Она живет во всем затемненном
под поверхностями столов
к обеду накрытых, звонке телефонном
и оставленных письмах без слов...
Она таится и выжидает
в уголочках любимых глаз,
в улыбках счастливых,
весенних мозаиках и празднично-сладких духах...
Она всегда выползает бесшумно,
крадется, бесцветна как моль,
и в солнечный день тебя обнимает
и ты знаешь, что имя ей боль…
И кажется не преступала,
не гремела, не нарушала покой,
в инфицированные души не лезла
и вовремя шла домой,
когда падала, быстро вставала,
не отражалась подолгу в глазах,
если холодно, улетала,
но она всё равно застала,
и сжала в своих тисках...
И вы становитесь чем-то уродливо-целым,
сначала в общем, затем в мелочах,
потом привыкаешь, она отступает,
и тогда пробуждается страх...
Он живет во всем затемненном
под поверхностями столов
к обеду накрытых, звонке телефонном
и в оставленных письмах без слов...