Его все звали «Серый» и он уже давно привык к этому прозвищу. Настолько, что скорее удивился бы, назови его кто Сергеем или, тем более, Сергеем Генадьевичем. Он давно не помнил своего прошлого имени, в том смысле, что та жизнь уже ничего для него не значила. Теперь он свободен совершенно. В мире не осталось ничего, что бы его обременяло, сдерживало, трезвило, вдохновляло. Новая жизнь была проще: бьют – беги, дают — бери. Можешь забрать силой? Забирай или оставь, как тебе будет угодно в этот момент. Словом – свобода.
Он лежал на земле, в паре десятков метров от железнодорожных путей и задумчиво теребил свисающий колосок. Пузырьки от настойки боярышника валялись рядом, но это старые. Сегодня и вчера Серый не пил, просто не хотелось. Сам не понимал почему, такого с ним очень давно не случалось. Пальцы землистого цвета, распухшие от грязи, с черными по краям ногтями, выковыривали семена из травинки.
«Что это? Какой-то дикий овёс? Вот и я как эти семечки – нажми чуток и рассыплюсь. Хотя семечки всё ж таки лучше, вон какие аккуратные, и дружные одна к другой жмутся» – мысли лезли депрессивные и одолевали Серого третий день подряд. Мысли о смерти и о вечности, о том, что столько лет он живёт и не знает зачем, никогда не знал, но раньше за что-то цеплялся, боролся…
Такого же грязного оттенка, что и руки было его лицо. А густая, спутанная, тёмно-серая борода окончательно скрывала всякие индивидуальные черты.
Солнце медленно опускалось, подводя к концу ясный и жаркий день. Вдали послышался гудок поезда, очень скоро он, стуча колёсами, промчится совсем рядом. Благо ездят они здесь не слишком часто. Серый мог выбрать и лучшее место для ночлега, но предпочитал одиночество, а в более тихих местах можно столкнуться с другими «БОМЖами». Высокая трава полностью скрывала его от мира. Погожий день хорошо прогрел землю и спать можно прямо так, ничего не подстилая. Только к утру станет зябко, но далеко наперёд он не загадывал. План же на несколько часов вполне ясен: спать и видеть тревожные сны, в которых тоже обычно нет никакого смысла. Но не в этот раз..
— Серёжа. – Голос прозвучал настолько близко, что Серый вмиг вынырнув из полудрёмы, подскочил, но рядом никого не оказалось.
Уже стемнело, окна и фонари спального района вдали, в подслеповатых глазах Серого, походили на скопище светлячков. Стояла тишина, только кузнечики стрекотали в траве и где-то далеко провыл гудок паровоза.
«Белочка» что ли стрезву посетила?» – Подумал он, снова ложась на землю.
Спать больше не хотелось. Он не сомневался, что «словил глюк», но вот одна деталь: голос был очень знакомым. Несколько минут он перебирал в памяти собутыльников, продавщиц в ларьках, полицейсских. Всех тех, с кем обычно взаимодействовал, но напрасно.
Голос что-то всколыхнул в нём, что-то давно забытое. Как-будто мама стоит у плиты, на всю кухню пахнет вкусными блинами. Сейчас она сделает еще несколько и самые первые даст ему, Серёже, конечно полив их растопленным маслом и посыпав сахаром. На кухне тепло, и утреннее солнце светит в окно.Мама в синем халате и шлёпанцах, такая красивая и тёплая, а на душе так хорошо, так уютно…
Слёзы хлынули сразу потоком, как будто убрали заслонку и эту реку больше ничего не могло остановить. «Найдёшь в душе опустошённой вновь образ матери склонённой» родились в памяти строчки. Серый не знал откуда они там взялись, не знал есть ли у них автор и продолжение, но новая волна рыданий заставила согнуться пополам. Случись увидеть его в этот момент, случайным прохожим, наверняка брезгливо обошли бы этого эмбриона-переростка. Который явно чего-то не того выпил, а может и вовсе сумасшедший.
– Плачь, плачь! – прозвучал голос снова и замолчал. Но Серый слышал продолжение: «плачь, плачь, пусть твоё сердце станет мягким». Слова принадлежали тому же источнику, но уже не звучали извне, скорее родились глубоко внутри.
– Да кто ты такой! — Захрипел Серый. –
Что тебе надо от меня?! Я же сейчас сдохну!
Серому правда казалось, что он умирает от страшной муки. Но в ней была и странная сладость. Ему нравилось слышать интонацию матери в этом Голосе, хотя она же мучила его больше всего.
– Тот, кто знал тебя всегда.
Голос больше не звучал снаружи, как в самый первый раз. А после этих слов их диалог и вовсе перешел на самый тайный и глубокий уровень. Тот, где уже не нужны слова.
Он всё так же лежал, скрючившись, на земле и рыдания сокрушали его приступами. Внутри он чувствовал пустоту, но не чёрную бессмысленную, к которой так привык. Оказалось, что это было его наполнение, а теперь оно вычерпано. Каждая попытка осознать свое состояние заканчивалась новым приступом плача.
«Господ…», хрипел он всхлипывая, «Господи… Иисусе Христе…»
Слова древней молитвы сами родились в душе, вместе с ещё одним светлым образом: бабушка стоит в полутёмной комнате перед иконами Богородицы и Спаса Нерукотворного.
«Гос...», еще раз прохрипел Серый и затих.
Было ещё неловкое движение правой рукой, как в попытке перекреститься. Но рука безвольно упала на землю, глаза застыли смотря на небо и больше ничего не выражали.
Всё так же стрекотали в траве кузнечики. Едва заметный теплый ветер колыхал разорённый пальцами Серого колосок.
Прогрохотав вагонами промчался ночной поезд. Люди в нём ужинали «дошираком» или готовились ко сну, курили в тамбурах, оглядываясь, чтобы не попасться проводнику. Поезд скрылся из виду и снова наступила тишина.
Автор: Анатолий Конкин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/54537-seryi.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: