Аннушка. Глава 29.
Хорошие настали времена, благостные, зализывала страна раны, нанесенные войной, постепенно возвращаясь к мирной жизни, поэтому со спокойной душой ушла Анна на покой, прекратив врачевать, перестала она вздрагивать от ночных кошмаров и стуков в окно, когда прибегали взволнованные родители, приглашая её к занедужившему ребёнку.
Многие односельчане, те, что помоложе, начали лечиться у врачей, в больницах, а с детскими корчегой или коликами принимала Нюра. Та и вовсе, растворившись в муже, управляла семейным кораблем, пытаясь ненавязчиво руководить и Смагиным. Тот, будучи твердолобым, попытки эти пресекал, но иной раз к жене, разбирающейся в людях, прислушивался. Держал, как говорят ухо востро.
Именно Нюра подсказала ему о необходимости детского сада в селе, заставила выделить помещение под уголок отдыха доярок, да обратить внимание на обветшавший клуб. В одном они никак не могли сойтись, камнем преткновения стала Анечка, дочь Нюры, воспитанная бабушкой. Смагин ругался с женой, требовал, чтобы ребёнок жил с ними, но женщина, ещё хорошо помнившая военное безмужье не хотела его делить не с кем.
Нет, девочке не было отказано от дома, и она часто забегала к матери в гости, но особой любви к ней Нюра не испытывала, зато хватало её с лихвой, от Анны. Та внучку баловала, передавая ей свои знания, но с горечью замечала, что не было у девушки интереса к ведовским делам. Отмахивалась она от её наставлений, убегая в клуб, на танцы. А после окончания школы и вовсе уехала из села, поступив на акушерку в медицинское училище, аж в Курган, видать всё же семя, брошенное Анной, дало ростки.
Осталась она с Андреем, которому также не нашлось места в родительском доме. Пока была жива Лукерья Демьяновна он купался в любви сразу двух бабушек, заменивших ему отца и мать. Он не осуждал Васю, своего отца, но и простить так и не смог, сохраняя дистанцию в их отношениях. Вырос он высоким, в мать, плотным, косая сажень в плечах, занимался спортом, готовясь к армии и уже заглядывался на девчонок.
Чем старше становилась Анна, тем больше вокруг неё было смертей. Уходили ровесники и люди помоложе, особенно те, кто подорвал здоровье своё в окопах войны и тяжком труде. Вот и очередь Тамары подошла, которая слегла, враз обезножив, и больше уже не встала. В больницу увезти себя она не дала, считая всех врачей убийцами, осталась в собственном доме, требуя к себе ежеминутного внимания.
Даже болезнь не изменила женщину, желчью изливалась она на родных, гоняя их туда-сюда. Вот и сегодняшняя ночь была не из легких, страшные боли пришли к Тамаре, выкручивали кости, раскалёнными иглами впивались в её тело. В миг ставшие мокрыми простыня и одеяло, душили, прилипая к телу.
-Лизка, -беспрестанно звала она дочь, крутясь на постели, -воды! -хрипела иссохшим ртом, но живительная влага скатывалась с её подбородка, не попадая в рот, словно сам дьявол не давал женщина напиться. Измученная дочь, не спавшая уже несколько ночей, послала мужа за Нюрой, но та, не раз страдавшая от острого языка больной, в помощи отказала.
-Что же делать, Вася? -плакала Лиза, сидя на кухне и слыша материнский вой из комнаты, -как же ей помочь? Фельдшер таблетки выдала, но они не помогают совсем, ведь какой уже час кричит!
-Если кто и может помочь, то это моя мать. Это она знает травки, способные унять любую боль, дойду до неё.
-Куда? Ночь на дворе, дождёмся утра как-нибудь-остановила она мужа, -но громкий крик матери, полный боли, прервал её речь.
-Нет, так продолжаться не может! –возмутился Вася, -это невыносимо! Ты понимаешь, что я должен высыпаться? Какой день уже сижу возле старой клячи, а на работу я как завтра пойду? Опять неспавший?
-Очень просто, подумала про себя, злясь на мужа, Лиза, -тоже мне работа, книжки в библиотеке выдавать, не переломишься! - но вслух сказала:
-Я до тетки Анны дойду всё-таки, в лоб не подаст, но может совет какой-никакой даст. Ты домой иди, приляг, молочка теплого с медом выпей, может так уснёшь? -предложила она, лихорадочно одеваясь, -должно же хоть что-нибудь маме помочь!
Анна не спала, лежала на кровати, глядя на кроваво-красную луну, перемещавшуюся по небу.
-Чья-то смертушка ходит, - подумала она, и вздрогнула, услышав тихий стук в окно.
-Мама Аня, - раздался голос невестки, -откройте, это я Лиза. Женщина, кряхтя села на кровати, с трудом поднялась, похромала к двери.
-Что случилось у вас, Лиза? -спросила она, распахивая дверь.
-Маме совсем худо, криком исходит, прошу тебя, помоги! -взмолилась гостья.
-Ох, грехи наши тяжкие, ну заходи, коли пришла, обождать придётся, пока соберусь.
Анна, переодевшись, прихватила свою сумку, повязала на голову теплый платок.
-Пошли потихоньку, хоть и дрянной человек твоя мать, но всё же человек, значит без помощи остаться не должна.
При свете керосиновой лампы Тамара выглядела ужасно, мокрая от пота, с седыми волосами, прилипшими к голове, с безумными глазами, измученная от боли.
Анна, увидев больную засуетилась, достала травы и настои, начала колдовать над снадобьями, а когда Тамара, выпившая их, успокоилась, приказала Лизе:
-Васю зови, хватит ему подушку давить, знаю-знаю, что бессовестно дома дрыхнет он, постель смени, да исподнее на матери, я пока на кухне подожду, пристала, пока до вас шли.
Через полчаса розовая от того, что боль ушла Тамарка спала на чистой постели.
-Посижу покуда у вас, -сказала Анна невестке и пришедшему сыну, - действие настоя недолгое, закончится быстро, а там поглядим. Чаю хоть предложите мне или у вас как-то иначе гостей привечают? Лиза ойкнула и схватив пустое ведро умчалась в розовеющее утро на колодец за водой.
-Чего зыркаешь на меня? Брылы-то отвесил, - обратилась Анна к Васе, - всё не выспался? –сказала она сурово, -изнежила тебя жена - то, погляди, пузо отрастил, сиськи, как у бабы! Хорошо живёшь, горя не знаш, к матери на могилу, когда заглядывал? О сыне родном, Андрее, когда последний раз вспоминал?
-Оттого и не захожу, -огрызнулся сын, -что ты только поучать горазда, как не зайду, то это не то, то-то, а я за, между прочим, ветеран войны, почётный житель села! А от названной матери слова ласкового не слыхал, одни попрёки!
-И не услышишь! Коли дальше так жить намерен, будто все тебе обязаны и должны! Ить ни копейки ребёнку не дал, всё в себя валишь! Лидка-то где? -спросила на без перехода.
-К соседям отправили, - мрачно ответил Вася, недовольный тем, что высказала ему Анна.
-И хорошо, что отправили, ни к чему ей видеть подобное. Подошедшая Лиза зажгла примус, поставив закопченный чайник, заглянула к матери, та лежала, открыв глаза.
-Проснулась мамка-то-сказала она Анне, помогая ей встать с табурета.
-Проснулась и хорошо, оставьте нас одних, -попросила гостья, -переговорить с Тамарой нужно. Она кивнула Лизе и Васе на входную дверь, сама прошла в комнату больной.
-Так и знала, что без тебя здесь не обошлось, -зло встретила её Тамара, не чувствующая больше боли.
-И тебе здравствуй, Тамара, -спокойно откликнулась Анна, -вижу полегче тебе, стало быть пришло время поговорить.
-Буду я ещё со всякими тут разговаривать, -буркнула больная, -больно надо!
-Не хочешь, не разговаривай, только кончился твой век, уходишь ты, нынче смертушку твою видала, уж в Елошном она, бродит, тебя ищет. Ничего не попишешь, все там будем, кто раньше, кто позже.
-Ещё посмотрим кто вперед уберётся, ты сама-то на ладан дышишь.
-Не буду спорить, у каждого человека свой век, вот у тебя он закончился, правда есть чутка время, слишнилось, значит надо с родными пообщаться, попросить прощения у тех, кого обидела.
-Нет таких! –с вызовом ответила Тамарка, -не грешна, не балована, жила как все не то, что некоторые, которые добренькими прикидываются только!
-Тебе бы о собственной душе подумать, - покачала головой Анна, а ты всё на других киваешь, пойду я, пожалуй, не в силах я помочь тем, кто сами себе помочь не желают.
-А ну, стой! -выкрикнула вслед, развернувшейся к выходу Анне, Тамарка, - добренькая, да? Так знай, добренькая, что это я твоего Сёмку посадила, я, я, я, я, я! Выкусила? Вот тебе! А- то добренькая какая нашлась! О душе она человеческой печётся! Тебя судьба по голове кувалдой бьёт, а ты знай себе, улыбаешься! Ненавижу я тебя! Чтоб ты и твой род передохли все!
-Всё сказала? – спросила её гостья, которую заметно потряхивало от волнения, -счастливо оставаться! –сказала она, выходя из комнаты.
Во дворе, увидев Лизу и Васю, строго настрого наказала:
-В дом больной ходить не вздумайте! Тамара не меньше суток спать будет, разбудите, боли вернутся, больше никто не поможет! Уходите, рабочий день начинается, по темноте домой возвращайтесь, там уж видно будет. Идите, кому сказала! Я чуток во дворе постою, покараулю. Послушные невестка и сын, радостные от того, что освободили их от присмотра, ушли на работу, а Анна, глядя на дом прошептала:
-Это тебе за Сёмушку, - и сгорбившись похромала со двора.
Поначалу, когда действие трав ещё продолжалось, больная строила планы, думала о том, чем бы ещё напакостить ненавистной Аньке, но по мере разрастания боли, мысли эти отошли на второй план. Боль, словно змея, вкручивалась в её тело, вгрызалась и ела изнутри.
Жаром палило щеки, не хватало дыхания. В ужасе Тамарка звала людей, но никого не оказалось возле неё в смертный час. Никто не держал её за руку, не оплакивал и не просил не уходить. Одна, совершено одна, с болью, страхом и пониманием того, что это конец, жизнь окончена.
Женщина выла и кричала от боли, страшна была её смерть, как наказание за неблаговидные поступки, что она совершала при жизни. Вернувшиеся вечером Лиза и Вася лишь нашли холодный труп женщины с немыслимой гримасой ужаса на лице. Мало кто оплакивал и жалел Тамару, многим в селе она причинила боль и лишь Лиза всплакнула разок, когда опускали гроб матери в могилу и тут же забыла, увлеченная вихрем жизненных перемен.
Вскоре могилка её обросла травой, чуть позже, после смерти Лизы, слилась с землей, словно и не жил на свете человек. Не осталось после Тамарки, ни следа, ни памяти, ибо каждому воздастся по делам его.
Андрей привычно взялся за колун, бабушка заказала дров на зиму, большую тележку, а колоть их всегда было его обязанностью. Да разве сложное это занятие для двадцатилетнего, отслужившего парня, сильного и плечистого? Плевое дело. Раз и березовое полено распадается на две части, только лопатки ходят на его спине, да стекает по ней пот.
-Андрюша, поберег бы спину, просит его постаревшая бабушка. Сгорбили годы её плечи, глубокие морщинки избороздили её лицо, но выцветшие от времени глаза также с любовью смотрели на внука. Анна, не удержалась и принялась собирать щепу и кору, летевшую от дров.
-Ба, не трогай, я потом всё соберу, -остановил её внук, присматривая следующее полено, -ты лучше скажи мне, Анютка приезжать собирается или так в своём Кургане сидеть намеревается?
-Писала, что приедет, как только отпуск получит. Хвалят её на работе-то, говорят лёгкие руки у акушерки, роженицы благодарности пишут. Даже не верится, что вы такими взрослыми стали, -всплакнула она, утирая слезы кончиком платка, что подарил по приезду Андрей.
-Ну перестань плакать, -обнял её внук, высокий, Анна ему по подмышки стала, целуя её в голову, -теперь только жить и радоваться, ты посмотри на село, фермы строятся, школа новая, в клубе фильмы крутят, а в магазин зайти любо-дорого.
-Хочется ещё правнуков потешкать, а вы с Аней никак собраться не можете, али есть у тебя кто на примете?
-Успеется, ба, куда спешить? Вот сейчас в колхоз устроюсь, подзаработаю чуток, а там поглядим- Андрей вновь взялся за колун.
