Во время августовской поездки по торжокским усадьбам, где строил Львов, не один раз поднимался вопрос о том, что Николай Александрович строил и в Павловске. По давней традиции «фанаты» Львова приписывают ему, во-первых, Памятник родителям (1786-1787) и, во-вторых, Александрову дачу (1787-1793). И в том, и в другом случае основой для атрибуции являются два рисунка, сделанные, по их мнению, Н. А. Львовым.
На первом из этих рисунков изображен Памятник родителям, точнее, Монумент, посвященный рано умершей младшей сестре владелицы Павловского имения великой княгине Марии Федоровны Фридерике (1765-1785). Вот только рисунок этот в настоящее время однозначно связывается с авторством Дж. Кваренги. В том, что последняя атрибуция предпочтительна, убедиться легко, сравнив, к примеру, изображение ветвей деревьев на пейзажных рисунках - у Николая Александровича стилистика совершенно иная. При этом Кваренги много рисовал в Павловске, запечатлевая и свои, и чужие постройки, а значит, никаким доказательством чьего-либо авторства данный рисунок быть не может.
В случае с Александровой дачей ситуация иная. Рисунок с изображением на переднем плане Храма, посвященного Церере, и на дальнем плане Храма Розы без шипов и Моста с трофеями действительно исполнен Львовым. При этом он сделан практически с той же точки, что и акварель Г. С. Сергеева, по которой монограммистом И. Г. была исполнена гравюра для иллюстрации поэмы С. С. Джунковского "Александрова", описывающей Александрову дачу. Отличия двух рисунков заключаются в том, что на рисунке Львова в правом нижнем углу не виден камень - "Хранилище Златыя книги" (возможно, он скрывается за кустами), а слева отсутствует крестьянская хижина, открывая перспективу на Храм Розы без шипов.
В то же время документально подтверждено, что парк разбивал А. А. Самборский при решающем влиянии юного Александра Павловича, а Дж. Кваренги выстроил Дом Леньтяга-мурзы, Мост с трофеями на Новгородской дороге и перестраивал мост на Славянской дороге. Этот же знаменитый архитектор с большой долей вероятности спроектировал Мост-Нимфей Эгерии, Мост-руину через Стикс на Елисейских полях, Мост-плотину на Тызве у Птичника, а также Китайский мост на заливе Пруда расположенных ко благу младенцев, причем изображения большинства из этих мостов остались запечатлены только у него на рисунках.
Однако Храм Цереры для Кваренги нехарактерен.
Во-первых, он слишком явно развивает идею камероновского Храма (Колоннады) Аполлона в соседнем селе Павловском, а первый архитектор Екатерины II до такого не опускался. Зато «заимствованием» архитектурных идей очень даже промышлял друг-приятель Дж. Кваренги Н. Львов, бравший свое там, где он его находил.
Во-вторых, Кваренги никогда не громоздил вазоны (это такой элемент архитектурный, напоминающий вазу) ни на крышу, ни над антаблементом по осям колонн, а Львов очень даже ставил (к примеру, в позднем проекте верхнего монумента для парка А. А. Безбородко на Яузе, тоже, кстати, посвященного Екатерине II, только там императрица должна была красоваться в облике Афины (Минервы), а на Александровой даче - в виде Цереры).
В-третьих, каннелированные на 2/3 в верхней части колонны - случай редчайший для Кваренги, а у Львова на чертежах они очень даже встречаются.
Можно еще дентикулы (зубчики) плоские на карнизе упомянуть (правда, рассматривать нужно рисунок Львова, на акварели Г. С. Сергеева/гравюре И. Г. они другие), имеющие параллели на Воскресенском храме в Никольском-Черенчицах,
и веерную выкладку камнем стилобата Церериного храма, вызывающую в памяти обнаженную ныне узорчатую кладку кирпичных черновых полов Воскресенского храма и погреба-пирамиды в том же Никольском - родовом имении Н. А. Львова.
Иными словами стилистика Храма Цереры говорит нам о том, что Львов вполне мог быть его архитектором, а значит рисунок, где этот храм на переднем плане, для Львова, скорее всего, не случаен.
И, наконец, заключительный довод. Косвенный, конечно, но принять во внимание его стоит. В борьбе за право приписать строительство Александровой дачи своему любимцу «фанаты» Львова смогли доказать, что ее архитектором не был Ч. Камерон. Речь идет о том, что в одном из рапортов за 1787 год о работах шотландских каменщиков в Царском Селе Камерон числит пять человек в прогуле, на что Контора строений села Царского возражает, что означенные лица находятся «у исправления каменотесных работ на Александровой даче». Ясно, что Камерон при этом получается не при делах. Конечно, упомянутые каменотесные работы, проходившие на протяжении сентября 1787 года, могли относиться и к облицовке кваренгиевых мостов, однако заманчиво отнести их к возведению Храма Цереры. Тем более что каменотесец, упомянутый в списке первым («Вилим Гести, Андрей Бафгет, Иван Берд, Яков Дуглас и Егор Говисон»), со Львовым был хорошо знаком. В июле-августе 1786 года В. Гесте и А. Менелас участвовали под началом Николая Александровича в поисках каменного угля на берегах Мсты, так что познакомиться и оценить друг друга времени у них было достаточно.
