16 подписчиков

"Русское чудо" на французской Марне, или спасение Парижа

13 сентября 202413 сен 2024

16 мин

110 лет назад в эти дни произошло ключевое сражение Первой мировой войны: битва на Марне. Тогда совместными усилиями французской армии и британского экспедиционного корпуса на подступах к Парижу было остановлено немецкое наступление, и противник отброшен к реке Эн. После тяжёлого поражения на первом этапе войны успех под Парижем получился настолько внушительным, что битва стала известной, ни много ни мало, как «Чудо на Марне». Именно после этого сражения начал формироваться позиционный фронт, который с минимальными изменениями просуществовал долгих 4 года.

Но не только для англичан и французов битва на Марне имеет огромное значение. В отечественной историографии и популярной литературе по Первой мировой войне присутствует довольно стойкий миф, гласящий, что наступавшие на Восточную Пруссию в августе 1914-го года русские спасли Париж ценой гибели армии Самсонова в Танненбергском лесу. Якобы, успешное русское наступление отвлекло немецкие силы с Западного фронта, и позволило французам отбиться. Это как будто заведомо оправдывает плохую подготовку наступления, непроработанность планов, огрехи организации, провал снабжения и, что самое главное, — потери. Раз спасли Париж и союзников по Антанте от разгрома, значит, потери были не напрасны.

Но что же на самом деле произошло в сентябре 1914 года под Парижем, и какова действительная роль русских войск в том, что «Чудо на Марне» произошло?

Подготовка контрудара

После серии встречных боёв, известных под общим названием Пограничного сражения, французские армии, потерпев тяжёлое поражение на всех участках, в некотором беспорядке вместе с толпами беженцев отступали к Парижу, преследуемые по пятам немцами. Все попытки остановить немецкое продвижение оказывались безрезультатными и влекли за собой новые тяжёлые потери. Решив не класть всю армию по частям под каток немецкого наступления, французское командование во главе с генералом Жоффром решило сменить стратегию действий и накопить в резерве мощный ударный кулак на фланге продвигающихся немецких армий с целью нанести неожиданный контрудар.

С этой целью ко 2-му сентября в окрестностях Амьена собирается вновь сформированная 6-я армия с задачей наступать на правый фланг противника в направлении на Аррас. Английская армия должна была собраться за р. Сомма в готовности атаковать в северо-восточном направлении. 5-я армия в районе С.-Кантен — Лаон, готовая атаковать в направлении на Боэн. 4-я — севернее Реймса по р. Эна для наступления на север. Однако Германцы отчасти упредили наступление Антанты, атаковав разворачивавшуюся 6-ю армию и английский эскспедиционный корпус. И если первые увязли в тяжёлых боях, то англичане просто отступили, оголив фланг союзника. И вообще были близки к тому, чтобы бросить Францию на произвол судьбы, а самим отходить к портам и грузиться на корабли (как произойдёт 15 годами позже под Дюнкерком).

Ключевой промах германского командования

Основой германских сил под Парижем являлись 1-я армия Александра фон Клука и 2-я армия Карла фон Бюлова, которые, согласно "плану Шлиффена" под редакцией Мольтке-младшего, должны были в строгом взаимодействии производить охват Парижа. Ещё до начала общего контрнаступления французы предприняли против них ряд частных атак с целью выиграть время и задержать немцев. Одной из таких атак стало наступление 5-й французской армии против 2-й германской армии 28 августа.

Фон Клук, узнав 30 августа, что французы перед ним не задерживаются на р. Авр, решил для облегчения положения соседней 2-й армии Бюлова изменить направление своей армии с юго-западного на южное. Тогда же, 30 августа, Клук получил просьбу Бюлова оказать содействие в использовании успехов 2-й армии наступлением к р. Уаза на линию Компьен – Нуайон. С согласия верховного командования в лице Мольтке-младшего 1-я армия Клука предпочла первоначальному плану с широким обходом левого фланга французов через Амьен попытку давить отступающие части совместно с Бюловым к юго-востоку.

Как уже говорилось, отход англичан образовал разрыв между Парижем и 5-й французской армией, в который, сломя голову, и ринулся Клук. Соблазн добить отступавших англичан был столь велик, что для прикрытия собственного фланга (и фланга всего правого крыла фронта) он выделил один лишь IV резервный корпус, над которым нависала французская 6-я армия Монури. Клук же, увлёкшись, гнал войска вперёд столь резво, что обогнал своего соседа Бюлова, и оказался уже южнее Компьена.

Это решение само по себе кардинально меняло первоначальный план германского командования, не говоря уже о смертельной угрозе флангу всего фронта, который, по сути, был предоставлен лишь одному корпусу.

Начало контрнаступления

4 сентября главнокомандующий французской армией генерал Жоффр издал директиву:

«Следует использовать рискованное положение 1-й германской армии с целью сосредоточить против нее силы союзных левофланговых армий.

В течение 5 сентября будут приняты все меры к тому, чтобы начать атаку 6-го.

К вечеру 5 сентября принять следующее расположение:

Всем силам 6-й армии, находящимся к северо-востоку от Мо, быть готовым переправиться через р. Урк между Лизи и Мей-ан-Мюльтьеном и атаковать в направлении на Шато-Тьери.

В распоряжение генерала Монури будут даны части кавалерийского корпуса генерала Сорде, расположенные поблизости.

Английской армии, развернувшись фронтом на восток, по линии Шанжи — Куломье, атаковать в общем направлении на Монмирай.

5-й армии, стянувшись к своему левому флангу и развернувшись на линии Куртакон — Эстерне — Сезон, атаковать в общем направлении на север; II кав. корпус (генерал Конно) должен установить связь 5-й армии с английской.

9-й армии прикрывать правый фланг 5-й, удерживая за собой выходы из Сен-Гондских болот и имея часть своих сил на плато к северу от Сезон.

Всем указанным армиям начать наступление с утра 6 сентября».

Кроме того, что движение армий Клука и Бюлова отклонялось от исходного плана кампании, сами по себе силы уже уверовавших в победу германцев постепенно расползались. Вместо удара кулаком получался бой растопыренными пальцами, причём в первую голову от этого пострадали сами 1-я и 2-я армии.

Рано утром 6 сентября войска 6-й французской армии атаковали оставленный ранее фланговый заслон в лице IV резервного корпуса, и к полудню оттеснили его передовые части за р. Теруан. В результате боев французы к вечеру утвердились на обоих берегах реки.

Клук среагировал на угрозу, приказав IV армейскому корпусу (не путать с IV резервным) перейти от Дуэ к Ла-Фертэ, чтобы к рассвету 7 числа контратаковать французов. Столь серьёзные события на фланге привели к тому, что фактически он разделил свою армию на две несвязанные оперативно части: в общей сложности 3 корпуса выделялись к р. Урк в двух переходах от основных сил, а остальные два корпуса (III и IX) передавались в подчинение Бюлову, планировавшему продолжать наступление против 5-й французской армии.

Значительно отставшая от них 3-я армия Хаузена так же, в свою очередь, была разделена на две части, наступавшие в разных направлениях – частью к левому флангу 2-й армии, частью к правому флангу 4-й армии. Таким образом, у германского командования по их собственной воле не оказалось на решающем участке всего сражения никаких оперативных резервов.

Чудо на Марне

Ключевой момент – смещение Клука в полосу армии Бюлова, позволивший 6-й армии Монури нанести удар, имея в противниках один лишь IV резервный корпус. Это вынудило 1-ю армию метнуться уже в противоположном направлении, к реке Урк, оголяя фланг соседа. Это точка невозвращения, пройдя которую, германцы предопределили все последующие события и отчасти конечный итог битвы на Марне (оставшуюся часть решил человеческий фактор). Уже к 6 сентября план оттеснения французской армии от Парижа с обходом фланга оказался невыполнимым, и единственным выходом для дальнейшего наступления являлись фронтальные удары. Исходный план был отброшен одним-единственным решением немецких генералов, и в этой обстановке спасать Париж необходимости как таковой уже не было.

По мере развития наступления 6-й французской армии Монури и подхода основных сил немецкой 1-й армии Клука сражение начало принимать характер встречных боёв. Атакующий порыв французов был сбит, и немцы готовились нанести ответный удар. Клуку потребовались все возможные силы для решающей атаки 9-го сентября на уже порядком выдохшегося противника. Для этого он приказал остававшимся на фланге 2-й армии III и IX корпусам отойти за реку м. Морэн, в результате чего между армиями образовался разрыв. Уход 2 соседних корпусов Клука на север ослабил правый фланг армии Бюлова и создал угрозу его охвата. Правый фланг 2-й германской армии начал уклоняться к северу, ещё больше расширяя разрыв между армиями.

Пришедшие, наконец, в себя к 9 сентября англичане активизировались и направили свой удар прямо в этот, прикрытый лишь кавалерийской завесой, промежуток.

Продвижение их войск в тыл 1-й армии стало смертельной угрозой Клуку, всецело занятому сражением с армией Монури, и вынуждало Бюлова всё более загибать свой фланг на север.

В этот момент осознание угрозы дошло и до германского главного командования. Человеческий фактор в лице Мольтке-младшего, не проявлявшего должной воли к руководству уже, по сути, стихийно развивавшимся сражением, сыграл свою роковую роль, – в штабе заговорили об отступлении.

Сперва делегат Мольтке полковник Хенч направился в штаб 2-й армии, где в полной мере проникся паническими настроениями Бюлова. Уже «подготовленный» таким образом, он прибыл к Клуку, где охарактеризовал состояние 2-й армии как крайне плачевное, общий ход событий неблагоприятным, а отступление 1-й армии неизбежным, ссылаясь при этом на высочайшие полномочия, предоставленные Мольтке.

К моменту принятия решения на отступление Клук, собравший наконец все свои силы против 6-й французской армии, успешно отразил её наступление, и сам, в свою очередь нанёс мощный удар под Нантейлем. Положение французов временно выправила лишь экстренная переброска свежей дивизии из-под Парижа (та самая, легендарная, на 600 парижских такси).

Левый фланг Бюлова, в отличие от повисшего в воздухе правого, совместно с частями 3-й армии нанёс тяжелое поражение 9-й французской армии Фоша, и вскоре уже Антанте пришлось бы думать о том, как спасти положение, и определённо демонтировать свою ударную группировку для укрепления рассыпающейся обороны. В их фронте была пробита брешь в 38 километров, и немецкому правому крылу оставалось лишь использовать успех.

Англичане, из-за продвижения которых и создавалась потенциально критическая ситуация, действовали крайне вяло и невразумительно, сдерживаемые немецкой кавалерийской завесой. Учитывая темп их продвижения, Клук имел все шансы уже к вечеру 9 сентября покончить с наступательными порывами 6-й армии, и всецело заняться англичанами. Судьба армии Фоша также представлялась крайне неблагоприятной.

Но Мольтке-младший и запаниковавший Бюлов думали иначе, решив прекратить атаки и отступить, несмотря на все возражения Клука. 9 сентября начался отход — 3 правофланговые германские армии начали отходить на север: 1-я армия — к Нижней Эне, 2-я — за Марну и 3-я — к Марне.

Отходившие армии даже никто не преследовал – командование союзников не могло поверить в то, что немцы отступят на пороге собственной победы.

Русское чудо

Спрашивается, а где же в этой цепи ошибок немецкого командования пресловутый «русский фактор»? Где эффект от наступления Самсонова и Ренненкампфа?

Как многими публицистами, так и некоторыми весьма уважаемыми историками считается, что этот эффект заключался в отправке в Восточную Пруссию Гвардейского резервного и XI германских корпусов. Первый из них был изъят у Бюлова, второй из 3-й армии Хаузена.

Что прежде всего следует знать — корпуса, вопреки расхожему мнению, не были изъяты из ударной группировки немецких войск. Они были оставлены в качестве заслона против мощной бельгийской крепости Намюр ещё в середине августа, в то время как основные силы 2-й армии обтекали Намюр и продвигались далее к Парижу. Последние форты Намюра пали 25 августа, и в тот же день Гвардейскому резервному корпусу было приказано выдвигаться на левый фланг 2-й армии, а XI на присоединение к 3-й армии. Однако, несмотря на то, что формально два корпуса освободились, немедленно выступить на соединение с основными силами было невозможно, поскольку ещё предстояло привести войска в порядок после штурма крепости. Новый приказ на отправку корпусов на Восточный фронт был издан 26 августа, но фактически отправку начали только 27 числа.

В это время 2-я армия Бюлова находилась на линии городков Марбе-Булонь-Фурми. Наиболее удобным путём от Намюра являлись дороги, проходящие через Филиппвилль-Курве-Шиме, либо через Шарлеруа-Бомон-Шиме. В обоих случаях, чтобы присоединиться к левому флангу своей армии в районе Фурми, Гвардейскому резервному корпусу предстояло преодолеть около 100 км. Учитывая средний темп продвижения наступающих немецких корпусов в 20 км в сутки, Гвардейский резервный корпус уже отставал от основных сил на 5 переходов, а с учётом забитых тылами дорог и готовности выступить не ранее 27-го августа - уже на 6-7 и, таким образом, совершенно никак не мог изменить сложившуюся на Марне ситуацию.

Усугубляло положение то, что маршрут через Филиппвилль был уже выделен для переброски 11-го корпуса, а дорога через Шарлеруа использовалась 7-м резервным корпусом, направленным для осады Мобежа. Перебросить войска по железной дороге также не представлялось возможным: вышеупомянутый Мобеж блокировал железнодорожный узел, ведущий в долину р. Уазы из Бельгии со стороны Намюра, Брюсселя и Гента, а крепость Мезьер (форт Ле-Зайвель) блокировала железнодорожную линию Намюр-Реймс. При этом мост у Мезьера был взорван французами 25 августа, в день падения Намюра. Мобеж же был взят только 7 сентября.

В то же время, следует задаться вопросом: на каком основании делается вывод, будто наличие на германском правом фланге двух корпусов в момент французского контранступления радикально переменило бы всю обстановку на фронте в пользу немцев? Здесь возникает множество нюансов, начиная от того, как они бы использовались, и заканчивая тем, что принципиально план кампании для немцев был сорван одним фактом подготовки французами контрудара, что (атаки 5-й армии) и привело к повороту Клука и подставлению фланга под удар 6-й французской армии, а ни один из указанных корпусов к 1-й армии не принадлежал.

Ключевые ошибки, повлекшие за собой срыв блицкрига и, в конечном итоге, поражение Германии в войне на истощение, были совершены в самых высоких штабах, что достаточно ярко освещено в данной статье. Отсутствие железной воли у Мольтке-младшего, ставшего недостойным своего великого дяди, неподконтрольная инициатива командиров на местах и, главное, — чрезмерная самоуверенность в те сентябрьские дни 1914-го года, — стоили Германии миллионов жертв, революции, веймарского позора и, в конечном итоге, прихода к власти Гитлера.

Союзникам был сделан царский подарок, — открытый коридор между рвущимися к Парижу армиями; одна лишь угроза их разъединения заставила германский генштаб запаниковать и свести на нет все выдающиеся успехи на других участках.

Да, у Бюлова теоретически был бы в распоряжении ещё один корпус, который он мог бы выдвинуть на место отошедших к северу двух корпусов Клука. Но корпус взамен двух ушедших – это всё та же проблема тонкой связующей ниточки между двумя армиями. Как не мог самостоятельно IV-й резервный корпус отразить наступление 5-й армии, так и условный Гвардейский резервный (не гвардейский, а дублирующий гвардейский) не смог бы устоять против мощного удара англичан. Но на деле, как мы видели, для этих целей хватило и завесы кавалерии, — англичане наступать не спешили. Точно так же, этот корпус мог занять положение на «загибающемся» фланге 2-й армии и никак на общую обстановку не повлиять.

Ещё один корпус был бы в распоряжении Бюлова на стыке с 3-й армией, где и без него были достигнуты впечатляющие результаты, и дополнительный корпус здесь ничего принципиально не решал. Фронт армии Фоша был прорван, сама армия прижата к болотам, но спасло её, опять-таки, решение об отходе, принятое в германском генштабе.

Но мы слишком зациклились на роли двух корпусов в общем ходе сражения, в котором участвовало более 20 корпусов с каждой из сторон, поскольку германское командование собственноручно ослабляло свои армии по гораздо более странным поводам, нежели успешно развивающееся русское наступление. Что примечательно, Людендорфу в Восточной Пруссии, по сути, эти два корпуса навязали сверху, в то время как он сам был убеждён, что на данном этапе справится без них. Что в итоге и случилось — русские армии были разбиты ещё до прибытия резервов с Запада.

Окружение 2-й русской армии Самсонова под Танненбергом

А ведь помимо корпусов, переброшенных против Самсонова и Ренненкампфа, ещё два корпуса, I баварский и XV, были отведены в Бельгию в ожидании воображаемого английского десанта! Помимо них, против блокированных крепостей были оставлены однозначно чрезмерные силы – суммарно ещё три корпуса. Осаду одних только Живе и Мобежа должны были поддерживать части совокупно на целый корпус.

Таким образом, по воздействию на исход Марнского сражения гибель 2-й и разгром 1-й русских армий приближается к воображаемому десанту англичан или блокированным в тылу крепостям. За тем лишь исключением, что силы против десанта всё же были изъяты из левофланговых армий, и в битве на Марне не могли участвовать даже теоретически.

Отчасти, поражение было заложено и в исходном планировании, когда вместо следования плану Шлиффена с наступлением усиленным правым крылом, войсками начало накачиваться крыло левое, на вспомогательном направлении. Речь о 4-й и 5-й германских армиях, имевших наибольшее превосходство в силах над французами среди всех армий, и достигших при этом наименьших результатов. Что неудивительно, ведь 5-й армией командовал, ни много ни мало, а кронпринц, которому Мольтке не смел приказывать, а лишь давал советы.

Соучастник французской победы сидел, увы, в германском штабу, а не воевал в лесах Восточной Пруссии. Ну а главный её творец, – в окопах Западного фронта, и имя ему, – французский солдат. Силы Антанты выдержали катастрофу Пограничного сражения, смогли прийти в себя и перейти в решительное наступление против уже, казалось бы, победивших немцев.

Всё вышесказанное ни в коей мере не имеет целью сколько-нибудь принизить мужество наших солдат, оскорбить память геройски павших в сражении под Танненбергом.

Но факты вещь упрямая: спасение Парижа не явилось следствием русского наступления в Восточной Пруссии. Гинденбург и Людендорф решили исход сражения без подкреплений с Западного фронта, которые прибыли уже после гибели армии Самсонова. Сами же подкрепления были сняты с осады тыловых бельгийских крепостей, и вряд ли смогли бы принять участие в решающий момент битвы на Марне. Они были отправлены на Восток от чрезмерной самоуверенности германского командования, считавшего, что у него и так достаточно сил, а поражение французов уже предрешено. И, не будь русского наступления, корпуса могли бы с тем же успехом заняться «отражением» воображаемого английского десанта, как и другие корпуса, снятые с фронта.

В то же время, в попытке отвлечь немцев от Марны русская армия потеряла более 80 тысяч только пленными — в наступлении, которое, по сути не оказало влияния на ход боёв под Парижем. Наступление плохо подготовленное, без развёрнутых тылов, до окончания мобилизации по довоенным планам. Но разве у русских генералов был выбор, если стратегию Российской империи определяли не в русском генштабе, а во французском?