В могилу вскорости роднулю
Свёл сей загадочный недуг.
И претендентам прочим дулю
Продемонстрировал наш друг.
Теперь богат он и свободен,
Уроком жизни умудрён,
По-петербургски очень моден,
Собою очень недурён.
Сошел он коротко с поэтом,
И дружбой очень дорожил.
Он в модах был авторитетом,
Володька ж - местный старожил.
Поэт сказал: "Евген, хэллоу!
Взбодрись! И кукситься харе!
Не хочешь ли со мною гоу?
Нас нынче ждут на суаре!
Где модный фрак и панталоны?
Сымай скорее же неглиже.
Кончай жевать же макароны,
Гляди, мамон растёт уже!"
Хандру и сплин обычный сбросив
И фраком заменив шлафрок,
(Пообещав служанке Фроси
Побаловаться в вечерок),
Побрив отменно чисто щеки,
Взяв торт, шампусик и букет,
Евген с Володькою в дороге -
К дворянам местным на банкет.
Опустим миг знакомства, встречи,
Радушный, ласковый приём,
Обильный стол, застолья речи,
И фокус снова наведём
На нашу скромницу Татьяну,
(У нас не телесериал!)
От новых чувств-с она уж пьяна,
Нашла! Нашла свой идеал!
А он лишь сухо поклонился,
Взглянув в лицо едва-едва,
И в ручку чмокнув, удалился,
Ну что поделать, не судьба!
Она ж запала не по-детски,
Бывает так у юных дам.
Но парень, как орешек грецкий,
Не по ее, увы, зубам!
Привлёк ее сестрёнки щебет,
И с ней в компании тусит.
Татьяна, скрыв душевный трепет,
Тихонько в уголке хандрит.
Но ночью той же жаркой душной,
Перенеся моральный срыв,
Наш ангелочек простодушный
Средь женщин сделала прорыв -
Ее наивная записка
(Что, впрочем, канула втунЕ
И даже стоила ей риска,
Подпортить в свете реноме),
Была пропитала слезами,
Что покатились из очей,
Но столь провинциальной даме
Несбыточно привлечь хлыщей.
На рандеву Евген дотошно,
Уж объяснил ей - что почем.
Увидев, что ей стало тошно,
Состроил морду кирпичом...
Окончание завтра.