Это были первые дни июня двух тысячи второго года. В городе стояла сильная жара. Столько детей, казалось, этот двор на своём веку ещё не видал. Повсюду носились, прыгали и кричали истошными голосами ребята самых разных возрастов. Где-то у гаражей стояли парни-подростки, обсуждая провальный матч Спартака, что показывали по первому накануне, на детской площадке громко резвились малыши лет пяти-семи, за ними ходила девочка постарше с деловым видом, постоянно встревая в их детские игры, чтобы те друг друга не обижали, на лавочках сидела компания ребят, по виду учеников средней школы, играя в «Семейку», кидая друг другу красный резиновый мячик.
— Бомж! Ха-ха-ха! — закричал кто-то из ребят, резко швырнув мяч другу.
Послышался всеобщий смех. Дети были настолько громкими, что бабушек с соседних лавочек вся эта какофония начала раздражать.
— Ну, вон отсюда, недоумки! — тётя Галя встала с лавочки и приблизилась к парням, — чего орёте? Не видно, что ли, здесь дети маленькие играют? — возмущалась она.
Мальчики не успокаивались. Они смеялись над Толиком, который успел жениться на алкоголичке и стать бомжом. Конечно, всё это было лишь по игре, но всё же настолько смешно, что, надрывая свои животы, мальчики смеялись во всё горло, не обращая внимания на возмущённое выражение лица тёти Гали.
— Ладно, тёть Галь… Мы валим-валим, — сказал Артём, самый хулиганистый мальчик во дворе.
— Валим! Ну и словечки! Чего за словечки у тебя? С мамой буду разговаривать значит, опять, — ответила тётя Галя.
— Говорите! — громко крикнул ей вслед Артёмка, уже удаляющийся вместе с друзьями в сторону гаражей.
Шумная компания ушла со двора. Их в очередной раз за бранные слова и громкие крики прогнала гроза двора и старшая по дому Галина Петровна.
— Чего делать будем, пацаны? — зевая, поинтересовался у ребят Артём.
— Давайте на каменное поле, в футбол, — сказал Витя.
— Ну… По пути решим, — ответил Артём.
Мальчишки пошли слоняться по району в поисках развлечений, которые они, конечно, устраивали себе сами. Но, чем бы они не занимались в эти жаркие летние дни, они были самыми счастливыми детьми на свете. Ведь это были каникулы. А, значит, это была свобода.
Летнее небо потихоньку меняло свой окрас. Оно становилось всё темнее и темнее, и, всё же, даже в восемь с лишним вечера всё ещё было достаточно светло. Ещё каких-то два часа назад двор был полон детей, а значит: шума, крика, жизни…
Сейчас же тут находились лишь две курившие женщины, одной из которых была Галина и две девочки лет восьми. Они частенько оставались на улице допоздна.
Девчонки порою могли уйти домой и в одиннадцать вечера. Звали их Катя и Даша. Они стали дружить, будто где-то в подсознании почувствовав, что имели схожую беду.
Бедой этой было неблагополучие: девочки росли в семьях с родителями-алкоголиками, которые почти не работали, перебиваясь с хлеба на воду за счёт подачек государства и денег в долг от родственников и приятелей-собутыльников. И если Катины родители были тихими флегматичными пьяницами, то папу и маму Даши знал весь двор.
Они любили устраивать скандалы во дворе дома так, чтобы все непременно слышали их брань. Это был настоящий спектакль для соседей. Большинство из них цивилизованно выглядывало из окон и балконов, ну а редкие люди пытались унять горе-супругов.
Одной из таких отважных женщин была Галина Петровна. Она считала необходимостью наблюдение за обстановкой в месте, где гуляли дети и отдыхали взрослые.
Часто ей приходилось бороться с разъярёнными алкоголиками, посреди ночи решившими поговорить по душам с друзьями, она же занималась подозрительными подростками, которые в полусонном состоянии приходили полежать на лавочках, и она была той, кто выгонял крикунов и скандалистов, мешающих спать людям в ночь перед очередным рабочим днём. Ей, конечно, были благодарны, но, в то же время, мало кто хотя бы пытался помочь Галине.
Галина Петровна любила обсудить с соседями этих двух девочек-одиночек, сторонящихся других детей и играющих во дворе до поздней ночи. Это обстоятельство ей и не нравилось, и пугало её, но она не знала, как помочь малышкам.
— Ну, вот и чего с ними делать? А, если мужчина какой-то объявится здесь? — она поглядывала на качающихся на качелях Катю и Дашу, делясь своими переживаниями с соседкой Лидой со второго подъезда.
Лидия относилась к поздним прогулкам чужих соседских детей куда равнодушнее.
— Да, ладно, Галь, ты ж никого не упустишь! — выдыхая дым от сигареты, усмехнулась Лида.
— Ой… Не хватит меня на всех этих мужиков, — ответила Галина, — вот девки маленькие же совсем. Слоняются, где попало, одежда в дырках вся, — возмущалась она.
— А, что, ты посмотри на Аньку, блин, посмотри на Олега. Они когда трезвыми в последний раз были? — спросила Лида.
Галина сделала глубокую затяжку и с грустной улыбкой посмотрела на Катю.
— Катя, красивая девочка такая… Такая добрая, хорошая. Ну, вот как так? — удивлялась Галина.
— Ну, а, что? — ответила Лида, — насмотришься на эти рожи, и такой быть точно не захочется, — говорила она.
— Спать пора, — сказала Галя.
Она, как это обычно бывало, подошла к девочкам и спросила их, не пора ли им домой. Сердобольная женщина понимала, что гнать девочек домой к нетрезвым и, следовательно, не совсем адекватным родителям, было не самым правильным поступком, но это было, в то же время, наименьшим для них злом из двух существовавших вариантов на нынешний день. Либо, Катя с Дашей дожидались такой глубокой ночи, когда родители, как правило засыпали, но рисковали наткнуться на опасных людей на улице, либо они приходили раньше и в лучшем случае нарывались на пьяную брань, но были при этом в относительной безопасности. Такие альтернативы для маленьких, ещё ни в чём неповинных существ расстраивали Галю почти каждый день, но она не могла сделать для них чего-то большее.
На следующий день, двор опять был полон ребятни. В нём, как на большой театральной сцене, выстраивались привычные для любителей смотреть в окно мизансцены: на лавочке всё так же сидели бабушки, у гаражей собирались подростки, а на детской площадке играли маленькие шумные дети. Даже этот шум был уже давно привычен для окружающих.
Нарушил весь этот порядок очередной неприятный инцидент. Здесь такое случалось нередко. Во двор вбежала Маша, девочка лет двенадцати из неблагополучной семьи.
За ней следом, тяжёлыми шагами неслась крупная рыжеволосая, короткостриженая женщина лет пятидесяти. Она была явно разозлена: красные от гнева щёки и выпученные глаза говорили всё о её эмоциональном состоянии.
— А-а-а! Во-бо-во! А-а! Убу! — эти звуки, отдалённо напоминающие слова, вылетели из её уст и пронеслись по всему двору.
Глухонемая жила где-то неподалёку. Её звали Регина. Частенько женщину любили передразнивать местные ребята, а кто-то и вовсе кидался с неё камнями. В тот день ей чем-то не угодила Маша. За девочку тут же вступились местные бабушки, пытаясь остановить разъярённую Регину.
— Регина! Регина! Ну стой ты! — пожилые женщины накинулись на глухонемую. Она сначала отмахивалась и отталкивала их руки от себя, но потом, произнеся, что-то непонятное, села на лавочку и успокоилась. Она перевела дух. Всё-таки бабушки подошли к ней ближе. Они увидели как Регина тихонько заплакала.
— Ну ладно тебе, Регин! Тише… — одна из пожилых дам приобняла глухонемую.
Регина ещё какое-то время посидела на лавочке, будто, что-то обдумывая, взяла свою тёмно-синюю тряпичную сумку, которая была почти пустой, и отправилась восвояси.
Подружки Катя и Даша с ужасом наблюдали эту картину. Они потом долго обсуждали Регину и Машу. Чем она могла так обидеть несчастную женщину-инвалида? Девочки, как и бабушки на лавочке, были сердобольными созданиями. Им никогда не нравилось, когда обижали слабых и непохожих на других, людей. Вот и сейчас они пожалели несчастную Регину, назвав Машу «дурочкой».
Солнце светило ярче обычного. На улице было ещё много детей, бабушек и взрослых, уже начавших веселиться, распивая алкогольные напитки и совсем не стесняясь при этом большого количества несовершеннолетних посетителей двора.
Она видела людей, детскую площадку и Дашу снизу-вверх. Девочка висела на одном из дворовых турников. Это было одно из её любимых занятий.
«Всё перевернулось!» — хихикая, говорила она подруге. Её голубая футболка спустилась вниз и оголила маленький детский животик.
— Пупок видно! Хи-хи-хи! — засмеялась Даша.
Висевшая на турнике Катя смутилась и, робко взявшись за края футболки, натянула её обратно, вверх.
Два маленьких невинных ангела так беспечно играли и болтали обо всяких глупостях на детской площадке, и каждый хоть раз, да останавливал на них свой взор. Они были премиленькими. И, в то же время, в глазах этих двух прекрасных созданий было уже немало боли, и даже очень много для восьмилетних девочек.
На улице похолодало, подул сильный ветер. За считанные минуты во дворе стало совсем тихо, почти все разошлись по домам.
Вдали послышались раскаты грома. На лавочке сидела женщина лет пятидесяти с лишним. У неё были пакеты. Скорее всего, она шла из магазина и присела отдохнуть.
Даша и Катя носились по двору, не обращая внимания на пасмурную погоду и признаки надвигающейся грозы. Незнакомка на скамейке улыбалась, засмотревшись на весёлую беготню малышек. Ветер подул ещё сильнее. Песок взмыл в небо. Девочки завизжали.
— Ай! Ой! Песок в глаза прямо! — прокричала Катя.
— Я домой! — ответила подруга. Она быстро побежала в сторону своего подъезда, оглядываясь по сторонам.
Катя заметила только сейчас, во дворе не было ни души. Так случалось и раньше.
— «Ну вот, я опять одна тут», — девочка сказала сама себе.
Единственной, кого она заметила, была какая-то незнакомая дама с сумками. Девочка решила подойти к ней.
— Здравствуйте. Вам помочь донести? — спросила она женщину.
— Ой! Да, что ты! — ответила незнакомка, — справлюсь, дорогая моя. Тебя как зовут? — спросила она.
— Катя, — сказала она.
— А, я, Марина Евгеньевна. Можно просто Марина, — представилась женщина.
— А, вы где живёте? — поинтересовалось дитя.
— Недалеко. Вот мимо вашего двора проходила. А, ты почему не дома, Катюш? Смотри, какая погода, — женщина на удивление быстро подхватила разговор с незнакомым ребёнком, при этом с интересом рассматривая её всю, одежду, руки, черты лица. Выражение её лица из мрачного сделалось улыбчивым и заинтересованным.
Девочка смутилась. Она всегда пыталась вести любой разговор так, чтобы он не свёлся к неудобным вопросам о родителях. И теперь, когда её спросили о причине нежелания идти домой, Катя грустно подумала.
— «Опять, что-то придумывать». Она долго молчала, и Марина, заметив это детское невинное смущение, ответила.
— Иди-ка ты домой, в любом случае сейчас ураган начинается сильный. Смотри, песок уже в небо поднялся, — говорила женщина.
— А, я не боюсь! Несколько лет назад, когда мне было… было сколько-то, по-моему, четыре, я осталась на улице одна. И, тут такое началось! Но, потом меня забрали… Но, я чуть не улетела тогда! — девочка оживлённо рассказывала о событиях того страшного урагана 1998 года в Москве.
— Ну, я уже сразу увидела, что ты смелая девочка. Но, сейчас беги, — ответила Марина. Её лицо расплылось в улыбке умиления.
— Хорошо, — бодро ответила Катя.
Она медленным шагом направилась к своему дому. Ветер не унимался. Ещё через несколько минут в городе начался проливной дождь.
Родители Кати, Аня и Олег были запойными скандальными алкоголиками. Эта семья стояла на учёте как неблагополучная, и все знали об их положении. Отец и мать были довольно молодыми, Анне было сорок лет, а Олегу, сорок два. В семье, кроме Кати, рос мальчик по имени Тимофей. Где он пропадал в летние каникулы в свои четырнадцать лет, никто не знал. Вернее, знали, но только такие же никому не нужные, блуждающие по дворам, его друзья-подростки. Они то бегали по гаражам, то играли в футбол, а могли и выпить спиртное, попросив местного странного мужчину, Толю Кабанова, купить им пару-тройку баночек в магазине.
Когда Анна познакомилась с Олегом, они оба были вполне приличными людьми, и пили не так много. Но, генетика взяла своё: у Олега отец был тяжёлым алкоголиком. Он застал почти все его скандалы и ссоры с матерью, и однажды стал будто превращаться в этого человека.
А, Аня, будучи детдомовской и, следовательно, не имея перед глазами образца семьи, стала деградировать как личность. Сначала она пила вместе с мужем, чтобы тот меньше напивался, потом же и она пристрастилась к алкоголю. Не имея высшего образования, они не могли найти себе ту работу, которая бы устроила их, и теперь каждый новый раз, когда кто-то из них устраивался на очередное место, не проходило и месяца, как наступало увольнение. Так, семья Агеевых привыкла жить за счёт государства и особо добрых родственников приятелей, подкидывающих им деньги в долг.
Одной из таких была сестра Ани, Лариса. Женщина работала бухгалтером в строительной компании и могла себе позволить иной раз давать сестре несколько тысяч в месяц на содержание своих любимых племянников.
Марина стала чаще заходить в этот шумный, полный необычных личностей и шумных детей, двор. Иногда она шла из магазина, а иногда просто проходила мимо и забредала туда, чтобы посидеть и посмотреть на летнюю беззаботную суетню ребятишек. Она долго ходила вокруг да около внутри своего сознания, но когда в очередной раз увидела застенчивую светловолосую девочку Катю со своей подругой, поняла наверняка, она хотела видеть её. И, это было не только чувство жалости к заброшенному ребёнку, это было, что-то большее.
Галя любила выйти на свой маленький балкончик на третьем этаже, где на верёвках свисали кашпо с маленькими фиолетовыми цветочками, и проволоками была приделана к парапету пепельница, представлявшая из себя жестяную банку из-под кильки.
Оттуда она наблюдала за жизнью соседей и просто курила. В один из таких ленивых дней, когда на улицу идти было не за чем, да и просто не хотелось, Галя увидела Марину.
Она вспомнила, что видела её и раньше. Ей не понравилось её присутствие во дворе.
— «Она ни с кем не общается. Она странная. Что вообще ей здесь нужно?» — подумала женщина.
Марина сидела на лавочке. У неё, на сей раз, не было покупок. Казалось, она пришла сюда целенаправленно. Придя сюда уже в который раз, она ни с кем никогда не заводила разговор, и некоторым она уже успела примелькаться.
Марина позвала Катю. Та узнала знакомое лицо, и, оставив Дашу наедине, вприпрыжку подбежала к Марине.
— О, привет! А, вы тут снова? — с детской наивной улыбкой обратилась к ней девочка.
— Да. Я тут теперь часто бываю. Прохожу. Наверное, раз пятый я тут уже, — ответила новая Катина знакомая.
— Проходите? А, вы же тут рядом живёте, да? — спросила девочка.
— Да. Живу. А, тебя чего давно не было? — спросила Марина.
Катя застенчиво замолчала. Марина поняла, что она задела девочку и поспешила её успокоить
— Ну, неважно. Значит, дела были важные, — перевела разговор она.
— А, вы с кем живёте? У вас есть муж? — спросила Катя.
— Нет. Мужа у меня нет, — ответила она.
— А детки? — интересовалась девочка.
— И, деток… тоже нет, — Марина слегка помрачнела, но ненадолго.
Рядом, в двадцати сантиметрах от неё сидела маленькая любопытная красавица, которая, так же, как и она, заинтересовалась жизнью своей собеседницы.
— Кать, а расскажи, чем ты вообще занимаешься? Гуляешь с подругой, а ещё? — Марина уже знала, с чем приходилось сталкиваться девочке каждый день, и она была даже немного нечестна с ней.
Она приходила сюда, во двор, не в пятый раз. Она ходила сюда уже целых два месяца.
Женщине хотелось слышать и видеть шум и веселье ребятни. И если другие взрослые порою возмущались подобной обстановкой, для Марины этот двор был сказкой. Вот только русоволосую девочку с большими голубыми глазами она видела лишь во второй раз.
— Да не особо чего. Ну, не знаю… — Катя, задумавшись, покрутила прядь своих светло-русых волос вокруг пальца, — … иногда мы бегаем по гаражам… Ой… только никому не говорите, — она закрыла руками рот, смущённо взглянув на женщину.
— По гаражам? — едва скрывая возмущение, переспросила Марина, — это же опасно, Кать. Может, не стоит? — пыталась Марина переубедить девочку.
— Ну… Нам с Дашей нравится, но ей нельзя, — ответила девочка.
— А тебе? — спросила женщина.
— Мне всё можно, — девочка так несвойственно для её возраста иронично усмехнулась, что Марине даже стало не по себе. Она, конечно, поняла, к чему клонила несчастная Катя.
После этого разговора, две эти разные, непохожие друг на друга души, сблизились ещё больше. Каждый раз, когда женщина приходила во двор, Катя кидалась ей на шею с криками, «Марина!» и нежно обнимала её, расспрашивая о делах.
Марина рассказала ей, что работает врачом в частной клинике и, что очень любит читать и ездить в путешествия.
Кате, никогда не бывавшей дальше, чем в ближайшем Подмосковье, очень нравились рассказы новой подруги о пирамидах Египта, синем бескрайнем море и большом Африканском слоне, который тащил очарованных пассажиров, сидящих в хинди, прямо на собственной спине.
Один из таких живых разговоров услышала Галя, стоя на своём любимом балконе с сигаретой. Она понимала, что, вероятнее всего, родители девочки пребывали не в том состоянии, чтобы знать о новом друге Кати, и посчитала своим долгом отвадить женщину от наивного ребёнка. В Марине она видела зло.
Однажды Галя решила поговорить с ней. Кати уже не было во дворе. Марина сидела одна и смотрела на горящие окна домов. Темнело.
Она неспешно подошла к лавочке, где сидела незнакомка и обратилась к ней:
— Вечер добрый! — сказала Галя.
— Здравствуйте, — ответила Марина.
Гале сразу показалось, что в голосе её были испуг и неуверенность. Это чувство ещё больше упрочило её подозрения. Ничего хорошего об этой женщине она не думала.
— Вы здесь живёте? В этих домах? — спросила Галя.
— Немного подальше. Я здесь люблю отдыхать, — сказала женщина.
— Ор и крики наших детей вам нравятся? Ха-ха-ха! — Галя, враждебно рассмеявшись, села на лавочку рядом с Мариной и закурила.
— Я люблю детей. Они меня не раздражают, — спокойно ответила незнакомка.
— Особенно Катя тебе нравится, да? — говорила возмущённая Галя
Резкий переход с “вы” на “ты” показался Марине проявлением некоей враждебности со стороны собеседницы.
— Чего вы хотите, женщина? Я просто общаюсь с детьми. Они сами ко мне подходят, — объясняла женщина.
— А, у нас, знаете ли, времена такие, суровые. И знай, что Катя, наш ребёнок. Мы все за ней следим. И, родители у неё алкоголики, да… Но! Мы эту девочку любим и в обиду не дадим, — отстаивала Галя маленькую Катю.
— Я за вас очень рада. Я не понимаю, к чему вы клоните, — пожала плечами Марина.
Галина Петровна была любительницей посмотреть новости по телевизору в холодные пасмурные дни, когда не хотелось выходить даже покурить на балкон. Нередко она бралась за своё истерзанное невзгодами прошлого сердце и вздыхала. «Изверги… Что же творится?» В то время нередкими были новости о маньяках и людях, занимающихся таким чёрным бизнесом как незаконная трансплантология, рабство и наркобизнес. Все эти пазлы в её голове сложились в одну неприятную картину. Она теперь пуще прежнего переживала за судьбу таких брошенных детей как Катя и Даша.
Галя не стала допытывать Марину. Своим долгом она считала заявить о своём отношении к местным детям, лишённым заботы и всякого контроля со стороны родителей. И, всё же, после разговора она покидала двор со смешанными чувствами. Может, действительно эта женщина, просто добродушная любительница детей?
С другой стороны, Галина много повидала на своём веку и однажды пришла к выводу, что зло есть всегда, везде и во всём. Вот и сейчас она не понимала истинных намерений незнакомки, но будто чувствовала, что есть в этих намерениях, что-то враждебное.
Вечер пятницы. Как будто в городе царил всеобщий пикник. Были те кто не выбравшись ни за город, ни даже хотя бы в парк, отмечали начало долгожданных выходных в жаркие деньки прямо у себя во дворе.
Вот и постояльцы двора не явились исключением. Весёлая и уже слегка поддатая толпа народу прямо на урне не так давно окрашенной в едко зелёный цвет готовили шашлык.
Несмотря на то, что время уже было “недетское” по двору всё ещё носились маленькие ребята. Они были детьми тех самых шашлычников бурно обсуждающих последние новости в стране и в собственном дворе.
— А, Толян. Это который сел что ли? — спросил мужчина у друга.
— Он сидел уже ж… — говорил второй.
— Так он сел опять! — восклицал первый мужчина.
— Как? Опять за варево? — удивился другой.
— Коля! — окликнула его женщина.
— Чё, Коля, блин? — возмущался мужчина.
— Дети тут, чё орёте то? — прикрикнул женский голос.
Примерно такие разговоры доносились до невинных ушек маленьких детей, но они будучи занятыми раскачиванием на качелях, беготнёй и играми в преступников, совсем не вникали во все подробности взрослых дел, лишь изредка перехихикиваясь между собой услыхав бранные слова от пьяных дядь и тёть. Среди этих детей была и Катя. Её родители очень любили летний отдых во дворе.
Одной из причин пристрастия к такому времяпрепровождению были самая обыкновенная лень и безволие.
Олег и Аня не любили длительных выходов куда-либо дальше двора или же продуктового магазина, где можно было купить недорогой и проверенный алкоголь.
К одиннадцати ночи все взрослые, отмечавшие пятницу во дворе, были уже изрядно пьяными. Их дети всё ещё гуляли. Они уселись на отдельную пустую лавочку и шептались о чём-то. Тревожно поглядывая на выпивающую группку знакомых им людей.
У места приготовления шашлыка стало куда более шумно нежели ещё час назад.
Если дети притихли, то взрослые стали громче. И это были не просто разговоры. Ребята поняли они конфликтовали.
Чем больше эти люди вливали в себя алкоголя, тем они становились смелее, решительнее, а главное агрессивнее.
Больше всех кричал Олег. Его задели слова друзей, и он лез с кулаками в драку.
Супруга его хотела успокоить, но понимала, что она еле стоит на ногах, и у неё просто не было сил вступать в разгорающийся между мужчинами конфликт.
К счастью дракой это бурное выяснение отношений не закончилось. Олег истерично махнул на своих приятелей рукой, и Аня с Катей ещё долго стояли над его скрючившейся сидя на лавочке фигуре, уговаривая пойти домой.
В руках у пьяного отца семейства была полупустая бутылка, и он едва её держал.
Уговоры семьи не повлияли на Олега, и он еле привстав с лавочки отправился в глубь домов неизвестно куда и зачем.
На следующий день к Кате подошла толпа ребят и девчонок возрастом лет двенадцать-тринадцать. Они ехидно улыбались, у кого-то на лице было смущение.
— Кать, а там по-моему твой папа в подъезде валяется, — сказала Женя.
Остальные захихикали.
— Чего? Нет, — сказала задумчиво и грустно девочка.
— Да-да, там папа твой лежит пьяный, – выкрикнул кто-то из толпы, – пойди посмотри, — сказали он ей.
Катя не пошла в подъезд того дома. На сердце ей стало больно и грустно. Это был стыд за своего родного человека. На неё смотрели и смеялись, шушукались, хихикали. А в чём была виновата она? К своему отцу у неё в тот день появилась злоба. Но она не знала, что делать с этим чувством. Катя уже много лет надеялась, что в их семье всё изменится в лучшую сторону. Она хотела перестать однажды видеть эти бесконечные бутылки и бычки от сигарет повсюду валяющиеся по квартире.
Катя мечтала, чтобы брат Тима меньше пропадал с мальчиками где-то на улице.
“Сходить бы всем вместе в кино” – думала иногда она.
Конечно, маленькая робкая девочка никогда не делилась своими переживаниями ни с родными, ни с кем-либо ещё. Самой больной вещью для неё было видеть, как благополучные мать и отец гуляли со своими детьми, дочерью, сыном…
Она любила внимательно наблюдать за такими семьями, за их повадками, жестами и взглядом.
Где-то подсознательно она пыталась понять, чего же с её семьёй было не так. Восьмилетнему ребёнку трудно делать сложные выводы, философствовать о причинах тех или иных событий возникающих в жизни.
Поэтому, не делая никаких выводов, Катя продолжала жить как живут обычные дети, играть с друзьями, учиться в школе и конечно же мечтать.
Прошло две недели. Марина не появлялась во дворе. Галина Петровна рассказывала местным бабушкам о том, как она отвадила её со двора.
Катя же постоянно разочаровывалась проведя весь день во дворе и не встретив эту загадочную тётю Марину, которая как крёстная Фея спустилась к ней откуда-то со сказочных небес. Только девочка привыкла к новому, светлому человеку в своей жизни, как этот человек исчез. Для неё это было предательством.
Но однажды она пришла. Легко опустившись на лавочку, худенькая и высокая женщина в длинном голубом платье и с авоськой в руках наполненной продуктами, и тяжело выдохнула, будто бы она весь день таскала тяжести.
Катя, увидев её издалека ринулась в сторону лавочки. Восторгу ребёнка не было предела.
— Марина! – крикнула девочка, и резко тормознув повалилась прямо на женщину.
Они обнялись и принялись делиться друг с другом новостями прошедших дней.
Не только Галя, но многие не понимали этой странной дружбы и считали незнакомку, если не опасной для девочки, то очень странной и чудной.
Марина и сама поначалу не могла ответить, зачем она завела дружбу с этой маленькой девочкой, но эти мысли и сомнения быстро преобразовались в чёткую цель.
Катя уже не так сильно стеснялась говорить о своих чувствах, об отношении к родителям и том, как иногда ей приходится их стыдиться.
Она долго думала рассказывать ли ей о неприятном событии произошедшем с отцом, потому что никогда раньше ей не хотелось выносить ссор из избы и откровенничать на тему своей семьи.
Но теперь, когда она почувствовала полное доверие к Марине у неё язык развязывался сам собой.
Марина молча слушала Катю и ни о чём её не переспрашивала боясь хоть как-то задеть или обидеть её душу. И, в то же время она была очень внимательным собеседником.
Катюша порою удивлялась, как она могла запомнить такие детали её рассказов. Такая заинтересованность её нового друга подкупала девочку.
— Марин, а у тебя есть мама? – спросила её Катя.
Порою она, как это часто бывает у маленьких детей задавала своей собеседнице самые внезапные вопросы, которые ставили её в тупик.
— Да, есть, Катюш. А чего ты спрашиваешь? — удивилась Марина.
— Да нет, просто… Так бывает…Просто хотела узнать… — говорила загадками девочка.
Марине было интересно в этой девочке всё. Даже самые, казалось бы незначительные вещи были произнесены этим прелестным существом не просто так. И женщина начала потихоньку считать встречу с ней судьбой.
Это случилось одним жарким июльским днём.
Сначала Даша, подруга Кати, что было совсем ей несвойственно гуляла во дворе одна. Местные бабушки удивились такому событию.
— Дашенька! – позвала её тётя Таня, — Ты одна чего гуляешь? А Катя где? — спрашивала женщина.
— Кати не было, я не знаю, — ответила девочка.
Наконец во дворе стемнело. Кати всё не было.
— Интересно, где Катя. Они с Дашей всё время вместе гуляют, — задумалась Галя.
— Да мало ли… — ответила Таня.
— И всё-таки, мне беспокойно, — Галя встала и пошла домой к Агеевым.
Сердце её было не на месте. Ей открыли не сразу. Аня стояла в коридоре в заляпанном зелёном халате с растрёпанными волосами.
Картина перед Галей предстала не самая красивая. Повсюду валялись пустые бутылки из-под алкоголя, а на кровати в беспамятстве лежал Олег.
— Аня, а где дети? — спросила с беспокойством Галина.
— Чё? В смысле, я не поняла? Тимка в комнате играет сидит, мелкая… — лицо женщины вмиг приняло совершенно иное выражение лица.
Казалось она вспомнила, что у неё есть маленькая дочь, которая не пришла домой, как обычно, в десять вечера, — а она не во дворе? — спросила женщина.
— Аня, какой двор? Время уже одиннадцать ночи почти уже! Нет её во дворе и не было! — ответила Галя.
— Как?! — впервые за долгое время мать Катюши была в сильном беспокойстве, — и что теперь делать? — спросила Аня.
Галя уперлась руками в бока, подойдя к окну.
Бывает так часто с людьми, что им лучше думается, когда перед глазами предстают уличные пейзажи.
Она понимала, что, по большому счёту, благополучием девочки заинтересованы только она и… в какой-то степени Анна, хоть и алкоголь разрушил почти всю её личность.
Нужно было помочь этой женщине, а главное помочь Кате спастись от беды. Первым, что пришло в голову Гале, было то, что таинственная Марина могла причинить вред девочке.
Теперь оставалось выяснить, где искать эту Марину. Никто не знал, где она жила, было лишь известно, что где-то неподалёку.
Тимофей вышел из своей комнаты. Мальчик выглядел заспанным.
Он вероятно только что встал с постели и совершенно не понимал, что здесь делала соседка, и почему мать была в таком накрученном состоянии.
— Здрасьте, тёть Галь. А что случилось? Мам? — он вопросительно посмотрел на мать.
— Катя пропала, — ответила мать.
— Как?! Как пропала? Так надо же искать срочно! — после этих слов Тима пошёл переодеваться.
Он верно посчитал, что времени может оставаться совсем немного, и потом уже ничего не сделаешь.
Поэтому он решил действовать сразу. Через две минуты парень вышел в гостиную. Он окинул взглядом лежащего на кровати отца. Тот был в полусонном состоянии. Громкие разговоры почти разбудили его. Он понимал, что речь шла о дочери, но также он и понимал, что ему совершенно не хотелось вставать и куда-либо идти. Его отговорка для самого себя была таковой: «Аня разберётся».
