15 сентября день рождения отмечает известная телеведущая Кира Прошутинская. Сегодня она ведет программу «Он и Она» на канале ТВЦ, а вообще на телевидении Кира Александровна уже более полувека. Работала в Молодежной редакции ЦТ, где создала такие культовые передачи, как «Взгляд» или «12 этаж». В конце 1980-х вместе с супругом Анатолием Малкиным открыли телекомпанию АТВ, где выпустили более 130 оригинальных программ. Одна из наших с ней бесед.
- Кира Александровна, сегодня телекомпании АТВ уже не существует?
- Нет, существует. Но мы живем отдельно.
- Это случилось в 2012 году, когда вы развелись с супругом Анатолием Малкиным?
- Да.
- И больше не общаетесь?
- Иногда общаемся. Послушайте, скажу вам так: мы прожили 28 лет. Это были очень хорошие времена, совместное творчество, совместные переживания, открытия, строительство телекомпании, была взаимная радость, прекрасные друзья. Поэтому, чтобы не произошло, я не буду говорить публично. Единственное, что могу сказать: он не выдержал испытание моей болезнью. А так, я ему благодарна за все эти годы. Я не люблю женщин, которые, расставаясь с мужем, с удовольствием рассказывают о нем плохое.
- Кстати, о вашей болезни ходили слухи. Можно ли услышать лично от вас об этом?
- Если вкратце, все началось с какого-то прыщика на носу. Один профессор сказал, «что все само собой пройдет». Но наступил тот момент, когда я пришла в онкологический центр на Каширском шоссе, где мне сказали: «Чего вы ждали столько времени? Немедленно на операцию» И было восемь операций. Все было на грани того, что уйду из жизни или буду инвалидом. Честно говоря, мне было страшно! Сколько труда и таланта потратили доктора, чтобы восстановить меня. Они сказали, что ситуацию спасло мое легкомыслие: я так устала с этим, что во всем полностью доверилась врачам и расслабилась. Хотя и врачи не были до конца уверены, что я вернусь в профессию.
- Кто в этот момент поддерживал?
- Были такие люди. Например, Алла Пугачева (Кира Прошутинская училась с ней в одной школе – прим. автора.). И настоятель русской православной церкви Святителя Николая в итальянском городе Бари отец Владимир, с которым она когда-то познакомила меня. Когда я лежала после операции, он вдруг мне позвонил. Причем, позвонил просто так, не зная, то у меня проблемы со здоровьем. Такая мистика. И с этого момента он меня поддерживал в те полгода болезни и операций. Спасибо ему и Алле – они умеют дружить и помогать.
- Вы называете себя закрытым человеком. Но в своих передачах часто заходите на личную территорию своих героев, а вот сами… Эгоизм какой-то получается…
- Вы правы, получается, что в этом смысле я эгоистка. А может быть нет пока такого человека среди моих коллег, которому мне захотелось бы рассказать о себе. Наверное, надо суметь добиться отношения к интервьюеру, когда ему доверяют. Мне – доверяют, простите за нескромность! У меня было больше сотни программ с героинями-женщинами, и десятки программ с мужчинами. И я могу гордиться, что никто из них на меня не обижен. Хотя передачи достаточно откровенные. Я понимаю, что жизнь, особенно женщин, настолько сложная, настолько противоречивая, столько обид, столько боли, что, если человека еще и безжалостно убивать бестактностью, откровенного разговора не получится. Но когда люди видят искреннее расположение собеседника, они сами захотят рассказать и для этого не нужно каких-то специальных усилий или жестких вопросов. Хотя Людмила Гурченко однажды мне сказала: «Никто не умеет так задавать жесткие вопросы мягким тоном, как вы». Но себя нам трудно оценивать – мне-то кажется, что я вполне «белая и пушистая», а со стороны, наверное, виднее…
- «Женщина менее разговорчива, чем мужчина» - говорили вы в одном интервью. Почему сделали такой вывод?
- Мы более закрыты. Мне кажется, наша жизнь сложнее, чем мужская. Многим женщинам, которым ЗА, гораздо трудней, чем мужчинам начать новую жизнь, найти новую любовь. Недавно смотрела какой-то записанный много лет назад телевизионный концерт. Показывают зрительный зал, в котором находятся примерно пятьдесят процентов мужчин и пятьдесят процентов женщин. А теперь, обратите внимание: сегодня у нас и в театрах, и на концертах, и на разных телешоу – сплошная женская аудитория. Мужчин крайне мало. Почему? Не знаю, не могу понять, куда исчезают так необходимые женской половине человечества мужчины. Грустная ситуация…
- Кира Александровна, а вам сегодня совсем не интересно смотреть телевизор?