-К отцу-то заходил? –перевела разговор на другое Анна.
-Поздоровкался- коротко ответил внук. Так и не сложилось дружбы промеж отца и сына, хоть и пыталась Анна всеми силами наладить её, разбитую чашку склеить можно, но пить из такой вряд ли захочется. Не смог простить сын предательства отца, когда отказался он от него при переезде в Елошное и оставил жить у Анны.
Нет, Андрей искренне любил бабушку, но и жили в его сердца воспоминания о том, как другие мальчишки ходили со своими отцами на рыбалку, гордо шли рядом на демонстрации первого мая, получали подарки, а его отец обходил дом матери стороной и не обращал на сына ни малейшего внимания.
Кроме того, не любил Андрей откровенных стонот, коим был его отец, вечно жалующийся то на жаркое солнце, то на студёный ветер. Сводные братья тепла в отношения не добавляли, как и их мать, игноря «приблудыша». Так что вырос Андрей сам по себе, под опекой Анны, храня в сердце воспоминания о своей родной матери и второй бабушке.
-А не выпить ли нам чайку, баба Аня? – сказал он, стряхнув с себя мысли об отце, - да с блинами и малинышным вареньем, -продолжил он.
-И то дело, за одним и отдохнёшь, гляди сколько уже переколол, умаялся поди? –с сочувствием спросила Аннушка. Внук засмеялся и подхватив её, закружил вокруг себя.
-Да мы с тобой, ещё горы свернём и реки вспять развернём!
-Уронишь, окаянный! –заругалась на парня Анна и сама, не выдержав, засмеялась, держась рукою за сердце, - в гроб меня вгонишь раньше времени, а сам ещё и не женат даже!
-Ой, всё, -замахал руками на неё Андрей, взяв под руку бережно повёл к дому, -завтра же женюсь!
-Шалопай, - сказала ему бабушка и столько тепла и любви было в её голосе, что ею можно было бы укрыть всё Елошное, как одеялом. Не спеша они шли к дому и ласковый летний ветер обдувал их лица, целовал щеки и парусами надувал их одежду.
На следующий день Андрей вышел из отдела кадров колхоза, куда устроился шофером, поздоровался и пожал руку председателю, сделал комплимент его секретарше и вывалился на улицу совершенно счастливый, планируя ещё заскочить к друзьям.
У конторы стоял на привязи смирный жеребец Гром, объедая, пока никто не видит, листья с куста, в котором огалдело кричали воробьи, деля меж собой кусок хлеба. Андрей отвлёкся на стенд, где краснощекая доярка держала в руках ведра, полные молока и белозубо улыбалась с плаката. «Выпускник! Тебя ждёт ферма!, было приписано красными буквами чуть ниже её ног, и где какой-то умник исправил в слове ферма букву Е на О.
Гром в это время громко фыркнул и потянулся мордой к проходившей мимо девушке, от неё вкусно пахло хлебом, которой она несла в авоське. Та испугалась, ойкнула и оступившись рухнула в пыль. Андрей оглянулся, в два прыжка преодолел расстояние меж ними и протянул упавшей руку.
Хорошенькая, большеглазая в забавных завитушках девчушка оказалась никто иной как новым педагогом русского языка и литературы, принятым в местную школу. В контору она спешила за ключами от квартиры, которую предоставил ей колхоз.
Поднятая с земли сильной рукой Андрея она с огорчением осматривала своё испорченное, новое платье, ведь по несчастью упала она прямо в кучку, оставленную Громом. Как не пытался сдержать свой смех Андрей, но не смог и усиленно закашлял, чтобы не обидеть незнакомку.
-Можете не стараться, - ворчливо сказала она, пытаясь прутиком стряхнуть с платья остатки дурно пахнущей кучки, -горло надорвёте, я же вижу, что вам смешно.
-Простите, -смиренно склонил голову Андрей, -не удержался, вы такая, - он прыснул в кулак, -лошадиная!
-Ну как? Как мне пойти в этом в контору? –отчаянно сказала незнакомка и слезы подступили к её глазам.
-Остальные вещи ещё не подвезли, обещали к вечеру, школа закрыта, здесь я никого ещё не знаю и что мне теперь, ходить в этом?
