В Кривороженской волости крестьяне по освобождении от крепостной зависимости просто ″боялись земли″. В некоторых поселениях страх земли был как бы паническим и вроде болезни. Крестьяне не только не соглашались выкупать землю, но даже отказывались от неё, если её давали им даром. Некто, почтенная помещица здесь Анна Ивановна Туроверова, будучи женщиной сравнительно небогатой и притом одинокой и как женщина беспомощная, по уничтожении крепостного права, подарила бывшим своим крестьянам семь полных (в три с половиной десятины) наделов земли с тем, чтобы они её кормили до смерти, то есть доставляли бы ей съестные продукты, сколько ей одной будет требоваться (она поселилась тут же между крестьянами в небольшой избушке), но получившие дар, по глубоком размышлении, решили, что бывшая владелица, дав им землю, вновь поворачивает их навсегда в крепостное состояние, и, уклоняясь от своего несчастья, они отказались от земли в пользу всего сельского общества; общество же, в свою очередь, страшась земли, постановило: ″кормить владелицу навсегда″, а подаренную ею землю продать желающим с аукционного торга и деньги поворотить в общественную сумму. Так было всё дело и оборудовано. С аукциона каждый надел в три с половиной десятины пошёл по 100 рублей и по сто с небольшим, так что выручки было сделано около 700 рублей.
Способ употребления вырученных от продажи дарственной земли денег весьма характерен для местной крестьянской жизни. Общество решило иметь деньги эти всегда при общественной кассе и ″позычать″ их своим по мере надобности. Разобраны деньги по рукам были весьма скоро: кто взял 10 рублей, кто 20, 30 и до 50 рублей, но возвращать взятое взаимообразно никто из должников и не думал. С некоторых, кто взял 10 рублей, взыскивали долг судом, а кто ″позычил″ 50-40 рублей, тот обычно щедро угощал сельское общество, оно ему постепенно частичками прощало и прощало задолжание, пока за ним ничего не оставалось. Иногда с таких крупных должников часть капитала и взыскивали, но тут же делили её между собой, а деляницы каждого состояли всего из нескольких копеек и шли почти всегда на взаимное угощение друг друга между общинниками. Так довольно ценный и прекрасный по мысли дар покойной Анны Ивановны Туроверовой сошёл у крестьян на нет, был буквально, можно сказать, пропит ими.
Землебоязнь, как эпидемия, существовала между кривороженцами около 20 лет, а дальше они стали изменять свой взгляд на землю и мало-помалу, волей и неволей (в 1883 году), согласились, наконец, все получить от помещиков полные земельные наделы и выкупать их с помощью от правительства. Нашлось даже одно общество из 18 ревизских душ (крестьяне жены войскового старшины А. А. Леоновой), которое выкупило землю, сразу уплатив деньги, без помощи правительства. В среде этого общества были состоятельные люди, которые уплатили наличными деньгами помещице за свои наделы и за наделы бедняков; эти же последние после им деньги отрабатывали.
В Кривороженской волости всего 16 крестьянских обществ, имеющих отдельные земельные наделы. Из этих обществ есть такие, что состоят лишь из 4, 5, 7 ревизских душ. Так как надельная земля нарезана им узкими полосками, то они разделили свои наделы на души раз навсегда и не переделяют уже их, и это оказывается в хозяйственном отношении для них весьма полезным.
Есть, однако, многие случаи, что, без передела, земли меняются, по взаимному соглашению крестьян, кому что потребно и нравится. Мена большей частью происходит в таком случае, если у бедняка общинника земля приходится к балке или скотскому бою; он посеет узкую полоску хлеба и скот вдосталь её иногда выбивает, караул же устанавливать за нею – она сама того не стоит; и вот малоземельный бедняк меняет свою землю, иногда хорошую залежь и ничуть не разработанную, на землю разработанную и смягчённую, но где-либо вдали от окраины. Богатому, при его больших посевах, и на окраине не так бывает неудобно и опасно, и он, поэтому, часто даёт обменщику своему ещё придачу, или задабривает его изрядными магарычами. Для него тут овчинка стоит выделки.
