективизации отмечены «случаи проявления традиции сословной розни казачьего и крестьянского населения» в Семикаракорском районе, когда «одни к другим в колхозы не идут, а те и другие организуют свои колхозы». («Наш край. Октябрь 1917 – 1965». С.278).
Поскольку от бедноты, которая кроме «пролетарской сознательности» не отличалась особым трудолюбием, проку было мало, большевистские уполномоченные начали втягивать в процесс колхозного строительства казаков-середняков, как правило работящих и крепких хозяйственников. Тот же Давыдов из «Поднятой целины» говорил, обращаясь к гремяченской бедноте: «Сознательность у вас хорошая, факт! Но вы думаете, что войдете в колхоз, и все? Нет, этого мало! …Вы, едрена зелена, и сами в колхоз должны идти и тянуть за собой качающуюся фигуру середняка.
- А как ты его потянешь, ежели он не хочет? Что он, бык, что ли, взналыгал и веди? – спросил Аркашка Менок.
- Убеди! Какой же ты боец за нашу правду, ежели не можешь другого заразить? Вот собрание завтра будет. Сам голосуй «за» и соседа-середняка уговори». (Шолохов М.А. Собрание сочинений. Т.3. М.,2005. С.404).
Середняка пока уговаривали… А вот с кулаками не церемонились с первых шагов коллективизации. «Уничтожить кулака, как класс, имущество его отдать колхозам, - растолковывал казакам линию ВКП (б) коммунист Семен Давыдов из «Поднятой целины». - Кулака терпели мы из нужды: он хлеба больше, чем колхозы давал. А теперь – наоборот. Товарищ Сталин точно подсчитал эту арифметику и сказал: уволить кулака из жизни! Отдать его имущество колхозам…».
Кого же большевики пригвоздили позорным словом кулаки? А были это самые трудолюбивые и работящие люди на Дону. Одним из них являлся, к примеру, бывший думенковец, красный боец Тит Бородин, о котором секретарь Гремяченской партячейки Макар Нагульнов, его товарищ по гражданской войне, сказал, что вернувших с этой войны, Бородин «работал день и ночь, оброс весь дикой шерстью, в одних холстинных штанах зиму и лето хаживал. Нажил три пары быков и грызь от тяжело подъема разных тяжестев… Нажил мельницу-ветрянку, а потом купил пятисильный паровой двигатель и начал ладить маслобойку, скотиной переторговывать».
Опереться бы властям на этих трудолюбивых людей, бывших, как правило, и прекрасными организаторами производства, но большевикам не нужны были самодостаточные люди, которые самостоятельно умели обходиться без партийного руководства. Казачья беднота также с восторгом проголосовала за раскулачивание и высылку за пределы Северо-Кавказского края тех, кого большевики назвали кулаками. Только у немногих казаков хватило смелости и совести воздержаться от голосования, обрекавшего трудолюбивейшую часть донского населения с семьями на высылку в далекие северные края на муки и, часто, гибель. Тысячи семей донских казаков эшелонами были отправлены в северные районы страны валить лес, добывать в шахтах уголь, строить железные дороги. Сотни, особенно дети и старики, умирали в дороге; их хоронили без гробов, в наспех вырытых ямах, ставших братскими могилами, или сбрасывали на ходу в глухих таежных местах. Еще тысячи донцов положили свои жизни на строительстве Беломор-канала, железной дороги Котлас-Воркута, на Соловках, Магадане, шахтах Караганды.
В донских станицах и хуторах к началу 1930 года было раскулачено около 14 тысяч крепких высокопродуктивных хозяйств, их владельцы объявлены врагами трудового колхозного казачества и высланы за пределы Северо-Кавказского края. (Демешина Е.И., Хмелевский К.А. История донского края. Ростиздат, 1976. С.59).
27 ноября 1929 года пленум Северо-Кавказского крайкома ВКП (б), состоявшийся в Ростове-на-Дону, принял решение усилить темпы коллективизации и завершить ее на Дону к лету 1931 года. Партийных бонз не интересовало мнение казаков, они боялись только немилости политбюро и лично товарища Сталина. Для претворения в жизнь этого решения в ход была пущена вся мощь пропагандистского аппарата: по решению крайкома партии январь и февраль 1930 года объявлялись месяцами похода за сплошную коллективизацию и массовую агроколхозную учебу сельского актива.
К чему привела погоня за сплошной коллективизацией и выполнением плана хлебопоставок любой ценой с болью в сердце описал в своем письме к Сталину Михаил Шолохов. «…С момента проведения сплошной коллективизации посевная площадь (Вешенского района - М.А.,Е.М.) выросла почти вдвое, - отмечал великий писатель. – Как работали на полудохлом скоте, как ломали хвосты падающим от истощения и устали волам, сколько трудов положили и коммунисты и колхозники, увеличивая посев, …я постараюсь…отобразить во второй книге «Поднятой целины». Сделано было много, но сейчас все пошло насмарку, и район стремительно приближается к катастрофе… В этом районе, как и в других районах, сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями.» Такая катастрофическая ситуация стала следствием того, что особо уполномоченный крайкома ВКП (б) Овчинников «приказал изъять весь хлеб по всем хозяйствам района, в том числе и выданный в счет 15% по трудодням, задолженность каждого колхоза по хлебозаготовкам приказал разверстать по бригадам с тем, чтобы те разверстали по дворам».
За несдачу этой «контрольной цифры хлеба», а они были заведомо невыполнимыми, у казаков конфисковывали имущество, продавали дом, а самого с семьей выселяли на улицу. «Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных, - писал далее Шолохов вождю. - Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью – будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали о улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
Мне казалось, что это - один из овчинниковских перегибов, но в конце января или в начале февраля в Вешенскую приехал секретарь крайкома Зимин. По пути в Вешенскую он пробыл два часа в Чукаринском колхозе и на бюро РК выступил по поводу хлебозаготовок в этом колхозе. Первый вопрос, который он задал присутствующему на бюро секретарю Чукаринской ячейки. - «Сколько у тебя выселенных из домов?» «Сорок восемь хозяйств». «Где они ночуют?» Секретарь ячейки засмеялся, потом ответил, что ночуют, мол, где придется. Зимин ему на это сказал: «А должны ночевать не у родственников, не в помещениях, а на улице!»
После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась. Женщину эту выселил кандидат партии – работник Базковского колхоза. …Число замерзших не установлено, т.к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно также же, как никто не интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное количество взрослых и «цветов жизни» после двухмесячной зимовки на улице, после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А те, которые останутся в живых, будут полукалеками. …Примеры эти можно бесконечно умножать». (Цит. по кн. А.И.Козлова «М.А.Шолохов: Времена и творчество». Издательство Ростовского ун-та, 2005. С.310, 314, 318-319).
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб),
Евгений Астапенко, кандидат исторических наук, член Союза журналистов России.