Этот текст для всех, хотя в большей степени касается не столько читателей, сколько писателей.
Очень часто художники, иллюстраторы, дизайнеры и прочие люди творческих профессий говорят о насмотренности, и мы все знаем (или предполагаем), что это такое. Это когда у тебя в памяти так много называемых референсов (примеров), что нет необходимости в том, чтобы иметь что-то перед глазами, когда ты начинаешь придумывать, рисовать, чертить и так далее.
Так, писатели и те, кто учит писать, говорят о том, что можно назвать наслушанностью или начитанностью. Правда, чаще всего она касается каких-то очень узких вещей. К примеру, наслушанность часто касается прямой речи, которая в книге должна быть естественной. То есть писатель (в данном случае не автор, потому что термин «автор» всё-таки несёт под собой более широкий смысл) должен не просто пройти мимо сидящих на лавочке двух студентов, каждый из которых завис в своём смартфоне, но и отметить, как и о чём они говорят. Что один произносит ёмкие чёткие фразы, состоящие из трёх-четырёх слов, а второй запинается, зажёвывая слова, и его речь больше похожа на гоголевский монолог. И они почти не слушают, но при этом слышат друг друга. Или начитанность, чаще всего касающаяся словарного запаса писателя и стиля книги.
Все эти практики — насмотренность, наслушанность, начитанность — полезны для писателя. Но есть ещё одна, о которой практически никто не говорит. Это наслышанность.
Почему я отделяю её от наслушанности? Потому что это немного другое, ведь слушать — не всегда слышать.
Наслышанность — это почти музыкальный слух в литературе, когда ты, прочитав текст, ощущаешь фальшь в том, как расставлены слова. И дело здесь не в смысле и не в ритме, а именно в соответствии текста его звучанию. Например, если взять предыдущее предложение, то вы увидите, что оно начинается с союза «и». Почему? Ведь и без него смысл не изменится, то есть вроде бы он, союз, лишний. А нет, не лишний — с ним звучит мягче, переход от одного предложения к другому плавнее, читается комфортнее. Именно поэтому часто (но не всегда — опять же, как пример, предыдущее предложение) при перечислении между двумя последними элементами ставится тот же самый союз «и» — он смягчает текст. И таких элементов очень много. Как правило, все частицы в русском языке работают именно на это.
Почему (сколько же здесь «почему») я говорю, что наслышанность — это «почти» музыкальный слух? Потому, что её можно выработать. Не быстро, но вполне легко, главное — практика. Что для этого нужно? Читать вслух или слушать хорошие книги, авторами которых являются писатели с богатым, сочным языком. Книги, которые редактировали профессионалы, уже обладающие наслышанностью. Книги, которые озвучены хорошими приятными голосами, расставляющими верные ударения и интонации. Как правило, наслышанность всегда есть у тех, кого в детстве родители «развлекали» аудиосказками.
Правда, существует одна небольшая проблема: наслышанность пропадает очень быстро. Полгода без практики, и вы снова обычный читатель, для которого что Чехов, что Мартин Чёрный (имя выдуманное, но, полагаю, вы поняли, о чём речь).
А что плохого, можете спросить вы, если у вас нет наслышанности? Да в общем-то ничего. Но… Но если вы «слышите» текст, вас будут читать, даже не обращая внимание на ошибки. Их просто не будут замечать, история не даст. Она, написанная гладко, очень быстро и легко погружает в себя, выпуская только когда читатель видит последнюю точку или слово «конец».
Чуть не забыла. Наверняка в процессе чтения возник вопрос: что будет, если вы пишите научную фантастику, а слушаете Байрона? Отвечу: ничего страшного не будет. Очень вряд ли в ваших книгах появятся обороты восемнадцатого-девятнадцатого веков. Это не так работает. Наслышанность не зависит от того, писателей какого времени (века) вы читаете или слушаете. Она не про это, а про умение верно расставлять связки и акценты.
Просто читайте вслух, слушайте, и в какой-то момент заметите, что и сами начали писать легко.
#редакторское
— — —