-Идёмте к нам, -предложил Андрей, - бабушка что-нибудь придумает, да не бойтесь, - сказал он, видя сомнение на её лице, - меня в Елошном каждая собака знает, не верите? Спросите у Грома! –он обнял лошадь за шею, - хлеб рекомендую отдать ему, - предложил он, показывая на недовольно фыркающего жеребца, -предполагаю, есть его вы уже не будете.
-Возьмите, -незнакомка протянула пыльную авоську, -кроме лошади кто-нибудь в состоянии подтвердить кто вы есть? -строго спросила незнакомка.
-Вот и помогай после этого людям, -посерьезнел Андрей, -ей, дядя Захар, приветствую! -обратился он к местному зоотехнику, спешившего в контору.
-Здорово, Андрей! –ответил он, приподнимая кепку на голове, -как сам? Как бабушка? –спросил он, приостанавливаясь.
-Всё хорошо, бегает потихоньку!
-Вот и славно, извините, ребятки, к Смагину спешу, -зоотехник поправил кепку и погрозив Грому пальцем зашёл в контору.
- Ну что, убедилась? – Андрей снова улыбнулся незнакомке, - идёшь, или здесь будешь мух вокруг себя собирать?
-Иду, -бункнула девушка и добавила, меня Таней зовут, вернее Татьяна Александровна, -поправилась она.
-Ну, а я, как ты уже слышала, Андрей, будем знакомы, -он шутя протянул девушке руку и тут же спрятал её за спину, -э, нет, сначала помыться.
Бабушка нового знакомого оказалась гостеприимной, встретила гостью приветливо и казалось совсем не удивилась её приходу. Хроменькая, она шустро передвигалась по дому, раздавая указания внуку:
-Ты, Андрейка, баньку подтопи, да дров много не ложи, лишь бы вода степлилась чуток, чтоб гостье ополоснуться. А пока ты плескаться станешь, я платьишко и простирну.
-Я и сама могу- независимо сказала Таня, испытывая неловкость от её взгляда внимательного и пронизывающего, будто изучающего.
-Сама так сама, спорить не буду-покладисто согласилась Анна, -иные девки и пуговицы пришить не могут, не то что стирать.
-Я не девка и мама меня всему обучила!
-Да ты не серчай, не со зла я, по старой привычке тебя так назвала, сама в девках ходила. Нынешние и слов-то таких не знают, а худого в них и нет ничего. Коль не замужем ты, значит девка, а как мужней станешь сразу бабой заделаешься. Ох, жизня наша грешная, где ж ты, милая, изгваздалась-то так?
-Упала, -коротко ответила девушка.
-А чья будешь? Не признала я тебя.
-Не местная я, приезжая, в школу приехать работать, Анна Егоровна.
-А ты, касатка, зови меня баба Аня, мне так сподручнее будет.
-Баба Аня, можно я на улицу пойду, а то пахнет от меня?
-Отчего же нельзя? Иди, милая моя, а я пока одёжу для тебя найду, не пойдёшь же ты голышом из бани?
Во дворе дома новых знакомых был полный порядок, трава скошена, пустые ведра на рогатине, чистый инструмент аккуратно развешан на стене сарая, под крышей, сразу видно живут здесь рачительные хозяева. Таня хоть и была городской, в деревнях бывала, навещала бабушку со стороны матери, видала какими могут быть хозяйские дворы, когда не у дел.
-Что бабуля тебя заболтала? -спросил появившийся из огорода Андрей.
-Что ты! Она очень милая!
-Ты смотри, она у меня ведунья, приворожит ещё! Да шучу я, шучу, бабушка подобными глупостями не занимается, не бойся.
-Я и не боюсь, привороты эти полная чушь, пережитки прошлого, люди вон в космос летают, а некоторые до сих пор в сказки верят! - сердито ответила ему девушка.
-Да ты не сердись, сказал же, пошутил! Баня, наверное, готова уже, вчера топили, пойду бабушке скажу.
Кто в русской баньке бывал, пусть и такой, едва теплой, тот никогда не забудет её неуловимый аромат. Смешались в нём и запахи березового распаренного веника, чуть-чуть душистого мыла, уголька, выпавшего из печи.
Вымывшись девушка облачилась в длинную юбку и просторную рубаху, принесенную Анной, хозяйственным мылом выстирала испачканное платье и повесила его сушить на солнышко.
В доме, за накрытым столом ждали уже её Анна и Андрей.
Продолжение следует...