Зубова положили в реанимацию три недели назад. С подозрением на инфаркт.
Лида тогда тащила по коридору сломанную капельницу. Возле лифта она столкнулась с каталкой. На каталке лежал мужчина.
Лида мельком рассмотрела крупные черты лица, русые волосы и закрытые глаза. У него были надежные плечи и крепкая шея. Остальное укрыто белой простыней с угольным штампом больницы.
Лида закинула капельницу в кладовку и пошла в процедурную. Она делала уколы и думала о мужчине. Ей даже захотелось услышать его голос. Голос, наверное, чуть хриплый и выразительный. А манера говорить спокойная. И интонация чуть насмешливая.
Лида ушла обедать, а когда вернулась на пост, то узнала, что в реанимации инфаркт не подтвердился, и мужчину спустили в отделение Лиды.
"Зубов" – прочитала Лида его фамилию в направлении. Криз. Уколы и таблетки.
Зубов отлежался и через два дня вышел прогуляться в коридор отделения. Он неторопливо рассматривал развешанные по стенам санбюллетени, гладил тяжелые листья фикусов и смотрел в окна, залитые горячим весенним солнцем. Под распахнутой курткой виднелась голубая футболка с эмблемой спортивного клуба.
Лида раскидывала по пузырькам утренние таблетки и сосредоточенно шевелила губами. Она давно заметила Зубова и ощутила участившееся сердцебиение, которое её разозлилась. Он еще не обратил на нее внимание, а она уже разволновалась. Ты чё, девушка? Так, таблетки. Четыре розовых сюда. А две желтых и половинку большой белой в самый крайний пузырек.
- Апте-е-ка, - чуть замедленно протянул за её спиной Зубов. Голос и вправду был с хрипотцой. А интонация насмешливой.
- В смысле? – раздраженно переспросила Лида, с силой выдавливая из блистера крупные таблетки.
- В смысле скрупулезности, - отозвался Зубов. - А телевизор в холле работает?
- Понятия не имею, - Лида нервно подхватила поднос с пузырьками.
От резкого движения пузырьки повалились на бок. Некоторые сорвались на пол. Таблетки из них выкатились и перемешались, нужно все начинать с начала и снова проверять каждый пузырек.
- Идите в свою палату! - едва сдерживая себя, бросила Лида, - мешаете работать.
- Я вам помогу, - Зубов легко опустился на корточки, и быстро собрал таблетки в широкую ладонь. Раскрыл ее перед стоявшей Лидой. Ее колени почти касались лица Зубова.
- Встаньте немедленно! - Лида смотрела сверху на упрямо вьющиеся завитки на его макушке.
- А вас как зовут? – Зубов поднял лицо и светло улыбнулся.
- Никак, - отрезала Лида, быстро заряжая пузырьки новыми таблетками.
Зубов помолчал, а потом беспечно забросил всю пригоршню таблеток из ладони в рот. И разом проглотил. Лида растерялась. Она вдруг подумала, что Зубов теперь умрет, и ей стало страшно.
- Быстро за мной! - крикнула Лида и побежала в процедурную. – Надо промыть желудок, пока таблетки не растворились.
Зубов проводил ее спокойным взглядом. Потом поднялся и, вдев руки в карманы куртки, пошел на лоджию.
Там на перилах целовались два голубя. Зубов стоял и смотрел, как они целуются.
Встревоженная Лида выскочила на лоджию и ненароком вспугнула голубей. Они полетели рядом, они не хотели расставаться, они не доцеловались.
Зубов повернулся к Лиде. Его синие глаза вмещали небо, и Лида ощутила себя в этом небе недоцелованным голубем.
- Вы в порядке? – спросила Лида.
- В полном! - отозвался Зубов.
- Есть тошнота? Или головокружение? – Лида невольно подчинилась его скупой манере общения. Она вдруг почувствовала, как разом успокоилась. И это даже хорошо, что все так получилось. Маленькое приключение, как никак.
- Нет! - Зубов чуть повел подбородком с ямочкой.
- Зачем вы выпили таблетки? – спросила Лида, бросив на Зубова быстрый взгляд, похожий на заговорщицкий.
- Авансом, - усмехнулся Зубов, - от всех болезней разом.
И Лида окончательно поняла, что влипла с этим Зубовым. "Чем больше она узнавала Вронского, тем больше она его любила" Никогда Лида не верила в химию любви и вот на тебе, втюрилась в чужого мужика. А вдруг он вообще женат? Ну и что, подумаешь, а в женатых не втюриваются? Сердцу не прикажешь да и зачем? На шею она, конечно, ему не кинется, еще чего, но и недотрогу из себя она строить точно не будет.
Все в его руках. Он в отделении еще новенький и не знает, что Лида нужна всем. Больные ей прохода не дают, потому что мужики в больницах быстро скисают и начинают искать в медсестрах понимание и утешение. Им нужна опора, они хотят утвердиться и ощутить себя не безликими больными в одинаковых шлепках, а прежними сильными и уверенными в себе мужчинами. А особенно ретивые подкатывают к Лиде с шоколадками, особенно в ночное дежурство. Еще и деньги предлагают. Они хотят спрятаться от ночных страхов, от больничного запаха, от жизненной неопределенности и, как маленькие дети, инстинктивно хватаются за юбку. А Зубов не хватается. Или притворяется?
- Идемте измерим давление, - Лида взяла Зубова за руку.
У него была крепкая и уверенная в движениях кисть. Лида вела Зубова по коридору и испытывала чувство нечаянной радости. Господи, как мало ей оказывается было надо. Взять за руку приглянувшегося мужчину и повести за собой. Хотя бы иногда. Хотя бы раз в жизни. Ты идешь, а он рядышком. Ну, хорошо, пусть не рядышком, пусть чуть сзади. Для ощущения надежного тыла, когда никто не посмеет ударить тебя в спину. Просто потому, что у тебя есть он.
Лида открыла дверь процедурной. Они вошли. Лида вставила ключ и повернула его на два оборота.
Зубов смотрел на нее синими глазами и предлагал полет. Нет, он ничего не предлагал. Он просто стоял и спокойно смотрел, как Лида снимала халат. Как легла на кушетку, застеленную накрахмаленной простыней. Как закинула руки под голову, отчего ее грудь стала особенно красивой и дразнящей.
Тишину процедурной прорезал звонок мобильника. Зубов достал из куртки телефон. И стал разговаривать. И чему-то смеяться.
Лиду окатил жар стыда. Она ощутила себя вещью. Вещью, которая вывалилась из шкафа, едва приоткрыли дверь. Искали другую, а эта, что вывалилась навстречу, вызывает только раздражение и желание зашвырнуть ее куда-нибудь подальше. В самый темный и глухой угол. Чтобы она больше не вываливалась. И была забыта, словно никогда её не существовало.
Лида села на кушетку и спрятала лицо в ладони. Она очень хотела, чтобы Зубов ушел. Ей нужно было одеться. Зубов договорил по телефону, подошел и сел рядом.
- И что дальше? - спросил Зубов.
- Ничего, – глухо отозвалась Лида.
- Воды хочешь? – спросил Зубов. – Я принесу.
- Обойдусь, - Лида отняла руки от лица. Размазала ладонями слезы. – Выйди, мне нужно одеться.
- Ты красивая, - Зубов положил ладонь на колено Лиды. Ладонь была властной. От нее исходила тяжесть, удерживающая Лиду на месте.
- А толку-то? – горько усмехнулась Лида, - меня вот такой еще никто не видел, ты первый.
- И ты у меня первая, - сказал Зубов, - я до тебя со многими встречался, но ни с кем долго. А с тобой не расстанусь.
- А я этого не требую, - сказала Лида. - Живи, как жил.
Она ведь правда ничего не требует. Ни преданности, ни любви. А что такое вообще любовь? Это что, разве это любовь, если она прямо сейчас хочет этого внезапно свалившегося в её отделение Зубова? Как все это глупо! Нет, о любви нужно говорить только после койки, это понятно? Все что до койки – это вранье, потому что слушаешь себя не умом, а кровью, а кровь пьянит и не дает подняться с этой проклятой кушетки, застеленной простынёй со штампом. Ноги отнялись, и кружится мир. И губы Зубова двоятся и троятся у Лидиного лица. Они так близко, что уже не осталось промежутка между ними и Лидой. И хочется вздохнуть, и уже нет сил. И пусть будет все как будет. Пусть. Но Зубов убрал ладонь с колена Лиды, отпер дверь и вышел.