Тимофей посмотрел на маму и тётю Галю.
Лишь они на всём белом свете ощущали реальное беспокойство за девочку.
Мальчик решительно проговорил:
— Мы должны выходить, — сказал Тима.
Через минуту они трое уже были на улице и совершенно не знали, куда идти.
— Это всё она, зараза эта! Мне рассказывали, что она к ней пристаёт, — сокрушалась Аня.
— Какая зараза? Ты о чём? — спросил мальчик.
— Да, Марина женщина, они с Дашкой и Катей общаются во дворе. Что? Что ей нужно от маленьких детей? Негодяйка! — возмущалась Анна.
— А-а-а… Я кажется знаю о ком речь. Мы с пацанами как-то видели. Она заходила в дом, который с аркой, — вспомнил Тима.
— Да, всё-таки не зря ты лазишь повсюду, Тим, — с горькой улыбкой, полной беспокойства, проговорила мать, — пойдёмте туда быстро! — скомандовала она.
За последние десять минут Анна успела полностью протрезветь. Её вечно отрешённый взгляд сменился на взгляд средоточия и желания найти дочь.
Это было кратковременное перерождение в настоящую мать, готовую ради своего ребёнка на любые жертвы.
Трое почти бегом добрались до того самого дома, где предположительно жила Марина.
Галя и Аня знали одну пожилую женщину из этого подъезда.
Конечно она уже мирно спала в то время, но делать было нечего на кону жизнь ребёнка. Они позвонили в квартиру номер пять.
— Ульяна Степановна! Откройте, пожалуйста! — сказала Галя через дверь.
— Вы обалдели, изверги? Вы время видите? — послышался голос пожилой дамы приближающейся к двери.
— Ульяна Степановна, это Галя. У Агеевых дочь пропала! – нетерпеливо проговорила Галя.
В квартире наступила полная тишина. Спустя минуту послышался шорох и тяжёлый вздох хозяйки.
Она едва слышно пробурчала: “Ну ладно, сейчас… Погодите, открою”. Дверь открыла невысокая тощая женщина лет семидесяти пяти.
Лицо её было впалое со следами былой красоты. Её седые волосы были довольно короткими, но в глаза бросалась ровно подстриженная чёлка, которая украшала и облагораживала её немолодое лицо. На вид она была добродушный и спокойной.
— Ну, а я то что, голубчики мои? Я вашу дочку не видела. Я редко то на улицу хожу, – тонким голосочком ответила Ульяна Степановна.
— А вы не знаете, где Марина живёт? Женщина лет пятидесяти, она тут недавно вроде, — спросил Тима.
— А-а-а, вот оно что. Вот вы зачем… Знаю. Только она тут не при чём! — сказала бабушка.
— Ты бабка, то откуда знаешь! – начала Анна.
Сын поспешил успокоить нервную мать, которая была на взводе ещё с того момента, как узнала о пропаже дочери.
— Мам! Прекрати, не до этого! — сказал мальчик.
— Мариночка живет этажом выше, надо мной. Но вы её не трогайте. Она тут и мне помогает, и кошечек прикармливает уличных… — Ульяна Степановна хотела сказать что-то ещё, но её незваные гости уже поспешно поднимались на третий этаж.
Марина открыла дверь почти сразу.
— Добрый вечер. Чем могу быть полезна? — спросила женщина.
Не ответив хозяйке ни слова, стоявшая впереди всех Аня, грубо оттолкнула её в глубь коридора и прошла быстрым шагом в комнату.
Марина все поняла. Она не стала сопротивляться и мешать этим людям. Она понимала, что они пришли искать её любимую Катеньку.
Спустя несколько секунд вошли и Галина с Тимофеем. Они все трое искали девочку в квартире Марины, но видели, что здесь нет не только её, но и каких-либо следов её пребывания.
— Я могу поинтересоваться, что или кого вы ищете в моей квартире? — произнесла Марина, нарушив тишину отчаяния искателей девочки.
— Мы искали мою сестру, Катю. Извините, мы думали, что она у вас, — с грустью ответил Тимофей.
— Как?! — удивилась женщина, — Катя пропала? Только не это… — не понимала Марина.
— Что ты знаешь? — резко ответила Галина. Её отношение к Марине всё ещё оставалось предвзятым.
— Я общалась с девочкой. Она рассказывала мне разные истории, — рассказала Марина.
— Что она тебе сказала, ну говори же! Мы её потеряем! — Аня, эмоционально обратилась к женщине, и взявшись руками за голову опустилась на синий диван стоявший у стены.
— Сказала про какие-то машины на палках. Говорила, что очень хочет туда, но не знает, с кем сходить, — вспомнила она рассказ Кати.
Анна, тётя Галя и Тимофей переглянулись.
Все они поняли о каких машинах шла речь. Это был местный аттракцион около кинотеатра «Восток». Почти бегом они направились к этому месту.
— Галя, я прошу, иди! Иди домой! — запыхавшись упрашивала женщину Аня. Она увидела, что Галина была не в состоянии так быстро передвигаться. И, всё же она делала попытки.
— Да, тётя Галя, мы сами теперь! — добавил Тимка, — мы найдём Катю, мы всё сразу вам расскажем, — уговаривал Тимофей.
— Ну ладно… Чёрт с вами, шагом пойду. Не ждите! — и пожилая женщина шестидесяти семи лет потихоньку перешла с бега на шаг и села на лавочку около жилого дома, — «только бы нашлась живая», — подумала она.
На сердце было и страшно и больно за это потерянное во всех смыслах дитя.
Теперь их стало двое. Самые близкие люди искали Катю. Они добрались до аттракционов, которые вот-вот должны были закрыться.
— Вы не видели здесь девочку? — обратились они к отдыхающим.
Анна и сын стали её описывать, но все, как один молчали.
Неожиданно кто-то из шумной компании молодёжи спросил.
— Одна она была? — говорил парень.
— Мы не знаем, — ответила Аня.
— Была девочка, на вашу похожая, минут пять назад ушли. Она с мужчиной была, — рассказал молодой парень из компании.
— Как с мужчиной?! — вскрикнула Аня, — в какую сторону они пошли? — нервно спрашивала она.
— В эти пятиэтажки, — молодой человек указал на серые панельные дома возвышающиеся среди остальных зданий.
Ещё более обеспокоенные мать и сын побежали в сторону домов. Они оба знали: один из них был общежитием.
Добежав до этого здания, они ринулись во двор.
К их счастью они увидели там Катю, стоявшую рядом с подозрительным мужчиной лет тридцати.
— Ах ты гадина! Прочь! Прочь от моего ребёнка! Сейчас вызову милицию, сволочь! — Аня бросилась на мужчину.
Тот ринулся бежать прочь, куда глаза глядели.
Тимофей двигался в его сторону.
— «Тима! Стой!», — закричала мать.
Мальчик повиновался.
— Всё равно не догонишь… Пусть бежит… — сказала Аня.
Дома несчастную Катю ждал разговор с матерью и уже почуявшим что-то неладное пробудившимися отцом.
После получаса истошных криков на девочку, родители всё же оставили её и легли спать, тогда часы в гостиной показывали двенадцать.
На следующий день Катя не вышла из дома. Марина беспокоилась за неё. Она долго сидела во дворе, а потом увидев, что во двор пришла тётя Галя, сразу же бросилась к ней.
— Галина, здравствуйте! Извините, я очень беспокоюсь за Катю. Что с ней? Вы её нашли? — спрашивала обеспокоена Марина.
— Да, нашли-нашли. Всё хорошо, — Галя была немногословна.
— А где же она? Опять вот Даша одна играет… — недоумевала она.
— Ну это уж я не знаю… А тебе то чего? Тебя чего дети то чужие маленькие интересуют? А?
— Почему вы так со мной разговариваете? Какое вы имеете право? — возмутилась Марина.
— А мне непонятно просто. Зачем тебе эта девочка? Это не твоя дочь, не твоя родственница, ты с родителями её не знакома. Тебе чего нужно? — спрашивала Галя.
— Я знакома с Катей, — ответила Марина.
— Она восьмилетняя девочка. Ты ей не компания. Что тебе от неё нужно? — Галя всё повторяла один и тот же вопрос.
Марина не хотела принимать роль оправдывающей себя подсудимой, которая пытается доказать свою невиновность.
— Её родители алкоголики. Они чуть не упустили девочку. А что, если бы меня не было? — сказала Марина.
Галина промолчала. Она поняла, что истина в словах женщины была. Марина продолжила.
— Я полюбила эту девочку, я беспокоюсь за неё. Я вижу, как тяжело ей приходится. Она даже не хочет уходить домой, когда темнеет. Вы всё это видите и говорите себе: «Это чужие дети, не надо лезть». А я просто общаюсь с ней. Для вас пьянеющая морда её матери и агрессивный отец это лучшее для девочки? Вы спрашиваете меня чего хочу я. А чего хотите вы? Чего вы хотите от меня? Хотите, чтобы я перестала с ней общаться? Станет ли её жизнь легче от этого? — накинулась словами на неё Марина.
— Я не знаю. Я чувствую в вас опасность, — сказала Галя.
— Кате просто нужен друг. Ей нужен тот, кто выслушает её и поймёт. Я не причиню ей вреда никогда. А вот собственные родители… Они же изверги. Они могут быть опасны для неё, — предположила Марина.
— Они её родители. Аня, её мать, и вы не имеете права осуждать её. Почему бы вам не заняться своими детьми? — Галя решила сказать об этом не потому что не понимала элементарных правил этики, когда с малознакомым человеком не стоит поднимать серьёзные темы, не зная ничего о его судьбе.
Нет, она задала такой вопрос, так как желала вывести Марину на чистую воду, понять, что же мотивировало общаться с Катей.
— Это моя личная жизнь, и я никому не обязана о ней отчитываться. Я лишь говорю, что Катя в опасности. Я хочу ей помочь… Хоть чем-то, — ушла от вопроса Марина.
Обе женщины после разговора остались при своих мнениях и чувствах, но Марина в тот день была права как никогда, более того, её слова стали пророческими.
Катя не вышла из дома и на следующие утро и вечер.
Её никто не видел больше недели с тех пор, как она встретила на улице, недалеко от двора мужчину, который был крайне опасен для маленьких детей.
Ещё больше историй здесь.
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.