Алла стояла перед дверью спальни, тяжело дыша после подъема на свой этаж. Сумки с продуктами лежали в прихожей, но мысли о супе уже потеряли всякое значение. Холодный, тяжелый ком поднимался внутри нее — что-то странное, чуждое и совершенно чужое происходило за тонкой стеной ее дома.
Она услышала тихие голоса. Слова, вырванные из контекста, вдруг обрушились на нее как ледяной душ. "Ты боишься своей жены..." — голос женский, веселый, даже насмешливый. Алла застыла, не веря собственным ушам. Ее сердце застучало громче, чем голос в спальне.
Виктор? И Снежана? Та самая Снежана, с которой она однажды встретилась на общей вечеринке. Случайная знакомая, казалось бы. Но теперь это имя приобрело другой оттенок. Всё вдруг стало очевидным, как бы не пыталась Алла игнорировать это.
"Ну что она тебе сделает?" — снова услышала Алла, и на этот раз в голосе прозвучала явная издевка. Это было уже слишком. Ноги Аллы будто приросли к полу, она стояла, не в силах пошевелиться, и слушала, как её собственная жизнь рушится на фоне чужого смеха.
«Неужели всё это правда?» — мысли метались, как беспомощные птицы в клетке. Она готовилась к их разговору на кухне, к тёплому супу, которым хотела угостить Виктора, к его благодарной улыбке, а вместо этого натолкнулась на холодную стену предательства.
— «Тридцать шесть...» — внезапно пришло ей в голову, когда она услышала, как Снежана размышляет вслух о её возрасте, о детях. Сарказм был ощутим даже на расстоянии. Алла будто услышала стук невидимых часов, отсчитывающих время её собственных лет. Снежана смеялась, а Виктор молчал.
Этот смех взорвался в сознании Аллы, как гром среди ясного неба. Мгновение назад она ещё стояла как парализованная, но теперь что-то внутри неё сломалось. Она решительно повернулась к двери спальни. В её руках не было оружия, только её боль, обида и растерянность. Но разве этого недостаточно?
— «Виктор!» — её голос прорезал тишину квартиры как нож. Дверь открылась. Они замерли, словно пойманные в сети. Виктор быстро вскочил с кровати, а Снежана лишь криво усмехнулась.
Алла посмотрела на мужа. Её сердце колотилось так громко, что, казалось, соседи тоже это слышат. Молчание длилось вечность. Она ждала объяснений. Какого угодно слова, которое бы развеяло ужасную правду. Но Виктор молчал.
— «Это... ничего не значит...» — наконец пробормотал он, протягивая к ней руки, но его слова повисли в воздухе.
— «Ничего?» — Алла почувствовала, как холод, который сковывал её сердце, начал медленно превращаться в огонь. «Ты называешь это ничем?» — её голос дрожал от сдерживаемых слез, но она держалась. Она не собиралась дать им это увидеть. Ни Виктору, ни Снежане. «И ты думаешь, что я просто уйду и оставлю вас?»
Снежана продолжала сидеть, уверенная в своей победе. Но Алла посмотрела на неё с презрением, которое разжигалось в ней с каждой секундой.
— «Я знаю, что ты скажешь, Снежана. Ты думаешь, что сможешь его забрать? Что он твой?» — Алла чуть не засмеялась от иронии этой ситуации. «Но ты не знаешь одного...» — её голос стал тихим, почти шепотом. Она сделала шаг к Снежане. — «Ты никогда не получишь его полностью. Потому что он не может жить с правдой. Он не может жить с самим собой.»
Виктор сжал кулаки, его лицо исказилось от осознания сказанных слов. Это было правдой. Всё его существование — страх перед тем, что он потеряет всё. Он был трусом. Он боялся оставить её ради Снежаны, но и быть с Снежаной до конца не смог бы. Этот треугольник, в котором он запутался, не имел выхода.
Алла понимала это. Она всё поняла за эти минуты молчания и чужого смеха. Её сердце разбито, но она ещё сильна.
— «Ты выбираешь себя, Виктор? Или ты уже выбрал?» — спросила она, чувствуя, как внутри что-то поднимается. Боль отступала, и на её месте возникло холодное, расчётливое спокойствие.
Он не ответил. Она знала, что так будет.
— «Хорошо...» — сказала Алла и повернулась к двери. Она оставила их вдвоём, в этом замкнутом пространстве, в их собственных страхах и лжи.
Когда она закрывала за собой дверь, ей вдруг стало легче. Как будто тяжесть, которую она несла долгие годы, исчезла. Она спустилась по лестнице, забыв о сломанных лифтах, забыв обо всём. Впереди была только она — и её новая жизнь.
Алла знала одно: она больше не будет жертвой чужих игр.