Теперь их четверо. И они стоят под проливным дождем недалеко от синей остановки. Зонтик догадалась взять только Юля, и теперь она делит его с Викой, которая всё никак не может успокоиться.
На улице еще ночь. Проблесковые огни полицейской машины отражаются в лужах, а вот машина скорой уже выключила свои и теперь просто стоит возле остановки.
— И что дальше? — спрашивает Андрей. Он уже весь продрог.
— По идее, они должны вызвать машину из морга. Скорая трупы не возит, — отвечает Миша.
Вика начинает громче выть.
— Помолчите, — обрывает их Юля.
— Ты же его опознала? — спрашивает Миша у Вики.
— Да, она его опознала, — вместо нее отвечает Юля.
— Не думайте обо мне плохо, он был и моим другом тоже. Но, блин, на улице такой дождь! Мы воспаление схватим.
— Ничего страшного, — бросает Юля.
— Нет, на фиг. Вы как хотите, а я свой дружеский долг выполнил. Я вызываю такси.
Миша вынимает из кармана куртки сотовый.
— Я с тобой, — поддерживает его Андрей.
— А тебе стоило бы и постоять, — замечает Юля.
— Что значит «стоило бы и постоять»? — интересуется Миша.
Андрей жестом показывает, что она болтает лишнее.
— Да в том смысле, что и я тут стою, — не сразу поясняет она. — А он хочет и меня оставить.
— Заметили, — говорит Андрей, — какая красивая и эстетичная сцена получается? Прямо нуар-драма…
— Да пошли вы! — кричит Вика и бросается под дождь туда, к остановке.
— Надо ее остановить, чего стоите! — Юля бросается следом.
Андрей тоже делает шаг, но его хватает за куртку Миша.
— Женщины сами разберутся, — говорит он. — Лучше не лезь. Слушай, может, мы вообще не знали Юру? Как там менты сказали? Заказное убийство? Кому на хрен надо заказывать Юру? Тебя еще ладно, известный кинокритик, но Юру…
Холод и сырость добираются до костей Андрея.
— Ты такси-то вызвал?
— Вызвал. Но оно уже не поможет: в горле начинает першить. Заболел, по ходу.
Аня открывает глаза. Незнакомая квартира.
Девушка резко садится. Смотрит на себя, на свою одежду, потом в окно. Там уже светает. Антона в комнате нет. Странно. Задержался, что ли?
Она встает, идет в коридор. Ее взгляд замечает черный носок, виднеющийся из кухни. Она идет туда.
На полу кухни в одежде спит блондин. Аня улыбается.
— Может, гостью кофе угостят? — тихо спрашивает она.
Он не шевелится.
— Я говорю, — повышает она голос, — может, гостью угостят?
Блондин открывает глаза, быстро приходит в себя и резко садится.
— Я вернулся через два часа. Ты так мило спала.
— Ну, было немного неудобно… — Она проводит по своей шее.
— Прости, забыл предложить: кофе будешь?
— С удовольствием.
— Момент.
В это время на другой кухне молча пьют чай. Ну как пьют… Андрей и Юля сидят друг напротив друга, а полные кружки холодного чая, из которых даже не вытащили заварочные пакетики, стоят на столе.
— Надо было остаться с Викой, — замечает Юля.
— Она же сказала, что хочет побыть одна.
— По-любому она не это имела в виду.
— Ну конечно, она сказала одно, а думала про другое.
— Вот только не надо включать дурачка!
— Чего?
— Давно заметила: когда нужно принять серьезное решение, ты пытаешься отшутиться. И тогда мне кажется, что я оказываюсь в фильмах братьев Коэнов. Там всегда главный герой нормальный, а вокруг одни придурки.
— Насчет нормальности главных героев я бы поспорил…
— Мы сейчас не будем разговаривать о фильмах, — обрывает его Юля.
— Ладно. Мы не будем сейчас говорить о кино, хотя в нем есть ответы на все вопросы.
Юля зло на него смотрит. Он прикладывает указательный палец к губам, показывая, что замолчал, берет кружку с чаем и тут же ставит обратно.
— Может, перезаварим чай? — предлагает он.
— Сделай, а я пока Вике наберу.
Юля встает, идет в комнату. Андрей ставит чайник. Самое время задать вопрос: почему смерть Юры никак не задела его чувств?