В тех обществах, где не сочтено удобным разделить землю навсегда, переделы бывают каждый раз через 3, 5 и 10 лет.
Вообще разделы земли производятся как то бессрочно и всегда по проискам и соображениям людей сильных в обществе и богатых. Дальше, если богатым людям досталась земля при разделе хорошая, то передела нет не только в три года, но и через 5 и 10 лет (есть случай, что надел не делился, по этой причине, уже 17 лет); если же случилось, что богатые получили землю плохую, а бедные доброкачественную, то передел совершается скоро.
Между собой крестьяне арендуют землю подесятинно от двух до двух с половиной рублей. У помещиков же и частных владельцев берут её только участком (подесятинно никто из окружающих землевладельцев не сдаёт в аренду земли) по цене от полутора до трёх рублей и на сроки от трёх до шести лет. Из скопщины многие из частных землевладельцев отдают землю, как под посев хлеба, так и под сенокос. Сеют у них хлеб крестьяне из третьей копны, но при этом посевщик обязуется ещё за каждую десятину взятой в скопщину земли отвезти четверть зернового хлеба на вокзал, или работать день на машине.
Иногда землевладельцы выговаривают себе со скопщинников ещё то право, что если им, при самом созревании хлеба, потребуется он для молотьбы, то чтобы им землевладельцам можно было выбрать по своему усмотрению третью часть полосы посева (конечно, лучшую) и скопщинник должен убрать её прежде всего, а потом уже убирать свой хлеб. Травы крестьяне косят на владельческих землях пополам, но при этом тоже накидывается на косаря отработка: за две, три десятины покоса убрать десятину хлеба или половину десятины, или работать день при машине.
Из всех крестьянских обществ ни одно ещё не прикупило к своему наделу, какого либо клочка земли; покупки же земли товариществами из местных крестьян есть два случая: одно товарищество купило ещё лет 10 тому назад 200 десятин, другое же – 81 с половиной десятину. Есть и ещё в последнее время охотники между крестьянами составить товарищество и купить землю, но сколько многие из таких ни хлопочут и ни бьются – купить никак не удаётся. Земля дорожает день ото дня, между тем крестьянский банк даёт пособие сравнительно малое и крестьяне, по недостатку средств, не могут извернуться. По качеству местных земель банк назначает крестьянам ссуду по 30-40 рублей на каждую покупаемую десятину, между тем покупная цена на десятину поднялась уже до 100 рублей.
В начале 1899 года крестьяне вознамерились было купить 300 десятин земли у новочеркасской помещицы госпожи Рудневой. Земля у неё – песок, и выпахана до того, что на ней родится только рожь, да и то в последние годы по 3-4 копны на десятине; между тем владелица предложила крестьянам купить у неё участок по 60 рублей за десятину. Крестьяне сговаривались некоторое время, а потом поехали к владелице, чтобы заявить ей о своём согласии взять землю по 60 рублей десятину и совершить сделку; но помещица объявила, что она отдаст землю только за 70 рублей десятину. Крестьяне воротились ни с чем, и после ″большой рахобы″ между собой порешили было взять землю и по 70 рублей, так как надеялись что банк даст им по 50 рублей на десятину помощи. Но помещица в это время назначила цену земли уже по 100 рублей за десятину, и крестьяне принуждены были выбросить из головы всякую мысль об этой покупке.
Для крестьян самой слободы Криворожья самая нужная земля из всех участков частных владельцев – это земля 671 десятина 2 144 квадратных сажень, принадлежащая местному помещику полковнику Н. М. Тихонову и расположенная при самом поселении крестьян, так что им без неё нельзя обходиться. На земле этой, притом, существует знаменитая некогда Троицкая ярмарка (теперь год от года падающая), приносящая владельцу в последнее время ежегодно дохода по 1 500 рублей. Владелец давно уже не прочь продать эту землю, но в частные руки на сторону не продаёт, жалеючи крестьян; крестьянам же года два назад он предлагал покупку по 60 рублей за десятину, а в последнее время просит по 80 рублей, включая в то число и ярмарочную площадь. Крестьяне весьма желали бы купить эту землю, так как им в хозяйственном отношении грозит почти шах и мат, если она попадёт во владение какому либо постороннему промышленнику, но не имеют достаточно средств сделать приплату к банковской ссуде. Они три раза уже посылали своих выборных в крестьянский банк с просьбой назначить им побольше ссуду, но не добились никакого благоприятного для себя результата. Пока крестьяне арендуют эту до крайности нужную им землю ежегодно по отходе ярмарки под попас и сенокос, без права распашки. Платят они владельцу по рублю за десятину.
В районе волости, кроме 16 крестьянских наделов, заключающих в себе 3 024 десятины (наделы эти величиной от 14 десятин на 4 души, до 304 с половиной десятин на 87 душ), находится ещё 78 участков земли частных владельцев, из которых 50 принадлежат дворянам и чиновникам, 26 частным лицам из крестьян, 1 жене почётного гражданина и 1 мещанину. Все участки частных владельцев заключают в себе 14 660 десятин 2 115 квадратных сажень. Крупнейшие же из землевладений в районе волости: наследников хорунжего Михаила Алексеевича Слюсарева – 783 десятины, полковника Николая Максимовича Тихонова – 671 десятина 2 144 квадратных сажень и крестьянина Мазуренко – около 600 десятин (скан повреждён).
Усадьбы принято отводить землевладельцам гражданам двух сортов: по низу 12 сажень по улице и 40 сажень в длину, а на песках 15 сажень по улице и 40 в длину. Иногородцы живут все на помещичьей земле; что касается безземельных семейств из граждан общества, то они за усадьбы платят в общественный доход по 3-4 рубля в год. Некоторые из них, впрочем, привыкли много лет уже не платить деньги за усадьбы, а получать их в дар по угощении общества магарычом: владелец усадьбы купит обществу полведра и живёт год, на другой опять полведра.
Денежные платежи с граждан-крестьян все обычные (выкупных 5 рублей 40 копеек, страховых 25 копеек и прочее), но мирские так называемые сборы, то есть волостные и сельские, обращают на себя внимание своей незначительностью. Они в редкий год только превышают полтора рубля, те и другие вместе (в 1898 году, например, они были 1 рубль 58 копеек с души), хотя Криворожье – одна из самых небольших волостей Донецкого округа. К началу 1899 года в ней было коренного населения мужского пола 1 886 душ, и из них ревизских 603 и тягловых 895, а женского пола 1 846 душ.
Поразительно незначительная сумма мирских сборов в волости этой имеет причиной своей то обстоятельство, что здесь на всю волость, состоящую из слободы и 6 посёлков, только одно сельское правление, да и то находится при волостном правлении и состоит из одного писаря. Сельских старост в волости 8, но они служат единолично, без управления и писаря. Писарь один на всех старост – при волостном правлении. Он пишет все приговоры сельских обществ, все обязательства от крестьян, условия и прочие документы, составляет отчёты девяти сборщикам, ведёт их дневники и прочее. Восемь старост и девять сборщиков можно сказать, душат работой сельского писаря, получающего 110 рублей жалованья в год. Каждый из них имеет книгу, и писарь все их ведёт. Каждый праздник старосты и сборщики являются к писарю и заявляют ему, кто из них с кого что получил, что сделал; писарь отмечает всё это наскоро карандашом, а в будни всё это заводит уже набело в книги. Много ещё помогают сельским старостам разные грамотеи в посёлках, иначе им очень трудно было бы передавать писарю на словах всё, что нужно по делам. Старосты, между прочим, имеют печати.
