Привет, дорогие!
Ловите ещё одну историю про деда.
Нечасто дед Митрофан ходил в магазин, но иногда всё же приходилось, например, когда папироски кончались. Так и в этот раз пошёл прикупить с запасом. Но подойдя к двери магазина, он услышал чей-то ор. Прислушался.
– Точна, Дунька скандалить. Чаво-то ей Зиначка не вгодила.
Дед открыл дверь и вошёл в помещение.
– Энта чаво вы тута сибе все позволяити? – орала бабка Дунька на Зиночку, потрясая кулаком у неё перед глазами.
– Тёть Дунь, ну так я же объясняю, хлеб такой привезли, вчерашний, наверное. Где я тебе свежего возьму? – оправдывалась Зиночка. – Спеки сама, чай муки вона сколько, бери – не хочу!
– Делать мине что ли нечава? Щас, пряма кинуласи! Специяльна хлеб чёрствай завезли, чтобы муку сваю залежалую сдыхать? Я вота найду на тибе управу!
– Дунька, чаво ты на её накинуласи? Она чаво? Камандуит, какой хлеб сюды везть, а какой нет? – вступился за Зиночку дед Митрофан.
– А тибе, кто спрашиваить? Кто тибе спрашиваить, говарю? Чаво лезишь, куды не знаишь? Куды нос свой вострай суваишь? В каждай бочки затычка! – переключилась на деда бабка Дунька.
– Дак, качарыжку тибе в рот! Чаво пристала к Зиначки? РОдить она тибе чаво ли свежай хлеб? Принцесса выискаласи! Пожуёшь и такой, чай зубы ещё не все повыпадали?
– Зубы тибе мои? Зубы? – всё больше распалялась бабка. – Тудыть-растудыть! Я тибе покажу зубы! Я сичас все тваи паперщитаю, старай хрыч!
И матерком, и деда, и Зиночку. Так и ушла, не переставая орать про тяжёлую крестьянскую долю и про буржуинов, которые только спят и видят, как на честных людях нажиться. А ещё про их прихвостней, которые этим буржуинам в рот заглядывают да подпевают, хоть и до старости дожили, а ума всё же нет.
– Ну, ничаво, Зина, ничаво! Ни расстраивайси. Ты же её знаишь, разве хоть одно добро слова от её услышишь? Ну, ничаво, я энта так не оставлю. Она у мине ещё попляшить.
И бабке, надо сказать, поплясать пришлось. Дед не обманул. Когда он вернулся из магазина, мы дружно сидели на лавке у его дома и откровенно скучали. Я и Светка размышляли, остаться со всеми или пойти домой, заняться чем-нибудь полезным. Мальчишки: бабы Капины Петька с Колькой, Дашкин Стёпка и Витька, сын Зиночки-продавщицы, решали, в какую игру сыграть, в войнушку или лучше в казаки-разбойники. Но тут появился дед Митрофан и всё само-собой разрешилось.
– О-о-о! Здарова, ребяты! Чем занимаитиси? – радостно приветствовал нас дед.
– Скучаем! – отрапортовал Стёпка.
– И как тольки можна скучать летам на каникулах? Стольки всего интереснава!
– Вот мы и думаем, во что лучше поиграть, в войнушку или в казаки-разбойники?
– Т-ю-ю-ю! – не одобрил дед. – Детскай сад какой-то. Есть и поинтереснее игры. Али, можить, даже и не игры. Здаровыи уже. Могли бы и пользу людЯм принесть.
– Это как?
– Как?
– Какую пользу?
– Ну, небось, про Тимура и его команду читали? Али хфильму сматрели? Вота и организовали бы таку команду, делали бы добры дела тем, кому помощь нада.
– Точно! Чур я командир! – воскликнул Стёпка. – Кто со мной в команду? Кто хочет быть Тимуровцем?
Захотели все. Дед сидел, курил папироску и с хитрым прищуром наблюдал за нами.
– Только… Только, как мы узнаем, кому нужна помощь? И какая? – забеспокоился Стёпка.
– Ой, да чаво тута узнавать-то? Я вам говарить стану, кому нада. Вона, тольки что бабка Дуня в магазине жалиласи, что дулю пообрывать пора, а она высока, не достать. На дулю лезть нада. А разве бабка справитьси? Помащь тута надабна. Тольки вы уж ни так, пряма в лоб ей, мол, ты старая, мы тибе помочь пришли. Добро нада делать тиха, без выпячиваний, мол, вона, мы, каки Тимуравцы.
– Деда Митрофан, так груши ещё не поспели, совсем ещё зелёные, не укусишь, – сказал Стёпка.
– И чаво? Небось твая мамка памадоры зелёны по осени сбираить, не ждёть пока покраснеють, а они патома доходють. Сбираить?
– Ага, – кивнул Стёпка.