Лида немного посидела, недвижно глядя на своё незагорелое голое колено, потом оделась, поправила волосы и освежила помаду на губах. Через пять минут она снова была обычной Лидой, делающей уколы, разносящей таблетки, выслушивающей жалобы и участвующей в обходах. Вечером, проходя мимо палаты Зубова, она увидела, что он тихо жужжит электробритвой. Ее сердце снова сделало резкий скачок, отчего прервалось дыхание. Лида пошла к старшей сестре и сказала, что может остаться на ночь. Та обрадовалась. Сестер не хватало. Лида осталась, и ночью пришел Зубов.
Он долго стоял у порога, в полумраке и смотрел на Лиду, склоненную над кофеваркой. О чем он думал, она не знала. Ей было приятно, что он смотрит, вот и все. Она села на кушетку и тоже посмотрела на него. Ей нравилось молчать. Ей нравилось быть похожей на него. И ей нравился его запах. Запах ветра, насыщенного жаром солнца, синью моря и дымным ароматом горьковато-пряной полыни.
Потом они торопливо выпили крепкий обжигающий кофе и потушили в сестринской свет. И так продолжалось две недели. И к этому нельзя было привыкнуть.
А сегодня утром Лида, как обычно, вышла на лоджию и увидела мертвого голубя. Он лежал на старой кафельной плитке, раскинув крылья и подвернув голову. Лида побледнела и побежала в палату Зубова. Но там его не было. Лида заглянула в процедурную, в столовую, в курилку – Зубова нигде не было. С бешено колотящимся сердцем, Лида выскочила на улицу, и увидела Зубова, сидящего на скамейке.
Рядом с ним сидела красивая шатенка в дорогом деловом костюме и отламывала ровные кусочки от свежей булки, которую крепко держала ухоженными пальцами. Лида все это разглядела в деталях. Женщина отламывала кусочки и протягивала Зубову. А Зубов кидал их себе под ноги. Под ногами Зубова крутились голуби. Лиде даже показалось, что одну одинокую голубку, торопливо бежавшую за брошенным кусочком булки, она уже где-то видела.
Лида повернулась в отделение, и пошла собираться домой. У нее накопилась куча отгулов за беспрерывные ночные дежурства, и теперь можно было спокойно прийти в себя. Полежать в ванне, сделать прическу, купить новых шмоток, погулять в парке. В общем, почувствовать себя женщиной. Лида заплакала. Сумочка выпала из рук. Она села на кушетку и опустила голову.
- Ты чего это? – раздался чуть хриплый голос Зубова.
- Ничего, - сказала Лида и улыбнулась сквозь слезы. Она не могла на него сердиться.
Причем тут Зубов? Она просто выпала из шкафа. Сама. Ну и что? Сейчас ее вернут в дальний глухой угол шкафа, закроют дверь и забудут. И она будет лежать, и вспоминать, как однажды она все-таки взяла и выпала из шкафа. И это маленькое приключение, в сущности, оказалось смыслом всей ее жизни. Если ты никому не нужна, найди в себе храбрость выпасть из шкафа. И выпади. И ни о чем не думай.
- А почему плачешь? – спросил Зубов.
- На лоджии мертвый голубь, - сказала Лида, - я испугалась. Где ты был?
- Сестра приходила, - сказал Зубов, - нашла меня все-таки, фрукты принесла, вечером угощу.
- Я вас видела, - сказала Лида и не успела закончить мысль, потому что просто утонула в запахе ветра. И она закрыла глаза.
А на следующее утро Зубов умер. Инфаркт. Теперь настоящий. Он лежал на каталке и казалось, что он спит. Первый раз так крепко за две последних недели.
Теперь, когда Лиду ненароком подхватит сильный порывистый ветер, ей кажется, что её Зубов вернулся. Она глубоко вдыхает его запах и плачет. А ветер не утихает и, обнимая её за плечи, осушает капельки слез решительным взмахом голубиного крыла.
Автор: marzan
Источник: https://litclubbs.ru/articles/58741-zapah-vetra.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: