— Она странная!
— Очень странная!
— Я ее боюсь!
— И я боюсь!
— Сделай с ней что-нибудь, матушка!
— Да, что-то с ней надо сделать!
Девочки стоят перед Анной, взявшись за руки. Красивые платьица запачкались, русые косы разлохматились, а на личиках обеих одинаковое выражение беспокойства.
— Девочки, Василиса теперь надолго с нами. Привыкайте друг к дружке, вы теперь сестры.
— Нет, не сестры!
— У меня уже есть сестра!
— Мне не нужна еще одна сестра!
— Пусть она уходит!
— Она злая!
Анна вздыхает.
— Я с ней поговорю. Но и вы постарайтесь, мы теперь семья.
Девочки переглядываются, фыркают хором и выходят, не выпуская ладошки друг друга.
Анна откладывает шитье и глядит в окно. Падчерица сидит на скамейке у ворот и улыбается, щурясь на солнце. Милое личико можно назвать красивым, если бы не глаза — светло-сиреневые, с черной дужкой по краю, зрачки, кажутся мертвыми.
Анна старается гнать такие мысли, но ее девочка тоже пугает. Покладистая, Василиса безропотно выполняет все поручения, никогда не спорит и не ругается, но смотрит с такой злобой, что и слов не надо.
Анна понимает, что для падчерицы она с родными дочерьми чужие, и старается изо всех сил стать ей матерью. Но Василиса не дается, на вопросы не отвечает, в играх участвует нехотя, и есть всегда уходит к себе. Анна пыталась заставить ее хотя бы обедать за общим столом, но Василиса терпеливо высиживала всю трапезу вместе со всеми, так и не притронувшись к еде. А потом забирала свою тарелку и всё равно уходила в комнату.
— Оставь ты ее, она всегда нелюдимкой была, — говорил Михаил, новый муж. — Как Настасья преставилась, так Василиса и со мной разговаривать перестала. Думал, поженимся, сестры появятся, оттает. А нет, похоже не помогло. Да ты не переживай, четверо на одну не смотрят.
Но Анна переживала. А когда девочки стали жаловаться на сводную сестрицу, совсем отчаялась. Не проходило и дня, чтобы Маруся с Глашей не прибегали рассказать, как Василиса их снова напугала. То выскочит из-за угла, то бормочет что-то, то встанет и смотрит на них, ни слова не говоря, своими жуткими глазами. И девочки, как они говорили, каменели под ее таким взглядом, шевельнуться не могли. И казалось им, что они мертвые уже, как призраки. А другие люди их и не замечают, пока они под Василискиным взглядом стоят.
Два года прошло, как Анна с Михаилом поженились. С грустью она наблюдала, как Глаша с Марусей подурнели. Густые прежде волосы посыпались, пришлось обрезать и под косынку спрятать. Румяные щечки побледнели, пухлые прежде ручки и ножки стали как спички. То ли дело Василиса — с каждым днем как яблочко соком наливается, хорошеет. Даром что мала совсем, а мальчишки уже заглядываются, и глаза неземные их не пугают. Мила она со всеми, разговорчива. По дому одна управляется, и просить не надо, уже всё сделано. Анна только удивляться могла, как у нее времени и сил хватает все переделать.
Глаша с Марусей лежат весь день, только на солнышке греются, все так же избегая сводной сестрицы. А Василиса всё равно мимо пройдет, заботливо покрывало поправит, прохладного молока принесёт, улыбается. Только в ее улыбке Анне угроза мерещится. Оттаяла девочка, да Анна ее заботы теперь боится.
Время летит, девочки в девушек превратились. Глаша с Марусей как жерди, ни платья подобрать не получается, ни кос заплести. Деревенские их страшилами называют и просят пугалами в поле поработать, парни смеются, про замужество и речи нет. Озлобились девочки, и Анна с ними. А Василиса ласковой кошечкой всем мурлычет, губками алыми женихов завораживает, а замуж не спешит. Анна уж и рада от нее избавиться, всё ей кажется, что падчерица у ее девочек всю красоту и счастье забрала. Но упрямится девка, не пойду вперед старших, говорит, примета, мол, плохая.
Михаил дочь поддерживает.
— Правильно Василиса говорит, нехорошо это, вперед старших сестер. В девках потом останутся.
А сам собирается в другое государство надолго.
— Ты, Анна, с дочками к лесу в избу переезжай, пока меня тут не будет. Там рядом тетка Василисина живёт, помогать будет, если что вдруг случится.
Не хочет Анна к лесу, страшно, людей рядом нет. Но муж настаивает, мол, спокойнее ему так.
Новый дом очень большой, у каждой девушки своя комната. Рядом лес, воздух можно пить, такой он вкусный. Тишина, только птицы щебечут и ветер качает деревья.
Василиса повеселела пуще прежнего, в глазах ее временами что-то плещется, пугая Анну до холодной дрожи.
— Ах, матушка, можно я к нам тетушку позову? — просит падчерица, когда отец уехал.
Анна хмурится, слышала она про эту тетушку от деревенских, поговаривали, ведьма она страшная, людей ест.
— Не принято так, Василисушка, не моя она родня, а отца твоего дома нет. Вот вернется, там и позовем.
