Аня стояла на кухне, задумчиво глядя в окно. Её руки привычно листали журнал, но мысли были далеко отсюда. В душе поднимался настоящий шторм — после разговора с Татьяной Петровной что-то внутри неё оборвалось. Вскоре должен был вернуться Лёша, и Аня понятия не имела, как сообщить ему о том, что его мать задумала.
Дверь хлопнула, и Лёша вошёл на кухню, улыбаясь, но его радость сразу угасла, заметив её лицо.
— Ань, что-то случилось? Ты такая бледная, — он подошёл ближе, пытаясь поймать её взгляд.
— Твоя мама звонила, — начала Аня, вздохнув, как будто боялась взорваться.
— И что она сказала? — спросил Лёша, уже чувствуя что-то неладное.
— Приезжает её подруга... из Чехии. Она хочет, чтобы мы освободили квартиру, — Аня бросила на него взгляд, полный обиды и беспомощности.
— Освободили квартиру? — Лёша в недоумении уставился на жену. — Она что, с ума сошла? Мы здесь живем, скоро ребёнок родится. Куда мы должны идти?
— Я сказала ей то же самое, — грустно вздохнула Аня. — Но она считает, что это её квартира, и раз так, то она вправе решать, кто в ней живёт.
Лёша схватился за голову, словно пытаясь переварить услышанное.
— Это просто нереально! — он взмахнул руками. — Год назад сама же предлагала нам сюда переехать, чтобы мы сэкономили на аренде, пока малыш не появится. А теперь что? Подруга важнее семьи?
Аня покачала головой, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
— Я больше не могу, Лёш, — она посмотрела на него с болью. — Это выше моих сил. Я уже на седьмом месяце, а она заставляет нас собирать вещи.
Лёша подошёл к ней и крепко обнял.
— Я поговорю с ней, — тихо, но твёрдо сказал он. — Мы никуда не пойдём, Ань. Я обещаю.
Лёша вернулся от матери через два часа, но по его лицу сразу стало ясно — разговор не пошёл по плану.
— Ну как? — спросила Аня, не в силах больше ждать.
— Никак, — устало выдохнул Лёша, сев на стул. — Она не собирается уступать. Подруга важнее. «Мы не виделись двадцать лет», — передразнил он мать с явным раздражением. — А то, что мы ждём ребёнка, ей до лампочки.
— Лёша, это же просто какой-то абсурд! — Аня не могла скрыть своего возмущения. — Мы же не можем просто взять и уйти! Что она вообще о себе возомнила?
Лёша потер лицо руками, отчаяние просачивалось в его голос.
— Я знаю, Ань. Но что я могу сделать? Она уверена, что поступает правильно.
— А ты? — Аня вдруг почувствовала нарастающую злость. — Ты на чьей стороне? Ты просто собираешься стоять в стороне и смотреть, как она нас выгоняет?
— Конечно, нет! — Лёша резко встал. — Но это её квартира, Ань! Мы же знали, что рано или поздно она начнёт что-то требовать.
— Но не это, Лёш! — Аня почти закричала, не выдержав. — Мы говорили о том, что здесь будем до рождения ребёнка, а теперь... — она не смогла закончить, голос дрожал от слёз.
Лёша снова сел и положил голову на руки.
— Я постараюсь что-то придумать, Ань. Мы не можем сейчас сорваться и искать жильё, это безумие.
— Я не могу больше ждать, — тихо сказала Аня. — Я не собираюсь просить у твоей матери милости. Или она уважает нашу семью, или... Или мы разорвём с ней все отношения.
Лёша поднял голову, в его глазах мелькнуло сомнение.
— Ты серьёзно? — прошептал он.
— А ты как думаешь? — Аня встала, глядя ему прямо в глаза. — Я устала от этого. Она манипулирует тобой, Лёш. И если ты этого не понимаешь, то у нас большие проблемы.
На следующий день Татьяна Петровна пришла сама. Её лицо было холодным, надменным, словно она пришла отдавать приказы.
— Я так понимаю, Лёша уже тебе всё объяснил, Аня? — она вошла на кухню, не дождавшись приглашения.
Аня кивнула, сдерживая раздражение.
— Мы не можем освободить квартиру, — тихо, но твёрдо сказала она. — Мы ждём ребёнка, Татьяна Петровна. Поймите, это не вариант.
Свекровь нахмурилась, её губы сжались в тонкую линию.
— Я не понимаю, в чём проблема, — холодно ответила она. — Это моя квартира. И если я решила, что сюда приедет моя подруга, значит, так и будет.
— А как же мы? — Аня не могла больше сдерживать свои эмоции. — Куда нам идти? Мы не можем сейчас просто взять и уйти!
— Это ваши проблемы, Аня, — свекровь отмахнулась, словно не замечая её слёз. — Вы и так слишком долго здесь жили. Это была временная мера.
Лёша, стоявший за спиной Ани, наконец не выдержал.
— Мам, ты вообще себя слышишь? — он повысил голос. — Мы ждём ребёнка! Это не «временная мера», это наш дом!
Татьяна Петровна взглянула на сына с презрением.
— Лёша, ты забываешься. Это МОЯ квартира, и я решаю, кто здесь живёт. Если вам это не нравится, можете освободить её хоть завтра.
Аня почувствовала, как её сердце сжимается от боли. Ей стало ясно, что для свекрови они не семья, не дети, а просто временные жильцы.
— Лёша, я больше не могу, — она повернулась к мужу, и голос её дрожал от слёз. — Если ты её не остановишь, я уйду.
Лёша стоял молча, словно перед ним поставили выбор, который он не хотел делать.
— Ты выбрал её? — в голосе Татьяны Петровны зазвучало презрение. — Свою жену, а не мать?
— Я выбрал семью, — вдруг сказал Лёша, и его голос прозвучал твёрдо, как никогда. — И если ты этого не понимаешь, то я не знаю, как нам дальше общаться.
Татьяна Петровна побледнела от ярости, её глаза горели злобой.
— Вы оба пожалеете об этом, — холодно бросила она, хлопнув дверью так, что стены затряслись.
Через несколько недель ситуация разрешилась неожиданным образом. Подруга Татьяны Петровны из Чехии так и не приехала — ей нашли место в гостинице. Татьяна Петровна не извинилась и не пыталась наладить отношения, но больше и не вмешивалась в жизнь молодой семьи. А Аня и Лёша обрели долгожданный покой, готовясь к рождению своего первенца, и наконец почувствовали, что теперь их жизнь принадлежит только им.