Ну да, сначала он погоревал (или, скорее, испугался), но потом — будто бы ничего и не случилось. Будто бы он просто стоял под дождем, а Вика так не кричала. Он сравнивает себя с главным героем фильма «Разрушение»[1], но отчего-то мысль о Юре перекрывается заглавной песней фильма — La boheme[2]. Как такая деталь, как старая песня, может сделать из довольно проходного фильма почти шедевр, который хочется пересматривать?
— Я ее разбудила, — отрывает его от мыслей Юля.
Андрей наливает кипяток в кружки, ставит их на стол.
— Что думаешь делать? — спрашивает она.
— Я? У меня сегодня интервью…
— Да я не о том. Я о ситуации.
— А-а. Ну, схожу в полицию. Я же знаю, как выглядит этот тип. Возможно, его камеры засекли.
— Не боишься, что он тебя убьет?
— Ему нет смысла меня убивать. Ему нужна рецензия.
— А если он убьет меня?
— Зачем?
— А зачем он убил Юру?
Андрей не отвечает.
— Почему бы тебе не написать эту дурацкую рецензию? — выкрикивает она вопрос, который давно висит в воздухе.
— Рецензию я писать не буду!
— Почему?
— А почему я должен подстраиваться под разных типов? Потом они жопу на экране покажут и попросят сказать, что это гениальная сатира?
— А пусть лучше он всех убьет? Очнись! Это уже не игра в наклейки. Юру убили! Кто следующий, а? Не веди себя как эгоист.
Андрей хочет ответить ей умной фразой о том, что каждый человек — эгоист, но вместо этого делает глоток чая.
Блондин и Аня стоят возле открытой двери. Она полностью одета, он без куртки.
— Прости, что так вечером вышло, — говорит он. — Может, повторим?
— Вообще, я виновата… Если бы не опоздала в театр…
— Может, вечером сходим в кафе?
— Можно, — кивает она. — Ну ладно, мне пора.
Аня выходит за порог.
— Постой! — останавливает он ее.
Она замирает и поворачивается к нему. Их взгляды встречаются. Идеальное мгновение для поцелуя, и они оба это понимают.
Он тянется к ней…
— Через порог нельзя! — тут же восклицает она.
— На что я только не готов… — Он перешагивает порог.
Не слишком чистый квадратный кабинет. Сквозь решетки окна пытается пробиться солнечный свет. Высокий мужчина с усами курит, сидя за столом, и разговаривает по стационарному телефону. Андрей сидит напротив.
— Не, — говорит усатый, — пешеходный переход — на Лазурной, это ваш район… Вот именно, эти ступеньки наши, а сам переход и вторые ступеньки — ваши… Ха, а где труп-то нашли? Вот именно, если бы его нашли на этих ступеньках, мы бы забрали, а так всё по договоренности… Ты мозга́-то не пудри, думаешь, я́ не умею перекладывать работу на других?..
Андрей хмыкает. И его хмык эхом наполняет кабинет. Усач бросает на него злой взгляд.
— Это я анекдот вспомнил, — шепчет Андрей.
— У меня тоже кое-что есть, — говорит мужчина в трубку. — Так и у меня людей почти нет! Я всё сказал. Нашли бы на лестнице, был бы наш. Да не перекладывали мы его, не бреши! Делать нам нечего. Мы не вы… Ну ладно… Кстати, слышал, что на совещании сказали? Думаешь, на много добавят? Вот и я о том же — когда они много добавляли?.. Ладно, бывай.
Мужчина кладет трубку. Тушит сигарету в пепельнице.
— Я знаю, кто убил Юру, — сразу переходит к делу Андрей.
— Какого Юру? — монотонно, будто издеваясь, уточняет мужчина.
— Сегодня ночью, на остановке «Золотая нива».
Мужчина подает Андрею пустой альбомный лист и ручку.
— Чистосердечное пишется в свободной форме.
— Какое чистосердечное? — не понимает Андрей.
— Я так понял, вы пришли сознаться в убийстве?
— Нет, то есть да… Нет, не сознаться! Я пришел сказать… Помните, я вам вчера рассказывал о типе, который мне угрожал?
— Конечно, помню.
— Ну так это он! Он пригрозил, что, если пойду в полицию, он убьет Юру.
— И убил?
— Да, убил.
— Неожиданный поворот, да?
— Вы что, издеваетесь?
— Ни в коем виде. Я просто логически сопоставляю факты.
— А-а… Вы это… Проверьте камеры кафе за вчера.
— Проверим.
— Понимаете, я опасаюсь, что он может убить следующего моего знакомого.
— Вам нечего опасаться.
— Вы вчера так же говорили!