Молчит Василиса, только взгляд полыхает, того и гляди сожжет.
Уходит в свою комнату, прихватив тарелку с едой.
Анне совестно, впервые Василиса попросила о чём-то, а она отказала. Родных повидать девушка хочет, что в том плохого? Пошла она к ней в комнату, да и застыла возле двери. Слышит, как падчерица с кем-то говорит. И так жутко ей стало, неужто с головой плохо у Василисы? Но нет, слышится ещё голос, тихий, холодный да страшный:
— Не плачь, моя девочка, всё уладится, только меня с собой всегда носи.
Анна обмерла, шевельнуться боится, волосы на голове движутся. С кем Василиса говорит? Может, она ведьма, как её тетка?
— Посмотри-ка за дверь, милая! — слышится снова страшный голос.
Не успела Анна уйти, дверь распахнулась и Василиса встала перед ней, сверлит глазами, а в зрачках настоящее пламя полыхает.
— Что вы хотели, матушка? — сама говорит, улыбается, только улыбка та недобрая совсем, руки в бока, а из кармана платья виднеется маленькое сморщенное личико куклы, с такими же, как у Василисы, глазами.
— Я... Я прощения попросить хотела, — шепчет Анна, а сама пятится. — Зови тетушку, доченька, неправа я была.
А сама думает, куда бы уйти, как спастись. Не сулят добра взгляды двух пар глаз.
— Спасибо, маменька, сейчас же в лес пойду, тетушке добрую весть сказать.
— Иди, доченька, иди! А мы пока с девочками обед приготовим, гостью встречать.
Только Василиса за ворота, как Анна дочек родных собирает.
— Уходим, родные, скорее, пока Василиса не вернулась! В село, к людям, под защиту батюшки. Сердце у меня не на месте, чувствую, беда будет.
Глаша с Марусей быстро собрались, но как только во двор вышли, видят, скачет красный всадник на большом коне, жаром дышит, после него одна зола остается. Анна дочек обняла, стоят, не знают, что делать. Всадник вокруг дома три круга проскакал и исчез. А земля за воротами дымится, и шагу по ней ступить нельзя.
— Что это, матушка?
— Что теперь?
Девушки смотрят на Анну, она бежит к колодцу, воды набирает, землю поливает, сверху дрова кладет, мост делает, чтобы черную полосу перейти.
Дочки помогать кинулись, да сил у них нет, слабые совсем. А тут новый всадник скачет — черный, на черном коне. Не успели они спрятаться, как он тоже вокруг двора три раза обернулся и темнота наступила непроглядная.
— Где ты, матушка? Маруся?
— Глаша! Матушка,
Кое-как друг друга во тьме нашли, еле в дом смогли вернуться, сели втроем у двери и ждут, сами не зная чего, молитвы читают и плачут.
Сколько времени прошло, неизвестно. Только слышится скрип, треск, и видят они Василису. Идет девушка, в руках кол несет, а на кол тот череп человеческий насажен, да не простой, живой. Скалится, а из глазниц пламя светит ярче светильников.
— Василисушка! — плачет Анна. — Помоги, страшное тут творится! Злое!
— Мы не творим зла и чужды всему злому, потому что не ведаем зла, — отвечает череп и смотрит на Глашу, а из глазниц огненный ручей прямо в девушку перетекает.
— А-а-а, — кричит Глаша, закрывает глаза руками, но поздно, искры пляшут на щеках, съедают кожу, бегут по телу, оставляя после себя одни черные кости.
— Глаша! — кричит Маруся, а череп уже на нее глядит, огненной рекой поливает.
— За что? — кричит Анна, когда от дочерей только кости остались, а череп в ее сторону поворачивается.
— У бога спрашивай, матушка. Я лишь волю исполняю. Сначала маменькину, теперь тетушкину. Напрасно ты за папеньку пошла, напрасно мне матерью быть хотела. Маменька никуда не ушла, со мной она всегда, а ты ее место заняла.
С этими словами достала она куколку из кармана. Сморщенное личико глядит на Анну сиреневыми мертвыми глазами, улыбается.
— Спасибо тебе за заботу, — говорит, — теперь мы сами справимся.
Чувствует Анна, как жжет её огонь дьявольский, раздирает сначала кожу, а потом и мясо. Кричит, умирая в мучениях страшных. А за воротами новый всадник скачет, белый. Светло стало, день ясный. Василиса черные кости собирает да за домом закапывает. Куколку сажает за стол, на мачехино место. Скоро и тетушка прилетит, жениха искать будут. Пора, засиделась в девках.
— Мужа будем из царской семьи брать, — скрежещет куколка. — Такую красоту как ты, Василисушка, только царевичу доверить можно.
Тетушка мужа племяннице быстро привела. Видит царевич девушку красоты неземной, сердце от любви обрывается.
Василиса скромно взгляд опускает.
Тетушка невесту нахваливает:
— Красивая, работящая, добродетельная. Никогда никому дурного слова не скажет, зла не сделает, настоящий ангел.
— Ангел, — соглашается царевич, берет невесту под руки и везет в свой дворец.
И куколка тут же. Куда без маменьки, кто сироту защитит?
Автор: El Sy
Источник: https://litclubbs.ru/articles/58727-dobroe-zlo.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: