Наконец дождь начал утихать. Я потеряла счет времени и просто молилась, чтобы благополучно спуститься и выйти из непогоды. Бросив повод коня, в итоге смогла застегнуть липучку на самосбросах и натянуть их на сапоги и начала прогревать собой мокрую одежду. Ветер еще дул, руки в мокрых перчатках продолжали мерзнуть, но я их не снимала.
Внезапно Лёха остановился и сказал слезать с коня. С трудом перекинув затекшую в колене ногу через две сумы и собственный огромный рюкзак, я спрыгнула с Грустного. Следующую часть пути нужно было идти пешком, ведя коней за повод. Каменисто-глиняная тропа уходила вниз, лошади могли соскользнуть, поэтому ехать верхом было опасно. Было ли безопасно идти по скользкой тропе ниже каравана гружёных лошадей - история умалчивает.
Леха повел свой караван первым, я с двумя лошадьми - за ним. Жизнь меня к такому, конечно, не то, чтобы готовила, но что делать. Иду вниз на ватных после поездки верхом ногах, периодически проскальзываю, пытаюсь удержаться за повод Грустного, но потом вспоминаю , что он так же скользит в метре от меня, а за ним и его гнедой товарищ. Периодически Грустный останавливался и не собирался никуда спускаться, приходилось тянуть его сильнее под матерные поторапливания Лехи, который тащил остальных коней и уходил вперед.
В какой-то момент я сильно оторвалась от Лехи из-за капризов Грустного. Только успела увидеть, где он снова сел в седло и скрылся за перегибом ландшафта. И вот я стою совсем одна с этими двумя огромными животными. Понимаю, что нужно быть сильнее и решительнее, и у меня есть только один путь - подчинить их даже в непогоду. Ветер продолжает дуть, вокруг нас огромное открытое пространство, дышащее осенью. Эту красоту камней, пожелтевшей травы и простора сложно передать и словами, и фотографиями. Просто 360 градусов бушующих простора и свободы.
Наконец мы дошли до пологого участка, где Леха вскочил в седло. Я радостно повернулась к Грустному и протянула руки к седлу. Но пальцы и руки замерзли и совершенно плохо слушались, вся я была замерзшая и еле двигалась. Схватилась за седло, поставила левую ногу в стремя и как смогла подтянулась, но не смогла преодолеть даже ближнюю ко мне сумину. Если вы раньше садились только на лошадь без груза, поверьте, что пустая лошадь и лошадь с двумя сумарями по бокам и одним сзади - это две разные задачи. Предприняла еще одну попытку вскочить на Грустного, но она выглядела еще жальче предыдущей. Сердце в груди громко билось, на горизонте никого и я без сил совсем одна по сильнейшим ветром с этими мощными животными.
"Стоять так нельзя, замерзну еще больше. Пешком Леху точно не догоню" - стучали мысли в голове. Мозг начал соображать, решила осмотреться и найти, что мне может помочь. Увидела недалеко камень, торчащий из земли сантиметров на 15. Поняла, что это мой шанс и потащила Грустного к нему. Попытка запрыгнуть через сумарь на коня в этот раз удалась, я просто улеглась в седло, уткнулась лицом в белую мокрую шею коня и на ощупь перекинула правую ногу через рюкзак и и вторую сумку, уже на ходу поймала правое стремя и поторопилась к перегибу горизонта, за которым скрылся Леха.
Минут через 5 езды по хребту сквозь ветер, я увидела скрытую от ветра поляну и коней Лехи, а позже и самого Леху. Это была стоянка "Каменная изба", на которой не очень то хотелось бы ночевать в такую погоду.
После "Каменной избы" мы поправили поклажу на конях и продолжили путь. Достаточно скоро мы вошли в зону леса и ветер совсем стих. Казалось, что самое трудное уже позади и остается только ехать и получать удовольствие.
Мы спускались по узким мокрым тропинкам, переходили ручьи, вышагивали между корней деревьев около часа. На одной из полян мы остановились, и Лёха сказал сделать привал. "Пусть лошади отдохнут, а там еще 200 метров пешком и дальше уже легко" - сказал он. Это вселяло оптимизм и радость после сложной дороги. Я впервые за всю дорогу попила воды и съела кусочек курта.