– Ну, вота, а ты не паспели, да не паспели. Залазьти на дерево, рвити и в кучку под дулей складывайти. А бабка патома придёть, мол, г-л-я-я-я… Сурприз какой. Осталаси тольки в подпол пертаскать. Ну, энта она и сама справитьси. Тольки давайти завтри. Бабка Дуня завтри до бабки Маши сбираласи в гости, а деда Гриша до мине. Так что часикав в пять можити идить, сбирать дули. Тама с задов калитка у ей есть, пряма в сад. Да вы, нибось, знаити. Лазили, за дулями к ей чи не?
– Не, не лазили.
– Не лазили.
– Нет.
Врали, конечно, но дед и без нас знал правду.
– Ну, вота и хорошо. Значитьси, дорогу найдёти.
И довольный дед, потирая руки, с нами распрощался. А мы остались возбуждённо обсуждать, как будем причинять добро налево и направо, не щадя себя за ради такого дела.
– А я с дедой Митрофаном не согласен! – воскликнул Стёпка. – Что значит, чтобы никто не знал? Люди должны знать, что работают ТИМУРОВЦЫ!
– Это же нескромно, ну, хвастаться добрыми делами? – робко возразила я.
– А мы и не будем хвастаться. Просто люди должны знать, к кому обращаться за помощью. Всё! Я решил! Командир я или не командир? – Стёпка грозно сдвинув брови обвёл взглядом присутствующих.
– Командир.
– Да командир, командир.
– Вот именно! Мы записку оставим. Мол, так и так, работала команда Тимуровцев в таком-то составе.
На том и порешали.
На следующий день, дождавшись, пока бабка уйдёт по своим делам к подруге, мы, проникнув в сад, приступили к работе.
– Так, Петька и Витька – на грушу. Рвёте и бросаете вниз. Танька, Светка, Колька собирают груши в кучку.
– А ты, что будешь делать? – поинтересовалась Светка.
– Я-то? Я – руководить, конечно.
– А-а-а!
– Постой.
Стёпка в большой грядке картошки увидел подкопанных пару-тройку кустов и оставленную там же лопату. С утра бабка решила подкопать, но она ещё была такая мелкая, что она, плюнув, оставила её расти дальше.
– Нет. Всё по-другому, – командовал Стёпка. – Танька с Колькой собирают груши, а мы со Светкой копаем картошку! Я копаю, ты, Светка, выбираешь и складываешь в кучки. Уж если решили делать добро, так уж давайте на полную катушку! А то, чего это? Груши оборвём, а картошку баба Дуня сама будет копать, корячиться. Вон только и хватило сил на пару кустиков. Так, все быстро за работу.
Поначалу работа кипела, но копать картошку не такая уж и простая задача. С грушами мы справлялись порезвее, хоть Стёпка со Светкой и старались. Подкопав кустов пятнадцать, Стёпка выдохся, а Светка вообще возилась почти в начале грядок. Картошка была мелкой, размером с маленькие абрикоски, не просто её было выбрать из земли.
Но на то и существуют друзья. Петька, оборвав, куда дотянулся, груши, сменил Стёпку, а тот, в свою очередь, вместе с Витькой пришёл на подмогу Светке. Мы с Колькой тоже присоединились после того, как собрали груши в кучу.
Несмотря на наше дикое стремление причинить бабке максимальное добро, дело не спорилось. Оставалось ещё не меньше половины, а уже начинало вечереть.
– Всё! Петька, хорош копать, – скомандовал Стёпка, давайте по-быстрому соберём и айда отсюда.
Ну, с горем пополам собрали, что смогли. Вышло не больше трёх вёдер. Зато теперь бабке в два раза корячиться меньше. Вот с этим чувством выполненного долга мы и свалили из сада-огорода бабки Дуньки. Перед уходом Стёпка вытащил из кармана обещанную записку и торжественно зачитал нам её содержание:
"Баба Дуня, тебе помогала команда Тимуровцев: я – Стёпка, Витька, Петька с Колькой и Светка с Танькой. Мы взяли над тобой шефство, потому что ты старая и одинокая. Если тебе ещё будет нужна наша помощь, то мы всегда готовы. Просьбу можно передать через деда Митрофана."
В-о-о-о-т. Вот так просто мы спалились. Мало того спалились, так ещё и деда сдали со всеми потрохами.
Бабка бесновалась не меньше недели. Досталось и деду, и моим дедушке с бабушкой, бабе Капе и Светкиным родителям, прошлась бабка и по Зиночке, а Стёпкиной мамке вообще пришлось убегать от неё через огороды. Не меньше недели голосила она на всю деревню, но сочувствия у односельчан не нашла. Никто не встал на её сторону, недолюбливали её там.
Народ только хихикал. Какой-то шутник нарисовал краской на бабкиной калитке звезду, я даже подозреваю, кто. А дед Митрофан после всего произошедшего бабку Дуньку стал Дунькой Подшефной называть.
Вот такими мы были Тимуровцами, блин!
Спасибо, что прочитали.
Все материалы канала можно посмотреть здесь.