Многие из крестьян находят такой порядок весьма неудобным и стеснительным. В самой слободе, например, трое старост и три к ним кандидата, сборщиков 4 для волостного сбора, 4 для страховых, а всего 18 должностных лиц и все обременены работой без жалованья. Находят, что лучше было бы, вместо всех этих должностных лиц, завести в слободе одного старосту и трёх сборщиков, хотя за небольшое жалованье, примерно по 5 рублей в месяц.
Крестьянские поселения вообще весьма хорошо обустроены. Дома у большинства хозяев, хотя крыты соломой, но рублены из хорошего леса; во многих дворах можно видеть хлебные амбары, тоже рубленые, деревянные. Домов в волости в 1899 году считалось всего 561, в том числе 17 дворянских, 529 местных крестьян, 5 иногородних, 7 мещанских и 3 других сословий. Из этого числа только домов 60 глиняные, а остальные все деревянные. При этом деревянные дома чисто малороссийского типа, особенно старые дома. Они с необыкновенно высокими, крутыми крышами и с большими навесами на причелках. Крутые крыши делаются крестьянами для того, чтобы не затекало (обычно на такую крышу нужно далеко больше лесного материала, нежели на плоскую крышу), а навесы на причелках – чтобы дождь не обмывал стены и широкие завалины при стенах.
Причина хорошей обстроенности крестьянских дворов та, что недалеко от слободы находится войсковое донецкое (при посёлке Фоминке) лесничество, где крестьяне и покупают лес делянками. Обычно делянки продают с аукциона, по цене от 80 рублей до 100 и дороже. Чтобы купить делянку, крестьяне соединяются товариществами и покупают кто на 5 рублей, кто на 10. Если домохозяин купит у войска лес, таким образом, по 10 рублей, то у него и выходит избяная клетка, то есть, весь сруб собственно избы, чулан же он сделает глиняный или плетённый. Рублей на 10 также требуется леса и для хорошего амбара, который имеется всегда уже у всякого зажиточного домохозяина-крестьянина. Во многих дворах здесь можно видеть даже по два амбара.
В 1897 году из кривороженской волости уходило 12 крестьянских семейств в Акмолинскую область, но из них только две семьи остались, там поселились, а 10 семейств воротились обратно. Однако, теперь некоторые из воротившихся раскаиваются, что воротились, а не остались там, и рвутся в переселение опять. Они говорят, что воротились потому, что ″не раздивились″. В прошлом году один из них отправился на разведку ходоком, и чтобы лучше ″раздивиться″ и не сделать ошибки, взял с собой свою бабу.
Хлеб и другие сельскохозяйственные продукты свои крестьяне продают при станциях козлово-воронежско-ростовской железной дороги ″Тарасовка″ и ″Миллерово″. До общих этих рынков считается отсюда по 30 вёрст. Провоз хлеба в оба пункта стоит 50 копеек с четверти.
Железная дорога со станциями своими Тарасовкой и Миллерово сделала большой вред слободе Криворожью. Она почти совершенно убила её знаменитую прежде скотскую и мануфактурную Троицкую ярмарку и оттянула от неё – как лучшие промышленные силы, так и капиталы. Троицкая здешняя ярмарка падает год от года всё более и более. В последние годы в слободе Тарасовке открылись ещё две значительные ярмарки: Сретенская и Фоминская (на Фомино воскресенье), и это, наверное, окончательно убьёт Криворожье, как ярмарочный и промышленный пункт.
Здесь обращает на себя внимание ещё редкость, против прежнего времени, денег и дороговизна их. Одно крестьянское общество недавно заняло у частного лица 100 рублей и платило 15%, другое ″позычило″ на полмесяца 300 рублей и уплатило 30 рублей процентами. Крестьянин занимает у крестьянина 10 рублей и платит процентами 4 рубля и это самое обычное дело.
Иван Тимощенков
Газета «Приазовский край» № 186 от 15 июля 1900 года.
Навигатор ← По округам донской области