— Ну, сейчас ваше дело приняло немного другой оборот… — Мужчина забирает у Андрея листок и ручку. — Мы бросим на него все наши силы.
— Спасибо. Мне нужно писать второе заявление?
— Нет, одного достаточно.
— Спасибо. Вы только непременно…
— Разберемся.
— Спасибо. — Андрей встает. — Я просто опасаюсь…
— Я уже начинаю всех вызывать… — Мужчина поднимает трубку и набирает двойку.
— Я тогда пойду?
— Идите.
— Спасибо.
Андрей выходит из кабинета.
— Дебил, — бросает усач и кладет трубку.
В коридоре у Андрея звонит сотовый. Номер незнаком.
— Алло?
— Ты не передумал, случайно? — раздается голос блондина.
— Нет… — Андрей замирает.
— Ты уверен, что продолжим? Или просто напишешь рецензию? Чего стоит, это же просто буквы.
— Уверен!
В трубке наступает тишина, а Андрей бросается обратно в кабинет.
— Он мне звонил, только что! — кричит Андрей усатому.
— А я знаю, — отвечает хозяин кабинета. — Мы уже почти отследили звонок. Не беспокойтесь.
— Фух, это хорошо.
— Почему люблю фильмы Алексея Балабанова? На первый взгляд, это очень черные работы, можно даже сказать, слишком черные драмы. Взять, например, «Груз 200». Чернуха. Но интересный факт: основа фильма — книга Фолкнера «Святилище», и она ничуть не светлее. Поэтому считаю, что обвинять Балабанова в чернухе не стоит. Во-вторых, это кинематографичность с идеальным саундтреком. Никто лучше Балабанова не мог так работать с музыкой. Может, только Тарантино. Группа «Аукцион» — для меня ее открыл Балабанов. Гениальная группа с офигенной музыкой… Ну как? Не сильно заумно?
Андрей вопрошающе смотрит на официантку. Она стоит возле его столика. Ее глаза наполнены гневом.
— Да, блять, я не обязана слушать всяких идиотов! — взрывается она. — На хрен мне слушать о каком-то там…
— Балабанове, — помогает ей Андрей.
— Да я даже не знаю, кто это такой!..
— Что случилось? — К ним подходит высокий администратор в белой рубашке.
— Да ни хера! Я у этого спросила, что он будет, а он целую лекцию закатил. Еще одна дура сидела и доказывала, что я у нее кофе отпила. Линейкой мерила! Прикинь, мерила линейкой от кофе до края стакана. Этот вообще просто сидит и пиздит про хер знает кого, будто ему никто не дает…
— Антонина! — обрывает ее администратор.
— Да пошли вы! Есть что сказать, идите к психиатру, но не грузите других.
Официантка бросает блокнот и ручку на стол и идет к выходу. Там она сталкивается с милой блондинкой в черном костюме.
— Я прошу прощения за такое поведение. Кофе за наш счет, — говорит администратор.
Андрей кивает. Блондинка в черном костюме садится напротив.
— Вы же тот самый кинокритик? Я не ошиблась? — спрашивает она.
— Нет.
— Меня зовут Алина.
— Алина, если вы не против, можно я начну наше интервью с фильмов Алексея Балабанова?..
— Знаете, наше правило такое: о фильмах Алексея Балабанова мы поговорим с Алексеем Балабановым.
— Он же умер.
Неловкое молчание.
— Это не важно, — находит она ответ, — Значит, поговорим с его родственниками. А сейчас я пришла на интервью с вами и хочу говорить только о вас.
— Хорошо.
Алина вынимает из сумочки диктофон, кладет его на середину стола, вынимает блокнот, ручку и сложенный лист.
— Для начала: что вы скажете об этом? Это правда?
Она подает лист Андрею. Он его разворачивает и видит свое фото с пошлой подписью о педике.
Над городом висят черные тучи. В воздухе ощущается запах дождя, который, правда, сложно уловить сквозь выхлопные газы и другие городские запахи. Но еще сложнее уловить его на бегу. Ведь чтобы вдохнуть аромат начинающего дождя, нужно остановиться. А разве простой человек может просто так остановиться? Конечно нет. Ему некогда, у него неприятностей две кучи и одна.
Но одному всё же удалось остановиться. Он бежал в приют для бывших наркоманов, чтобы решить там некоторые проблемы, но вдруг увидел идеальную композицию.
Худой мужчина с немного острым носом привычным движением вынимает из рюкзака черный фотоаппарат.
Щелк. Еще щелк. Еще щелк. Вытерев капли дождя с экрана, он недовольно листает получившиеся кадры. Чего-то не хватает… И вдруг ему в голову приходит гениальная идея.
В это время Андрей стоит на улице, возле входа в бургерную. Внутри его и Юлю уже ждет Вика, но Андрей не хочет заходить один. Он лучше постоит здесь и посмотрит на бегущих прохожих.
— Простите! — К нему подходит парень с фотоаппаратом.
— Да?
— Можете мне попозировать?
— Вы меня узнали?
— А должен?
— Ну, я кинокритик, почти известный.
— Простите, не слежу.
— Бывает. — По лицу Андрея видно, что он расстроился. — Как попозировать?
— Встаньте спиной ко мне посередине тротуара. Прохожие пойдут на меня, и я сделаю снимок.
— Под дождь?
— В этом вся фишка.
— Ладно.
Андрей выходит на тротуар, поворачивается спиной.
— Стойте так!
Фотограф смотрит на него сквозь линзу камеры. Вроде бы всё идеально.
Щелк. Щелк. Щелк.
И тут в левой стороне кадра появляется мужчина с крашеными блондинистыми волосами. Он направляется к бургерной.
Щелк. Фотограф успевает запечатлеть и его, а когда поднимает глаза, блондина уже нет.
— Всё! — кричит он Андрею.
Андрей поворачивается к нему и забегает под навес.
— Фото сейчас покажете?
— Нет, я так не делаю. Сначала обработаю, потому выложу.
— А куда выложите?
— Дмитрий Марков[3], фотограф. Наберете и найдете меня сразу.
— Дмитрий Марков, — повторяет Андрей. — В смысле, тот самый?..
— Спасибо за фото! — улыбается фотограф и уходит.
Минуты через две к Андрею подходит Юля.
— Давно ждешь?
— Уже минут двадцать, — отвечает он.
— Так чего не зашел? Вика же там.
— Меня тут фотографировали. Прикинь, сам Дмитрий Марков!
Они заходят. Посетителей не очень много. Все едят бургеры, уставившись в телефоны.
Вику они находят быстро. Она сидит возле окна и смотрит в пустоту.
— Привет, — здоровается с ней Юля.
Андрей садится молча.
— Мало того что Юра мертв, — тут же начинает Вика, — так они еще не отдают его тело.
— В каком смысле?
— Смотри.
Вика набирает на сотовом номер и включает громкую связь.
— Морг, — после очень долгих гудков равнодушно произносит мужской голос.
— Юрий Андрющенко, — называет Вика.
— Я же не беспокою вас во время обеда. — И сразу два коротких гудка.
— А час назад у них совещание только закончилось, — говорит Вика.
— Всё образуется.
— Не надо этих пустых слов. Зачем они нужны? — Вика смотрит на Юлю. — Слушай, купи мне, пожалуйста, кофе, мне отойти надо.
— Хорошо.
Вика идет в уборную.
— Тебе взять чего? — спрашивает Юля. — Хотя не говори. Тебе чизбургер и колу.
— «Роял чизбургер», как Винсенту Веге[4].
— Кто бы сомневался.
Юля уходит. Андрей на мгновение вспоминает, как недели две назад они с Юрой в этом же кафе ели чизбургеры. Мимолетное воспоминание заменяется вопросом из утреннего интервью.
— Я не хочу говорить о клевете! — ответил он Алине.
«И кто, по-твоему, виновен в моей смерти?» — спрашивает его Юра с прострелянной головой, который видится Андрею вместо Алины.
«Ну точно не я», — мысленно отвечает Андрей.
— Тогда вы, может, объясните причину появления этих листовок? — спросила Алина.
— Всё просто: на меня хотят надавить за положительную рецензию.
— Это серьезное обвинение. Зачем кому-то так рисковать?
Стук подноса. Андрей смотрит на Юлю.
— «Роял чизбургера» нет, взяла обычный, — говорит она.
— Спасибо.
Андрей берет чизбургер, разворачивает, и его взгляд случайно падает на силуэт мужчины, медленно идущего от уборной.
До боли знакомый силуэт.
— Это он! — почти кричит Андрей, привстав.
— Кто «он»? — не понимает Юля.
— Этот тип…
Блондин останавливается возле их столика.
— Неужели сложно запомнить простое правило? — Он смотрит на Андрея в упор. — Никакой полиции. Пойми, я не шучу. — И продолжает идти к выходу.
Вдруг зал кафе заполняет истошный женский крик.
Юля вскакивает. Андрей, кажется, уже всё понял.