Лето 1914 года выдалось жарким и грозовым, а ещё и тревожным. Донская пресса изобиловала статьями, которые эту тревогу ещё больше увеличивали. То на все лады описывалась жестокость ненавистных русской душе наследников тевтонов, то бишь подданных Германии, всё время стремившейся объявить себя великой и непобедимой. То редакторы и корреспонденты вспоминали про турецкую угрозу. Страхов нагоняли глубокомысленные изречения доморощенных политических деятелей различных мастей и калибров о неготовности России к войне. При хуторском, совсем не широком кругозоре, трудно было с этим всем разобраться и всё же самые главные знатоки мировой политики - швечиковские старики собирались днём в правлении и на майдане, а вечерами на дубках у Северского Донца и вразнобой обсуждали одни и те же вопросы: когда будет война и с кем. По второму вопросу почти разногласий не было. Все единодушно решили, что война будет с Германией и её союзниками.
Старики в этот раз не ошиблись. 28 июня 1914 года был убит эрц-герцог Франц Фердинанд - наследник Австро-Венгерского престола. Все понимали, кто бы его не убил и по каким бы причинам он это не сделал, но событие без последствий не останется. И не осталось.
В середине июля на всех казачьих паях продолжалась привычным порядком уборочная страда. Урожай не был выдающимся, но и горевать по поводу грядущей бескормицы не приходилось. Время требовало работать до седьмого пота. По полям сновали косилки-лобогрейки, женщины неустанно вязали снопы, которые мужчины еле успевали отвозить на подводах на свои тока. На закрайках и в неудобных местах в ход шли косы и серпы. Дело сразу стопорилось, но зато, как говорили казаки, каждый колос шёл на обмолот, а потом и в рот. Ртов становилось всё больше, а количество земли в хуторском довольствии не добавлялось. В последние годы всё больше рождалось мальчиков, хоть и радость в семье, ей ведь доставался совсем не лишний пай земли, но были и опасения. Их высказала бабка повитуха Агафья:
- На одну родившуюся девку чуть ли не два казачка. Всегда говорят, что такое к войне. Как в этот раз будет?
Утром 18 июля из станицы прискакал дежурный сиденочный казак и привез заранее заготовленный пакет, содержание которого хуторскому атаману Тимофею Богучарскому предстояло узнать только после его вскрытия. Но он и без этого знал, коль пакет розового цвета, значит грянула мобилизация. Писарь с присущей ему аккуратностью вскрыл пакет и передал атаману его содержимое – лист белой бумаги с отпечатанным на пишущей машинке распоряжением. Последняя фраза звучала почти обыденно: «При получении сего немедленно оповестите население…»
Что сразу и стали делать. Разосланные в разные концы хуторского юрта всадники с ярко-красными флажками на пиках разнесли грозную весть. Побежали по улицам и проулкам пешие посыльные, назначенные из числа малолеток. На колокольне Свято-Серафимовской церкви ударили набат. Так делали во время большого пожара в степи или в самом хуторе. С каждым ударом его тон повышался и сразу же росла тревога у всех жителей.
Всё это вместе взятое сливалось в одно, крайне редкое для донского населения состояние - всеобщий казачий сполох.
Одна страда на время заслонила другую. Казаки второй очереди сразу стали собирать свою амуницию, ведь через три дня они должны были быть в полной готовности к отправке в действующую армию.
То с одного, то с другого конца хутора стали раздаваться женские крики и причитания. Казаки шикали на них скорее для порядка, сами же понимали, что за время настало и как тут женщинам всех возрастов не поплакать.
Хуторские старики безо всякой на то команды и позволения собрались на майдане перед церковью. Несмотря на жару почти все они были облачены в старые чекмени. Наиболее решительные нацепили на подвесы свои затёрханные шашки, давным-давно висевшие в качестве украшений в горницах домов.
Дед Антона Швечикова. Арсений так тот, помимо шашки, висевшей у его левой, сильно хромавшей ноги, заткнул за пояс с правой стороны ещё и турецкий ятаган. Он сжимал серебряную рукоять этого довольно редкого холодного оружия и будто дожидался обязательных вопросов от окружающих. Не зря же его по уличному кликали ятаганычем. Однако, все стоявшие в строю старики уже по многу раз переслушали байки деда Арсения про его участие в сражениях на болгарских перевалах. Война предстояла другая - русско-германская, а значит ятаган и не к месту, и ни ко времени.
Появившийся на майдане хуторской атаман Тимофей Богучарсков, увидев стариков, сразу к ним с вопросом:
- Вас же, уважаемые старики, никто не собирал или вы всем скопом в ополчение третьего разряда собрались?
- Хоть четвёртого, лишь при деле быть.
Атаман солидно им ответил:
- Дело и вам найдется. Хоть подсказкой поможете, хоть советом, а то и молитвой за молодых казаков. Вы же наша хуторская гордость!
Старики приосанились, довольные похвалой в свой адрес и откликнулись:
- Всем, чем сможем, тем поможем. Нам лишь бы рядком быть. Вместе со всеми.
И они двинулись гурьбой в церковь, где их уже ждал отец Евлампий.
Не по часам ему служить молебен, а сказать доброе слово старикам в самый раз. А они уже понесут его по хутору, по своим семьям и передадут все пожелания священника.
Эти пожелания были простыми: всегда помнить о Боге, укреплять дух свой и веру во Всевышнего, молиться неустанно за дарование победы Отечеству и никогда не сомневаться в силе казачьего служивого сословия.
Дед Арсений в это день наговорился со своими односумами вдоволь и с гордостью напомнил им, что его внук Антон уже на границе в Польше в крепости Замостье и в бой он вступит первым. Так оно и произошло.
Распоряжение о мобилизации в 10-м Донском казачьем полку было получено за час до полуночи 18 июля 1914 года и тут же словно была спущена давно взведённая пружина хорошо отлаженного механизма.
Забегали посыльные, распахнулись двери казарм и ворота конюшен. Повсюду погас электрический свет и все сборы проводились при свете керосиновых ламп и фонарей. Заранее были расписаны все действия казачьих подразделений. Офицеры и казаки были сосредоточены и серьёзны. Все команды вполголоса. Даже вахмистр Николай Власов умерил свой голосище, что ему было очень непривычно. Командовать, так командовать!
Весь личный состав казачьих полков, находясь на действительной военной службе, отлично знал, что в бой их отправят сразу же в первый боевой час. Не знали только когда. И вот это время настало.
По боевому расписанию 10-й Донской казачий полк должен был вместе с другими полками 1-й Донской казачьей дивизии сразу после объявления мобилизации находиться в составе казачьей завесы, так в обиходе штабов низшего звена именовалась боевая работа казаков по скрытной защите отмобилизованных и выдвинутых из глубины России воинских частей. Вражеские глаза не должны были увидеть, как они выстраиваются в боевую линию и как взаимодействуют между собой. Под особой охраной в этот момент состояли мосты и туннели, все ближайшие к границе железнодорожные станции и места выгрузки.
Не зря в старинной пословице говорится: «Казачье око видит далёко». Вот и смотрели во все глаза.
Наутро 19 июля 1914 года на вытоптанном до каменного состояния плацу полк выстроился в линию взводных колонн с офицерами впереди. На правом фланге стоял полковой священник отец Пётр, который после позволения командира полка взошёл на сколоченный постамент и начал проводить молебен. Первый во время начавшейся войны. Разлетавшиеся от кропила капли святой воды казаки не стирали со своих лиц. Наверно в душе верили в хорошую примету, что попадание такой благостной капли может принести удачу и сохранность в боях. А как не верить в такой момент?
Священник попросил у Всевышнего дарования победы над супротивным врагом. Ему вторил полковой хор из музыкантской команды. Потом прозвучало: «Всадники, други! В поход собирайтесь» и взводные колонны двинулись к границе с Австро-Венгрией.
Эта некогда незыблемая линия оставалась только на штабных картах, но ни одна из сторон соблюдать её не собиралась. А чтобы подтвердить это намерение, распущенные веером казачьи полусотни выехали на границу с заданием уничтожить пограничные столбы.
Свои пограничные знаки Российской империи нужно было сложить в условных местах, чтобы потом, по окончании, как им казалось, совсем недолгой войны, установить за сотни километров от прежних мест в западном направлении. От чужих, австрийских, нужно было избавиться любым, доступным способом.
Казачий разъезд прибыл на место. Установленные возле насыпи железной дороги пограничные столбы строго, как по линеечке, стояли друг напротив друга. Эти два немых стража возвышались на своих местах уже не одно десятилетие. Казаки окружили австрийский столб прикидывая, как его сковырнуть и куда оттащить.
Антон Швечиков погладил гладко оструганную и покрашенную деревянную поверхность. Постучал костяшками пальцев по ней:
- Стоял бы и дальше, хороший материал, вековой.
Антон провел ладонью по бронзовому австрийскому орлу. Его перья показались ему куда более редкими и чахлыми, чем у орла российского.
Промелькнула мысль:
- А ведь общипаем мы ему последние перья. Побыстрее бы только!
Долго раздумывать у столба не пришлось. Его гурьбой, в раскачку быстро свалили на землю. По команде взводного скрутили бронзовую табличку с орлом и небольшой биркой с номером столба. Затем облили керосином и подожгли.
Всё! Задача выполнена, можно перебираться по тропинке вдоль границы к следующему столбу, но тут к железной дороге выскочило несколько всадников, по виду австрийских кавалеристов и открыли стрельбу.
Перестрелка продолжалась почти полчаса. Всё это время догорал костер с пограничным столбом.
Одна из пуль попала казачьему коню в копыто и расщепила его. Такой получился самый первый ущерб от начавшихся боевых действий.
На следующий день всё было куда серьезнее и опаснее. 10-й Донской казачий полк совершил налет на приграничную станцию Белжец, чтобы не дать её использовать для выгрузки прибывающих австрийских частей.
