«…за месяцы после Дюнкерка стал лидером, уступающим по значимости только Черчиллю. И он дал нам то, что другие наши лидеры всегда не могли дать нам – идеологию». (Грэм Грин)
Когда хочется посмотреть какой-нибудь добрый фильм о настоящей любви, которая преодолевает все преграды, наш искушённый зритель вспоминает о неувядающем фэнтези Леонида Квинихидзе «31 июня», снятого по мотивам одноимённой пьесы английского писателя Джона Бойнтона Пристли. Какая же красивая сказка! Только вот к Пристли она имеет самое отдаленное отношение, поскольку романтических историй классик почти не писал. Имя «прогрессивного» зарубежного автора использовали при создании фильма, фактически написав собственную историю о художнике из недалёкого будущего, который влюбился в девушку из XII века.
Джон Бойнтон Пристли – имя в мировой литературе достаточно известное, а уж в советской России особенно - книги писателя печатались миллионными тиражами, по его произведениям снято четырнадцать фильмов и телеспектаклей, а пьесы беспрерывно ставились в ведущих театрах страны.
В 1967 году центральное телевидение показало телеспектакль «Гендель и гангстеры», в 1972 году Владимир Басов снял трехсерийную драму «Опасный поворот» с Юрием Яковлевым, через несколько лет выходят фильмы «Инспектор Гулл», «Бешеное золото» и «Скандальное происшествие в Брикмилле» - это только одни из самых известных лент с целым созвездием актёров- Йозас Будрайтис, Владимир Этуш, Юрий Соломин, Ростислав Плятт, Владимир Басов…
В СССР Пристли был одним из очень немногих «разрешенных» современных западных авторов: вероятно, ещё и потому, что писатель был одним из организаторов кампании за ядерное разоружение, развернувшейся в конце 50-х, которая в призывала к отказу Великобритании от атомного оружия.
Удивительно, что все эти фильмы и постановки (включая «31 июня») до сих пор смотрят, а имя Джона Бойнтона Пристли по-прежнему на слуху, его книги переиздают, читают, ищут «дополнительные смыслы». Чем же вызван такой неугасающий интерес к произведениям английского автора?
Юный Джек Пристли испытывал небывалую тягу к чтению - ни к чему-то конкретному, привлекал именно сам процесс. Мальчишка с упоением глотал все подряд, от бульварных романчиков до шедевров мировой классики, от политических обзоров до монографий по истории искусства. Увлечение принесло плоды: возникло желание попробовать собственные силы в писательстве, после школы Пристли начал публиковаться в городской лейбористской газете «The Bradford Pioneer» под псевдонимом «Джон Бойнтон».
Свои коррективы в судьбу юноши внесла Первая мировая война. Пристли тут же отправился на фронт добровольцем, служил в пехоте, четыре года провёл в окопах. При минометном обстреле получил тяжёлое ранение, контузию, затем попал под газовую атаку противника, долгое время провёл в госпиталях. Будущий писатель был абсолютно уверен, что в горниле войны ему не выжить, поэтому решил оставить по себе хоть какую-то память - издал за свой счёт сборник стихов «Торговец рифмами». Впоследствии писатель всегда рассматривал первую мировую войну исключительно как классовую катастрофу.
После войны Пристли поступил в Тринити Холл Кембриджского университета, изучал английскую литературу, нарабатывая писательский опыт в газете «Cambridge Review». К началу тридцатых годов Пристли уже довольно известный автор, на его счёту полтора десятка книг, но особенно ему удаются театральные пьесы - по числу спектаклей, поставленных за рубежом, Пристли нет равных.
В 1939 году, готовя режиссерскую экспозицию к постановке в Ленинградском театре комедии пьесы Пристли «Опасный поворот», Григорий Михайлович Козинцев дал довольно рискованную, но точную характеристику творчества писателя: «Возможно, Пристли создал совершенно новый жанр, который следовало бы определить как “светлую идиллию с убийством, прелюбодеянием и кровосмесительством”».
Удивительно, но всю свою жизнь Пристли придерживался левых, просоциалистических взглядов. Во время Второй мировой войны писатель вёл радиопередачу «Постскриптум», собирающую миллионную аудиторию. Популярнее этой программы были разве что трансляции речей Уинстона Черчилля, а Пристли к тому же позволял себе аргументированно критиковать правительство, за что и снискал славу «голоса простых людей». Кстати поражение Черчилля на выборах 1945 года приписывают деятельности Пристли, отмечавшего в своих выступлениях, что великий политик отмечается излишней амбициозностью и явным превышением полномочий.
Может быть поэтому премьера первой послевоенной пьесы Дж. Б. Пристли «Инспектор звонит» состоялась не на подмостках ведущих английских театров, а в Ленинграде.
Автор пьесы был приглашён на мировую премьеру, торжественно встречен группой писателей Общества культурных связей с СССР, в которую входили Алексей Толстой и Борис Пастернак. 13 сентября, в свой 51-й день рождения, Пристли, наконец, увидел свою пьесу в Московском Камерном театре, сидя в роскошной ложе.
«Они здесь просто обожают папу! Его узнавали повсюду, его книги продаются как горячие пирожки. Папа произнес речь, последовали оглушительные аплодисменты, в битком набитом театре люди кричали стоя: “Какой ум! Какой человек!”», - писала детям жена Дж. Б. Пристли Джейн в сентябре 1945 года.
В России пьеса вышла под оригинальным названием «Вы этого не забудете», поскольку слово «инспектор» ассоциировалось в то время с должностью дореволюционного государственного чиновника.
«В Москву прибыл крупнейший английский писатель Дж. Б. Пристли. Советский читатель хорошо знает и любит его книги, - отмечал журнал “Огонёк”. - Во время войны у нас вышли два его романа, вызвавшие большой интерес,— "Затемнение в Грэтли" и "Дневной свет в субботу"». Пьесы Пристли идут с большим успехом на советской сцене. Его пьеса “Опасный поворот” поставлена буквально всеми крупными театрами нашей страны».
Писатель пробыл в СССР около шести недель и посетил главные места сражений Второй мировой - Сталинград, Киев, Ленинград и Закавказье. Своим пытливым взором он замечал всё: и неулыбчивые лица прохожих, и явное общественное неравенство, но видел и основное - как на руинах строится новая жизнь, радушие и открытость простых людей.
«Мне нравятся русские люди, - писал Пристли, - и мы отлично ладили. Я вернулся из их страны гораздо более обнадеженным и уверенным в будущем человечества. Русские — чудесные люди, и я никогда добровольно не скажу о них и о жизни, которую они строят, ни одного дурного слова. Я отдал им свою дружбу. И я буду снова и снова предлагать ее русским, даже если они решат, что моя дружба им ни к чему».
Позже британская Daily Express раскритиковала его за то, что в своих заметках о посещении СССР он не подверг осуждению сталинский режим, всемерно угрожающий старушке Европе.
В очерке «Русские и мы», писатель отметит:
«В некоторых отношениях Россия похожа на великана, который отправился в школу. Но какая это школа! С 1918 года здесь напечатали 821 000 различных названий книг и брошюр общим тиражом около десяти миллиардов экземпляров, в том числе 31 618 000 экземпляров произведений Пушкина и 24 000 000 — Толстого. Если это тьма, покажите мне свет».
Хотел ли Пристли хотел польстить гражданам СССР или приукрасить существующую действительность? Вряд ли, да и зачем, собственно, это ему было нужно?
Являясь признанным критиком современных нравов, в своих самых значимых произведениях Пристли показывал губительную и разрушительную силу лицемерия лжеэлиты, ее мерзкую социальную порочность и беспринципность. Он имел полное право и на осуждение и даже некоторое морализаторство: прожив почти целый век, он никогда не стоял в стороне от бурных событий ХХ века с его катаклизмами, разрушительными войнами и невероятными научными открытиями, честно отражая ход времени в своих книгах.
Из книг Джона Бойнтона Пристли:
Я не знаю, что буду делать. Я только знаю, чего не стану делать ни за что на свете.
Всё, созданное воображением, должно существовать где-то во вселенной.
Нельзя ждать событий – надо самим их устраивать.
События времен твоей молодости формируют и окрашивают жизнь, как никакие другие. Именно это "я" ты несёшь потом дальше...
Жизнь без волшебства быстро начинает увядать.
Всю свою жизнь, стоило мне на что-нибудь понадеяться, меня ждало глубокое разочарование. И наоборот, когда я смирялся с неизбежной повседневностью, мироздание удивляло меня чем-нибудь приятным.
Нужно говорить одну только правду. Если вы не сделали ничего дурного, правда вам повредить не может.
Почему нельзя остановить время? Почему мы не можем взять и признаться себе: вот это - самое главное в жизни, больше нам ничего не нужно, мы будем беречь это и никому не позволим нарушить идиллию.
Где бы мы все были, если бы каждый начал вести себя, как ему хочется.
Общество имеет такую молодёжь, какую оно заслуживает. Как и политиков, и армию.
Мы живем не отдельно от других. Все мы — члены одной семьи. Мы в ответе друг за друга. И говорю вам, что, если люди не поймут этого, им скоро придется усваивать этот урок в огне, крови и смертных муках.
Нам скажут, что человеческую натуру нельзя переделать. Это один из старейших предлогов, для того чтобы смотреть на все сложа руки. И это неправда. Человек меняется вот уж сколько тысячелетий. Но есть одно неизменное, чего нельзя ни убить в человеке снарядами и пулями, ни выколотить дубиной, ни выжечь каленым железом, – это вечное стремление и надежда переделать мир так, чтобы в нем жилось лучше.
Нам с детства прожужжали все уши о любви к человечеству. Но я до сих пор не могу представить, как можно любить всё человечество сразу. С какой стати я должен любить первого встречного?.. Если каждый из нас будет любить своих близких и ещё двух-трёх друзей, — это уже кое-что.
Спасибо, что дочитали до конца! Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!