Пройти пешком нужно было потому, что тропа серпантинами круто уходила вниз. В этот раз Леха отправил меня с Грустным и гнедым идти первыми, а сам с остальным караваном двигался за нами.
Я ступила своими эва-сапогами на мокрую крутую тропу, состоящую из жидкой скользкой грязи и через полметра поняла, что будет адреналиново. Сапоги начали ехать по грязи. Деревьев, чтобы схватиться за них, не было, только трава и изредка кустики, за пределами тропы склон уходил круто вниз. Единственное, за что я могла держаться - это повод коня. В какие-то моменты я, чтобы не упасть, натягивала его и тормозила об него, но тут же вспоминала, что конь буквально в метре от меня тоже так же скользит, а на него скользят еще пять его товарищей. Со страху я распускала повод и уходила от Грустного на всю его длину, но тогда Грустный тормозил и никуда не шел, и Леха требовал держать коня поближе.
Балансировать приходилось не по-детски, и я молилась, чтобы конь удержался и не поскользнулся на меня. В какой-то момент пришлось схватиться за траву, чтобы затормозить неконтролируемый спуск и развернуться на серпантине, после чего я заметила, что у меня занемела вся ладонь. Интересно, чем я обросилась. Меня утешала мысль только про 200 метров. Но когда по моим подсчетам они закончились, я осознала ужасную правду. Это 200 метров не тропы, а сброса высоты. Леденящий ужас пробежал по спине от этой мысли на очередном скользком повороте, где я удержалась каким-то чудом.
На этой тропе я выяснила одну интересную особенность моего коня - он не умел выбирать тропу сам и шел по моим следам. На тропе были участки, где я могла бы пройти по более сухой стороне, а коня провести по мокрой и удобной для него. Но так как Грустный топал за мной след в след , эта хитрость не удалась, и приходилось идти по самой жидкой и скользкой грязи. Все это сопровождалось матерными поторапливаниями Лехи, который тоже скользил между конями. Поэтому приходилось продолжать и продолжать неконтролируемый спуск.
Не знаю, сколько времени в итоге прошло, может минут 20, а может 40, но сердце мое стучало адреналином довольно долго, и я наконец увидела конец этого ада - пологую поляну внизу. Еще несколько метров, еще пара-тройка поворотов, и ура, я крепко стою на земле. Скорее увожу грустного дальше по поляне, чтобы остальные тоже поскорее смогли сойти с узкой тропы.
На этой гостеприимной поляне, завершающей адовый спуск, наконец, закончилась самая сложная часть пути. Мы с Лехой спустились к ручью и долго отмывали наши сапоги от налипшей грязи.
Дальше около часа ехали по просто пологой дороге не нарадуюсь своему счастью. Я заметила, что шутливые фразы Лехи надо мной закончились, видимо он проникся ко мне каким-никаким уважение за то, что я ни разу не высказала недовольства дорогой. Он перестал спрашивать "ну что, лучше бы пошла пешком?, и тихо ехал рядом.
Наконец, мы доехали до начала тропы, где начинали свой поход, и куда может добраться машина, разгрузили лошадей и уже на легке выдвинулись к Тюнгуру.
Скакать без сумок было легко, тем более тропа шла почти полого, лошади дурачились и часто шли рысью, настроение было отличное, ведь вот-вот приедем.
Через час я решила поинтересоваться у Лехи, далеко ли еще до Тюнгура, и офигела от ответа, что идти еще два часа, не меньше. Энтузиазм немного поугас, начала чувствоваться усталость. Кони тоже уже не хотели бежать рысью и отвлекались на поедание травы. Начинало смеркаться. Мы поняли, что нужно ускориться, чтобы успеть вернуться до темна. Снова начали гнать уставших коней. За все это время мы только раз попили воды прямо в седле.
Уже потемну проехали деревню Кучерла и вошли в Тюнгур. Сразу после моста Лёха указал на базу, где уже светили фарами встречающие машины. Я с трудом разогнула скрипящие колени, сползла с Грустного, попрощалась с Лехой и довольная проведённым днем походкой наездника поковыляла к машинам.