Работаю в чешском доме для сеньоров с деменцией и делюсь пережитым
Вы наверняка видели превосходный фильм «Целитель Адамс». Это весьма вольная интерпретация фигуры Патча Адамса - американского доктора, писателя, больничного клоуна и вообще, судя по всему, мирового дядьки. Так, например, он считал, что болезнь пациента нельзя брать в отрыве от его личности и судьбы Это гиперкомплексный подход, когда хворь рассматривается не только как часть сбоя в целом организме, но и как следствие проблем в семье, на работе, в обществе. Патч Адамса замахнулся на высказывание в духе, что здоровье каждого человека в отдельности связано со здоровьем всего человечества.
В фильме «Целитель Адамс» актёр Робин Уильямс изобразил Патча как медика-новатора, который делал ставку на лечение юмором и позитивными эмоциями. В принципе, Адамс действительно приложил руку (и красный шарик-нос на резиночке) к созданию «сервиса больничных клоунов». Но в общем масштабе его деятельность была много, много интереснее и шире.
В фильме есть любопытный момент: одна бабулечка-божий одуванчик не хочет идти на поправку, хандрит и чахнет. Доктор Адамс неоднократно доверительно разговаривает с ней - может, есть какое-то желание, которые порадует? Может, что-то из глубокого детства, о чём и думать забылось?..
И прозрачная фея вспоминает: ей всегда хотелось залезть в ванну... с тёплыми макаронами. Вот прямо барахтаться в лапше и нырять...
Доктор исполнил. Восторженная бабулечка с радостью окунулась в спагетти, а потом взялась за ум и выздоровела...
При нейродегенеративных диагнозах врачи тоже говорят о незакрытых фигурах, т.н. гештальтах. Иногда засбоившая психика возвращает к ситуациям, которые её и надломили. И есть смысл хотя бы попробовать проиграть ситуацию с иным исходом для пациента. Таким, где он перестал страдать, победил обидчика...
Бывает, бабушка с деменцией принимает своего сына за отца или мужа, от которых натерпелась в своё время. Она высказывает обиды, ссорится, хулиганит. Близкие недоумевают, отпрыск пытается восстановить родственную хронологию, мол, мама, я не дед и не папа, я твоя кровиночка. И всё, тупик.
Но есть светлые чуткие натуры, которые не стесняются подыграть и претерпеть понарошечное поражение от заблажившей мамы. Да, бей меня, ай-ай, что ты делаешь, хнык-хнык, я плачу... И обычно пациент успокаивается. Нет, он не выздоровеет, ибо необратимые изменения уже произошли. Но он станет спокойнее, приступ будет купирован - хотя бы в этот раз.
... Когда наша пациентка снова щиплется и визжит, изгоняя невидимого тирана-мужа, мы стали звать медбрата Павла. Ему показательно навешивают невесомых под*опников, швыряют подушкой, ругают - он плачет и осознаёт, обещает исправиться. В финале его выдворяют из палаты, уходит "с музыкой", т.е. сокрушительными вздохами и извинениями.
Уже два раза сработало. Приступы агрессии, которые обычно длились день и больше, мы «свернули» за час-полтора. После изгнания «тирана» наша зрительница победоносно восседала в подушках, потом что-то возбуждённо рассказывала незримым собеседникам. А потом пообедала и уснула, прямо-таки провалилась в сон на четыре часа.
Он испугался и убежал. Она победила. Можно и поесть-поспать.
Я ничего не берусь утверждать, но пока метод показывает себя как рабочий. Фигура закрывается, мы «ломаем» болезненный сценарий хотя бы на время...
А потом я кормлю другую пациентку. Ложка за ложкой в беззубый рот. Суп-пюре, картофельное пюре вперемешку с мясным, жидкий сладкий творог со сметаной... Это называется «микс-питание», т.е. всё мягкое и в жидкой консистенции, ибо жевать пациенту нечем.
Я рассказываю ей о погоде и событиях в клинике. Подопечная безмолвна, как всегда. Мы взаимно отказались от этапа «летит самолётик - а мы его ам». Не позволяю себе эти глупости с моей фавориткой. Она пристально наблюдает, изучает, и порой кажется, в глубине тёмных как ночь очей живёт разум. Который глубоко спрятался от боли.
Она потеряла семью в аварии или пожаре, не знаю точно. Не справилась. Начала вредить себе, выкусывать куски плоти из своих же рук...
Удалили зубы. Отправили на лечение в психбольницу. Доживать век будет у нас...
Я не знаю, как «разбить», переиграть заново сценарий её прошлого. Где все любимые целы, невредимы и рядом.
