Лунный свет проникал в крохотную избёнку сквозь незакрытые ставни, падая на венок из сухоцветов. Маленькая Ясна с трепетом взяла венок, чтобы разглядеть получше.
— А ну, положи на место! — раздался тихий, но властный голос Велены.
Тяжёлой походкой ведьма подошла к растерянной Ясне и вырвала венок у неё из рук.
— Никогда не смей его трогать.
Губы Ясны задрожали, но Велена не обратила на девочку никакого внимания, баюкая венок в руках как дитя.
— Когда матушка его мне плела, приговаривала: «Полынь — чтобы отгонять нечисть и неупокоенные души, задумавшие мстить Велене. Колоски пшеницы пусть уберегут её от сглаза и недоброй людской молвы. Бессмертник прибавит годков, отнятых нашей тяжкой работой. Веточки ивы — в напоминание Велене о её женской природе и силе духа». Этот венок — всё, что осталось от матушки.
Тяжело и долго та уходила. А Велена, сколько ни пыталась, не могла помочь. Видать, то не дар, как уверяла мать, а чистое проклятие. Стук в дверь вытянул Велену из воспоминаний.
— Кого нелёгкая на ночь глядя принесла?
— Велена, помоги! — раздался слабый голос из-за двери.
Стоило только ведьме открыть дверь, как ей на руки упала беременная женщина.
— Марья, что стряслось? — спросила удивлённая Велена.
— Помоги… разрешиться от бремени. Не дойду до деревни.
Велена усадила Марью на лавку и, помрачнев в лице, скрестила руки на груди.
— Ты же знаешь, что я не исцеляю и не дарую новые жизни.
— Не гони, Веленочка, прошу! На тебя одна надежда, — Марья крепко вцепилась в подол Велениного платья.
— Ясна, беги к деревенским ведьмам, это по их части. Да поторопись! — повернувшись к девочке, приказала Велена.
— Не успеет! Дитя уж на подходе, хоть и рано ему ещё, ой-ой! — простонала Марья, слабея на глазах.
Ясна в нерешительности застыла у двери.
— Велена, я могу помочь. Пока меня тятя не выгнал, я помогала матушке, когда она братьев рожала.
Велена бросила яростный взгляд на Ясну, но сдалась под общим напором.
— Ну хорошо, Ясна.
Велена отошла в сторону. Ясна принялась хлопотать: готовила воду, чистые тряпки да пыталась Марью заболтать, выспрашивая про имя ребёнка, грядущие крестины и старших детишек.
— Стойте! А вы же перепекать его не будете? — Марья рукой остановила Ясну, та застыла в нерешительности, а Велена глухо рассмеялась вороньим карканьем:
— Много чести! Вот ещё — печь ради этого топить.
Марья хотела было возмутиться, но дитя было уже на подходе — не до того. Стоило младенцу появиться на свет, как он не издал ни звука. Велена подошла, горестно вздохнула и положила руку на лоб малыша. Однако Ясна мягко убрала её руку.
— Я сама. Можно?
Велена едва заметно кивнула. Закрыв глаза, Ясна прижала малыша к сердцу и баюкала его с минуту.
— Отмучился. Хорошей тебе дороги, — ласково улыбнулась младенцу Ясна.
— Убили! Ведьмы дитё убили! — звериным воем заголосила Марья.
От лица и без того бледной Велены отхлынула последняя кровинка.
— Марья, ты рассудком повредилась? Мы не отнимаем жизни, лишь помогаем перейти на тот свет.
— Я вам этого не прощу, упырицы!
Велена выхватила младенца у Ясны и прошептала девочке на ухо:
— Беги! Родне Марьи скажу, что это я роды принимала, ничего они мне не сделают. А тебе надо спасаться!
Велена вытолкала Ясну за дверь. Девочка стучалась и умоляла пустить её обратно, пока не услышала крики: а вот и родня подоспела. И побежала Ясна куда глаза глядят, а когда вернулась, изба уже была пуста. И только венок, покрытый алыми каплями крови, лежал в углу. Ясна потянулась к нему, рука на миг дрогнула при воспоминании наказа Велены не трогать вещицу. Но Ясна решительно надела венок на голову и вышла за порог.