- Я смотрю, но мало. То, что вижу, часто смотрится и звучит оскорбительно. С моей точки зрения нет этики, настоящей журналистики, а вот непрофессионализм, плохой русский язык, вседозволенность, к сожалению, присутствуют часто. К тому же мало нового. Иногда замечаю, что многое из того, что мы придумали когда-то с Малкиным в АТВ, так или иначе трансформируется, пережевывается и опять выдается. Профессия журналиста стала очень приблизительной. К тому же коммерция диктует свои правила. Например, моя передача «Он и Она» не рентабельна. Она очень душевно затратная, поэтому мы ее пишем два-три раза в месяц. А мои коллеги пишут иногда по четыре программы в день. Из-за этого качество, заметно теряется, но «конвейерные» передачи, в отличие от моих, гораздо выгоднее. Зато программы, которые мы производим с моими прекрасными редакторами-профессионалами, можно смотреть ни один раз – так тщательно мы работаем.
- Вы же работаете на телевидении более 50 лет. Можно ли сравнивать телевидение тех лет и сегодняшнее?
- Когда училась еще в университете, меня взяли в штат Молодежной редакции ЦТ. Что было очень удивительно! Помню, все гадали, чья же я родственница. Просто еще на втором курсе я уже работала на телевидении, меня заметили, а на пятом зачислили в штат. Тогда в редакции было столько открытий: «Алло, мы ищем таланты!», «КВН», «А ну-ка, парни!», «А ну-ка, девушки!»… Все, что делала молодежная редакция, как-то пригодилось и в наше время… Конечно, сегодня телевидение стало роскошней, технически несопоставимо с тем, что делали мы «на коленках».
- Потом вы работали и над нашумевшей в свое время передачей «Взгляд», где показывали больные моменты нашего общества. Как вы думаете, сегодня такая программа возможна?
- Нет, к сожалению. Потому что сейчас журналисты сами себя стали цензурировать, что очень опасно и трагично для профессии. Когда рационально просчитываешь, что можно, а что – нельзя, что пройдет, а что – нет. Наверное, это генетическая память родом из Советского Союза. А еще, люди боятся потерять статус, деньги, работу. Мне легче, я больше не веду политические программы. Последней передачей в этом плане была - «Народ хочет знать»… Я всегда делала то, что мне интересно. Сегодня это передача «Он и Она». В ней душа, психология, судьбы человеческие. Цензуры никакой у меня нет, только, думаю о том, чтобы не обидеть героя, не навредить ему. Может быть, и во вред программе – иногда меня коллеги упрекают, что я убираю пикантный эксклюзив во вред программе. Наверное, иногда это идет во вред программе. Например, когда я делала передачу «Жена», понимала, что какие-то откровения могут поссорить супругов, и я эти эпизоды не оставляла. Есть несколько принципов в работе, которые я стараюсь не нарушать: не навредить герою, подстраивать себя под работу, а не работу под себя, любить слушать ответы от людей, а не свои вопросы к ним.
- Если не ошибаюсь, именно у вас в «Пресс-клубе» впервые прозвучало выражение «журналюга»?
- Даже помню, как это было. На тот выпуск мы пригласили членов ГКЧП. Те сказали: они уйдут из студии ровно в 20.00, где-то у них была назначена еще одна встреча. И я об этом знала. И вот на программу пришел какой-то случайный человек (а у нас было свободное посещение, часто и сама не знала, кто будет в студии), который сказал что-то неприятное этим гэкачипистам. А было как раз уже восемь часов вечера, то есть их «час икс». Они демонстративно «обиделись» встали и ушли. И потом вскочил Александр Градский, который решил, что гости ушли из-за оскорбления того случайного человека, и гневно, темпераментно прокричал: «Вы все журналюги…» Это выражение ушло в народ. И если оно существует до сих пор, Градский тогда нашел обидное, но точное определение не лучшим представителям нашей, одной из древнейших профессий... Однажды я спросила Градского: «Почему на нашей эстраде последние лет пятнадцать нет шлягеров?» Он ответил: «Комбинации нот закончились». Может, на телевидении то же самое?! На АТВ не было ни одной покупной лицензионной программы, все придумывали сами, интуитивно понимая, что нужно и интересно зрителям.
- Кира Александровна, вы ведете дневники. Но сказали однажды, что их не опубликуете. Почему?
- Я там не пишу о себе, о своей личной жизни. Только то, что мне бывает интересно, о каких-то встречах, событиях, людях. Понимаете, при том, что я, действительно, хорошо отношусь к людям, это не значит, что я такая прекраснодушная и не вижу сути человеческой. Иногда мои наблюдения бывают не самыми приятными, довольно жесткими и ироничными. Понимаю, что у кого-то они вызовут обиду. Но меня оправдывает то, что я с такой же иронией в этих дневниках отношусь и к себе. Так что пусть пока эти дневники остаются только для меня.
Подписывайтесь на канал "Пераново перо", ставьте лайки и оставляйте комментарии, потому что любое мнение интересно для нас.
Олег Перанов