Здесь в ход уже пошли пулеметы и даже орудия приданной казачьей артиллерийской батареи. В этом бою отличился молодой казак Антон Швечиков.
В представлении на награду один гундоровец, командир взвода хорунжий Шляхтин так описал геройский поступок другого гундоровца:
«Во время боя у станции Белжец, казак Антон Швечиков под сильным огнём противника, проник в глубь неприятельского расположения и подготовил донесение о силах, выдвинувшихся к станции австрийцев. В этом бою вёл себя смело и решительно, вместе с тремя сослуживцами уничтожил до отделения вражеских пехотинцев и был легко ранен».
8 августа 1914 года на линии боевого соприкосновения русских и австрийских войск произошло солнечное затмение. Небесная механика действует тысячи и сотни лет и войны на неё никак не влияют. А вот на казаков затмение подействовало сильно. В нём они увидели Божье знамение. Им было неведомо, то ли Солнце зашло за Луну, то ли Луна заслонила Солнце, но вдруг вся окружавшая их местность погрузилась в сумерки. Взводная колонна остановилась и все казаки развернулись в сторону погасшего светила. Вокруг Луны образовалась солнечная корона, никогда не видимая в обычное время. Смотреть на яркий свет было невозможно, да и казаки подумали, что даже небезопасно. Без команды сняли фуражки, стали креститься и при этом истово молиться.
Слово в слово, друг за дружкой повторяли заученную накануне молитву, призванные из хутора Швечиков братья Чирковы Иван и Василий:
«О, Всевышний! В этот час, когда ненадолго скрылось благословенное дневное светило, я обращаюсь к Тебе с молитвой. Пусть это великое явление напомнит мне о Твоей власти и милосердии. Пусть оно станет символом защиты и благословения. Дай мне силу и мудрость, чтобы преодолеть все трудности и испытания, которые постигают меня на моем пути. Помоги мне принять все перемены в жизни с достоинством и смирением. Благослови меня, о Всевышний, и обереги меня от зла и всех бед здесь, на этой разразившейся войне. Прими мою молитву, о Всевышний, и даруй мне свою милость и благословение. Аминь!»
Пока солнце не показалось полностью, никто не трогался с места. И потом долго молчали, но тут услышали от своего взводного командира:
- С неба беды не жди! Беда нас на земле ждёт! Вперед, рысью! Марш!
Но не прав был казачий офицер Вениамин Шляхтин. На следующий день беда как раз пришла с неба. Их казачий разъезд заметил пилот австрийского аэроплана и стал сбрасывать метательные снаряды. Попади такой утяжелённый дротик с высоты в несколько сотен метров во всадника с лошадью, то прошьёт их обоих насквозь. Казаки открыли огонь из своих карабинов, совсем не жалея патронов. Подействовало! Аэроплан сначала пошёл на снижение, а потом приземлился на широком поле возле польской деревни. Казаки вмиг оказались возле него. Вылезший из кабины пилот высоко поднял руки и лопотал:
- Русс кассак! Русс кассак! Сдаюс!
И тут же выбросил пистолет в кобуре. Казак Щепотков Федот на скаку подхватил такой трофей с земли шашкой. У каждого своя добыча!
Так в списке трофеев 10-го Донского казачьего полка появился аэроплан. Допрашивать пилота прискакали офицеры из штаба дивизии, а казаки тем временем растащили прочную материю с крыльев. Привезти её к себе в хутора вряд ли надеялись, а применить на разные нужды кавалерийские было можно. Ту же запасную торбу для строевого коня сшить, распустить на ленты и применить для переноски сена тоже можно. Да мало ли где сгодится дармовой материал в боевой жизни казака. О том, что они своими жизнями рисковали в этот момент даже не подумали. Пока привезли фотографа, чтобы засвидетельствовать захват такого уникального для кавалерийской части боевого трофея, он оказался ободранным и оттого жалким и совсем не грозным. А каким был за полдня до этого!
Последний месяц лета 1914 года для казаков 10-го Донского казачьего полка стал по настоящему боевым. За геройские поступки и боевые отличия почти три десятка казаков получили георгиевские кресты. Были среди них и уроженцы Гундоровской станицы, в том числе и два друзьяка с детства и односума Антон Швечиков и Сергей Новоайдарсков. Жаль только, что больше аэропланов не сбивали и дивизионный фотограф в их сотне не появлялся, а так можно было бы сняться на фотокарточки и послать их своим семьям.
К концу лета 1914 года из половины куреней хутора Швечиков Гундоровской станицы ушли казаки на войну.
Почту в хуторское правление привозили под вечер, кто-то мог получить её и в почтовом отделении в станице. Боялись больше всего конвертов из серой плотной бумаги с написанными чужой рукой адресами. Именно в них приходили горестные вести. Война забирала лучших и молодых. И с каждым месяцем всё больше и больше.
Член Союза писателей России
Сергей Сполох.
Примечание: Все иллюстрации, использованные в настоящей статье, взяты из архива автора и общедоступных источников.