До Альбертины я добралась а понедельник. Во-первых, был один из немногих музеев, оказавшийся открытым в традиционный музейный выходной. Во-вторых, Ольга, экскурсовод, показывавшая нам городские достопримечательности, как-то невзначай обмолвилась:
- В Альбертине, кстати, очень интересная выставка из частной коллекции - "От Моне до Пикассо"
- Знаете, если честно, я столько раз видела нечто подобное: Моне, Сислей, немного Сёра и Синьяка. Я бы, если честно, что-то наше посмотрела. Кстати, я тут в Музее Вены несколько отличных русских работ нашла начала прошлого века.
- Ну, тогда вам точно сюда.
- ???
- Так там в основном русский авангард представлен, хозяин коллекции по нему специализируется. Там и Кандинский, и Малевич, и Шагал, и живопись, и скульптура, и графика. А главное, никогда не знаешь, что увидишь в следующий раз.
- Это как?
- А он постоянно экспозицию меняет - одно забирает, другое привозит. Судя по всему, у него одна из богатейших коллекций в Европе, но вы же понимаете, мы этого точно никогда не узнаем.
После такого разговора, сами понимаете, не посмотреть коллекцию было бы непростительной глупостью.
Мудро же поступил господин Герберт Батлинер, адвокат из Лихтенштейна. Самый надёжный способ уберечь коллекцию от воров - выставить её в музее, где она находится под охраной государства. А с этой заменой экспонатов вообще гениальная задумка: и интригу держит, и полотна "прогуливает", вводя их в музейный и культурологический оборот, и постоянный приток специалистов и любителей обеспечен, ведь каждому интересно, а что же там есть ещё. А главное - всё очень политкорректно. Моне, Пикассо? Какие русские в такое время? Между тем основу коллекции, её самые-самые популярные (не знаю, правильно ли употребить это слово) разделы были связаны именно с русским авангардом. Могу судить об этом по тому, сколько в этих залах было сосредоточено людей, как живо они обсуждали каждый экспонат между собой, как стремились получше разглядеть, побольше узнать.
Да простят меня читатели, но я решила остановиться на тех шедеврах русского авангарда, у которых было самое большое скопление жаждущих посмотреть, запечатлеть и запечатлеться. Понимаю, что подобный рейтинг, мягко говоря, странен, но, с другой стороны, почему бы и нет. Конечно, я не проводила замеров по времени, и поэтому в порядке будет, бесспорно, сквозить и личное отношение.
Первым в рейтинге будет Владимир Баранов Россинэ и его авангардистские скульптуры.
Его творчество и судьба были мне всегда очень интересны потому, что он продолжил дело великого Александра Скрябина по созданию светомузыки. Он даже преуспел в создании светомузыкального инструмента - оптофона, на котором дал серию концертов. Кстати, Баранов Россинэ вообще много что успел в своей жизни, что в России, что во Франции, куда перебрался вместе со всей семьёй, не смотря на удачно складывавшуюся карьеру в Советской России. Многие из его идей по оформлению массовых действий стали использоваться только сейчас. Его хромофотометром до сих пор определяют качество драгоценных камней, а мультиперко очищают химические растворы. Он же был одним из создателей движущейся скульптуры (мобилей), а в 1939 году запатентовал "хамелеон-метод" как способ маскировки войск (этот метод лёг в основу современного пятнистого камуфляжа). Как истинный русский Баранов Россинэ не смог стоять в стороне, видя как его вторая родина была оккупирована фашистами. В конце 1943 года он был арестовал гестапо, а через несколько месяцев погиб в Освенциме. К сожалению, авторы аннотации к выставке ничего из этого не упомянули, и для многочисленных посетителей выставки он так и остался мастером прикольных цветных скульптур.
В необычном качестве предстаёт на выставке и Казимир Малевич, о котором мы привыкли судить в основном как об авторе Черного квадрата, основателе супрематизма. На выставке, наряду с живописными произведениями, представлены его архитектурные модели (архитектоны).
Художник считал архитектоны воплощением принципов архитектуры будущего, представляя некоторые свои работы как модели будущих космических строений. Малевич верил, что скоро их можно будет использовать в космической индустрии для создания межпланетных станций, на которых будут жить люди. Красивые и пророческие мечтания, но если абстрагироваться от них, достаточно лишь бросить взгляд на современное строительство, чтобы понять, насколько глубоко в него проникли идеи Малевича: квадратные формы, проникающие друг в друга, вырастающие вверх сложные и монументальные конструкции. Нет ничего удивительного в том, что его архитектоны пользуются таким вниманием публики.
Не было ничего удивительного и в том, что практически невозможно было подойти к автопортрету одного из самых загадочных художников русского авангарда Бориса Григорьева, которого в Европе при жизни буквально носили на руках, и почитали за классика нового искусства, а в России не знали вплоть до конца 80х- годов ХХ века.
Виртуозный график, невероятный портретист, на сеансы к которому парижская (и не только) публика готова была стоять в очередь годами, саркастический фельетонист, тонкий живописец, сумевший создать свой неповторимый стиль портрета. Сам он говорил, что пишет не портрет самого человека, а портрет роли, которую тот играет в жизни, и каким его хотели бы видеть окружающие. Только он умудрялся сочетать точное сходство с героем и оригинальную гротескность его образа. За это его или ненавидели (как Горький) или боготворили (как Мейерхольд). Автопортрет Бориса Григорьева, выставленный в Вене - одна из самых известных и самых дорогих его картин.
Публика отдала должное и самой "несоциалистической картине" ярчайшего представителя социалистического реализма Александра Дейнеки "Бейсбол", написанной им вскоре после поездки в Америку.
Академик Академии Художеств СССР, Народный художник СССР, Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской премии, Александр Дейнека за свою бурную жизнь успел побыть художником- авангардистом, импрессионистом, монументалистом, а также графиком и скульптором. Его часто называли катализатором социалистического реализма и отражением политических и социальных изменений в стране, в параллели с которыми менялось его творчество. К этому можно относиться как угодно, но одного нельзя отрицать - в каждом периоде своего творчества мастер оставил работы, являющиеся бесспорными шедеврами.
Самым же посещаемым залом, я бы даже сказала, забитым разноязыким народом стал тот, в котором экспонировались работы Марка Шагала. Для меня здесь тоже был сюрприз - я наконец увидела воочию его знаменитого "Воздушного змея", о котором много слышала, а до этого видела лишь репродукции.
Считается, что эта картина, написанная им после возвращения в Париж в 1922 году, куда он пробивался через фронта Первой мировой, Октябрьскую революцию и Гражданскую войну - воспоминания о его детстве в белорусском Витебске, очертания которого угадываются в простом деревенском пейзаже.
Не могу сказать, чтобы Шагал был моим кумиром, но я всегда уважала его многогранность, ведь он оставил свой яркий след в живописи, графике, книжной иллюстрации, создании витражей, декораций к спектаклям, керамики и гобеленов. И всё же весь мир знает его как живописца.
Почему-то, глядя на эту картину, я думала, что, работая над ней, он едва ли думал о том, сколько страшных испытаний уготовила ему судьба. Один побег из оккупированного фашистами Парижа с поддельной американской визой в кармане мог бы служить сюжетом политического детектива. Он был невероятным везунчиком. А, может быть, взрослому Шагалу везло потому, что в глубине его души жил маленький мальчик, жажда творчества и любознательность которого преодолевали все препятствия, и помогали помнить счастливые моменты, которые есть везде и всегда, при любых, даже самых страшных, жизненных обстоятельствах.
Чем бы мне хотелось завершить обзор выставки? Даже не знаю, Мне кажется, я сказала всё, что хотела. Спасибо, что дочитали до конца. Буду рада узнать ваше мнение и о выставке, и о моём видении экспонатов и судеб их авторов.