Альберт еле догнал шуструю Акулину. «Марафонщица, блин! И какого фига я за ней бегу в свои то лета? Знает кто-нибудь, а? Ну отчислится она. Ну не сдала мой предмет. Ну-ну, баранки гну!», — пронеслось в голове у преподавателя, пока он нёсся по ступеням лестницы вниз вслед за нерадивой бегуньей. Студентка так стремительно перебегала от одного лестничного пролёта к другому, что, казалось, пролетала над ними, и почти скрылась из виду, но ей пришлось притормозить. Сириусов едва ли не сбил с ног Молчанову, припечатав девушку к колонне возле широких парадных дверей университета. Её глаза сначала вспыхнули недобрым огнём, затем застыли в ужасе и в завершение погасли в растерянности. Девушка задрожала, прижимая к себе портфель, как бы защищаясь им от преподавателя. Альберт запыхался, упёрся рукой о колонну и не сразу сообразил, что ситуация выглядит, более чем странно.
— В следующий раз предупреждайте, что нам предстоит забег. Я надену тогда кроссовки. В туфлях, знаешь ли, не побегаешь. — выдал он, сбивчиво дыша.
— Следующего раза не будет. — полоснула Акулина его словом и проскользнула под его рукой, но он ввернул её обратно.
— Хватит убегать, Акулина Михайловна, — он грозно свёл брови, — я чай не мальчик в догонялки с тобой играть.
— С вами, — насупилась она, — с вами, Альберт Тимурович. Что вы прицепились ко мне? Я же сказала, что отчисляюсь. Или я не смогу это сделать, пока не сдам ваш предмет.
— О женщины, вам имя — вероломство! — Сириусов слегка отступил назад, но так, чтобы Молчанова осталась под его контролем и не ретировалась вдруг.
— ЧТО ВАМ НАДО ОТ МЕНЯ?! — завизжала вдруг девушка, и охранник закашлялся, вопросительно глянув на Альберта.
Преподаватель отстранился и показался жестом старому блюстителю порядка Степанычу, что его вмешательство не требуется.
— Тише вы, распугаете всех, — шёпотом пробурчал Альберт, наклонившись к ней, — с виду такая тихоня, чего вопишь.
— Бухтите, бухтите, как старый дед, — вдруг рассмеялась она, и Альберт улыбнулся ей в ответ.
— Забавно, — он всмотрелся в глаза девушки, — где-то я уже это слышал.
— Вы продолжайте бухтеть, а мне пора, — сделала очередную неудачную попытку сбежать Акулина.
— Молчанова, давайте поговорим спокойно.
— По-вашему, я истеричка? — теперь уже она смотрела преподавателю прямо в глаза под толстыми стёклами очков, вызывая в нём сумасбродные переливы чувств, непозволительных для преподавателя.
— Нет, что ты, — замялся Сириусов, — ты просто на эмоциях, переволновалась. Успокоишься, пересдашь мой предмет и продолжишь учиться дальше. У тебя же хорошая успеваемость.
— Вам то какое дело до меня? Отчислюсь, и университет не обеднеет без какой-то там студентки Молчановой, и мир не рухнет, и вы женитесь.
Зачем Акулина ляпнула преподавателю про его женитьбу, она понятия не имела сама. Но они оба напряглись, и воздух вокруг них незримо накалился.
— На ком я женюсь?
— Вам виднее, — девушка мельком взглянула на часы и приоткрыла рот, — ой, ой, ой, мне пора. Не поминайте лихом, — выскочила она из-за колонны и сделала шаг к дверям, но Сириусов не дал ей пройти.
— Мы не договорили, Акулина Михайловна, — смягчился он и аккуратно положил свои мощные руки на её хрупкие плечи, — поймите, мы в ответе за тех, кого приручили.
— Вы меня не приручали, Альберт Тимурович, — девушка недовольно покачала головой, — услышьте себя пожалуйста. Вы говорите абсурдные вещи, бегаете за мной без повода. Любой другой преподаватель уже давно и забыл бы обо мне и отпустил подобру-поздорову. У нас с вами совершенно бессмысленный разговор.
— Смысл есть всегда, его не может не быть, — безапелляционно заявил Сириусов, — и я не любой другой, — обиженно протянул он.
— Ах да, как же, совсем забыла, — съязвила она, — вы — избранный. Только я не была ни на одной вашей избранной лекции, — девушка захрипела, скорчила лицо от боли и схватилась за горло.
— Что такое? — всполошился Альберт.
— Горло, — сипло отозвалась Акулина и зазвенела лающим кашлем, — я говорила вам, что простудилась. Мне к врачу надо.
— Точно, — припомнил он виновато, — забыл. К врачу можно.
— Ну спасибо, — сквозь кашель, усмехнулась девушка.
— А отчисляться нельзя. Если хочешь, я могу позаниматься с тобой индивидуально и бесплатно. Идёт?
Акулина потрогала горячую голову и устало подумала: «Какая разница, идёт или не идёт? Мне не до вас, Альберт Тимурович. У меня вон жар, горло раздирает от боли, а вы мне про какие индивидуальные занятия.». Но, как бы Молчановой не было плохо, как бы в сердцах она не собиралась бросить учёбу в университете, а предложение Сириусова ей приглянулось.
— Сириус, дружище, — раздалось нетрезвое бормотание на лестнице, и Акулина с Альбертом взглянули на путающегося в ногах Станислава Цоркина — преподавателя философии.
— Станислав Олегович, — шикнул Сириусов на коллегу и друга, — вы не вовремя.
— О, мадмуазель, пардон, — Цоркин хмыкнул и икнул, — но вашего Альберта я должен увести. Только его все и ждут!
— Всё приходит в своё время для тех, кто умеет ждать, — глухо ответила Молчанова.
— Молчанова, душа моя, — раскланялся Станислав, — вы помните старину Бальзака! Мои лекции не прошли даром.
Акулина ухмыльнулась и принялась натягивать вязаную белую шапку в стразах с косичками, застегнув повыше дутую нежно-голубую куртку. «Точно Снегурочка», — залюбовался студенткой Альберт.
— Сириус, там это, — снова икнул подвыпивший философ, — Семёнов диссертацию защитил, надо бы обмыть. Я тебя ищу, ищу, зову, зову. А ты как обычно студенток клеишь. Но надо признать, на этот раз симпатичная. Что, Акулинушка, договорились о пересдаче тет-а-тет с Альбертиком Тимуровичем?
Цоркин схватился за живот от смеха. А Молчанова замолчала и осуждающим взглядом испепелила Сириусова.
— Ступайте, — превозмогая боль, громче заговорила девушка, — вас там Семёнов ждёт, обмоете с ним диссертацию, взятки и домогательства.
«Акулина?! Ты не так поняла! Я всё объясню!», — кричал Альберт, но за массивными, глухими парадными дверями Акулина его уже не слышала, спеша к врачу и размазывая непрошенные слёзы по горящим щекам.
===================================
Продолжение следует
===================================