В начале июля 1910 года немецкий круизный лайнер «Grosser Kürfurst» вышел из Бремерхафена в Рейкьявик. Основной частью его пассажиров были немецкие и французские туристы, которые высадились в Рейкьявике на два дня, чтобы погулять по его окрестностям.
Одним из членов экипажа был неназванный французский турист, который за эти пару дней сделал в Исландии 78 фотографий, которые впоследствии он приложил в альбом с рукописным описанием его путешествий. В альбоме также есть фотографии из Шотландии, Ян-Майена, Шпицбергена и Северной Норвегии. Фотографии хранятся в Музее фотографии Рейкьявика. В статье представлены четыре из них.
В это же время ирландский писатель Генри Де Вер Стэкпул также находился в Рейкьявике (вполне вероятно, что он прибыл на том же самом корабле). Позже он напишет большую статью о своей поездке в Исландию, которая будет опубликована в журнале «Vestur-Íslendingablaðin Lögbergi» в 1912 году.
Генри Де Вер Стэкпул добился мировой известности в 1908 году, когда опубликовал романтический роман «Голубая лагуна», в котором рассказывается о любви двух подростков, волей случая оказавшихся на райском острове в Тихом океане. Книгу экранизировали несколько раз, но самым известным из кинофильмов, пожалуй, является картина 1980 года, где заглавную роль исполнила молодая Брук Шилдс.
Ирландский писатель много путешествовал по миру, записывая путевые заметки об экзотических местах, которые мало кто посещал – например, об арктических и тихоокеанских островах.
В своей статье об Исландии он изображает, помимо устоявшегося мнения, интересную картину Рейкьявика, который на тот момент был всего лишь маленькой деревней с раздробленным и бедным земледельческим обществом.
Данная статья публикуется в том виде, в котором она была представлена в переводе Лёгберга.
Ничего, кроме овец и коз, соленой рыбы, лошадей и поэтов.
«В мужчинах Исландии невозможно разглядеть то, к какой национальности те относились, будь то немцы, датчане или шведы. Но исландские женщины не похожи ни на кого, кроме самих себя, и совершенно не похожи ни на одну другую женщину, которую я видел.
Редко случается, чтобы исландские девушки улыбались. Они не меняют улыбки на улыбки, как их южные сестры; поначалу тебя не особо волнует, насколько они черствые, особенно когда приходишь в магазин за покупкой. Я не знал ничего по-исландски, кроме «и» и «да», и мне приходилось объясняться жестами. Именно в такой момент приходит облегчение, когда улыбка встречает улыбку.
Но с течением времени ты перестаешь утолщать эту занозу тем, что она происходит не от отвращения и холодности, а от чего-то другого, чему я едва ли могу придумать название, разве что торжественно промолчать. Кажется у этих женщин постоянно какая-то великая, полная мыслей, какая-то высокая, общая печаль, точно такая же, как если бы накануне умер какой-нибудь национальный деятель и никто кроме женщин об этом не узнал.
С балкона отеля, где я остановился, я мог видеть вулканический горный массив, хранителя этой пустынной и бесплодной местности, где находятся Тингвеллир и Большой Гейзер, а также Гюдльфосс, красоту которого восхваляют все туристы.
На севере находятся бухты и отмели, а на горизонте лежит Снайфедльсйёкюдль, над кратером которого Жюль Верн провожает людей, которым рассказал о путешествии к центру земного шара.
У моих ног площадь Рейкьявика; оркестр трубачей с прогулочного судна «Grosser Kürfurst» стоит возле статуи Торвальдсена, играя для народа.
Я вижу на этой площади множество писателей, почти все исландцы пишут, и многие из них — поэты. В Исландии люди жаждут писать, словно жаждущие извергнуться вулканы. Я точно знаю, что среди толпы людей на улице около двадцати окажутся редакторами, потому что любой, кто способен вызвать недовольство в Рейкьявике, находится именно там, и каждую неделю здесь публикуется двадцать статей. Самый скромный человек, которого вы встретите, вероятно, будет писателем, и я могу вас заверить, что лучшая книга об Исландии, которую я когда-либо читал, была написана туристическим гидом.
Мой балкон был настолько высоко, что я мог увидеть площадь, здание парламента и пруд позади него; вдоль него стоят красивейшие жилые дома. Большинство домов в Рейкьявике сделаны из дерева и покрыты рифленым железом. Хоть они и не являлись выдающимися постройками, они по-прежнему были прочны и приятны на вид, добротно сложены и красиво окрашены. Можно с уверенностью сказать, что это довольно странное зрелище, учитывая, что весь материал закупается за границей; потому что в Исландии нет ни кованого железа, ни дерева.
В Исландии нет ничего, кроме овец и коз, соленой рыбы, лошадей и поэтов. Сейчас я не говорю о том удивительном воздействии на воображение которое исходит от того тумана, что окутывает страну и может захватить нас далеко в море, нависая над нами у утесов и гудящих скал Вестманских островов, погружая в полное забытье, когда «недобрый великан» и горные воды открываются взору с высоты над Тингвеллир.
До моря далеко, низина настолько пустынна, насколько можно себе представить, но над ней и кругом неё лишь горы с базальтовыми фортами и башнями; они выглядели так, словно были сотканы из неупокоенных душ. Зрелище это трогательное и жалкое. Ветра и утесы бродят в тумане и, кажется, проносятся мимо, словно отряд рыцарей в доспехах в своём тяжком путешествии.»
Перевод статьи Хельги Храфн Гудмундссон/ 3 Апреля 2012
#исландия #история #путешествия #переводстатьи