Глава 3
Настала очередная среда. Этот день я люблю особенно, поскольку по средам у меня меньше уроков: одно окно с утра; и целых два – вечером. Но встаю я всё равно так же, как обычно, с тем, чтобы насладиться неспешным утром лёгкого дня.
Школа, где я тружусь, находится прямо во дворе дома, в котором я живу, так что путь на работу занимает у меня не больше двух минут. С моего балкона, что на восьмом этаже, даже можно наблюдать за внутренним двориком здания школы.
Я решил заглянуть на свою страницу в соцсети, не написала ли что-нибудь та странная неизвестная особа. Открываю, вижу: да, так и есть: «Я много чем полезным занимаюсь. А такие как ты вообще не должны работать учителем. Чем полезным занимаешься ты, кроме того, что издеваешься над детьми?».
Такой бесцеремонный тон не мог не задеть моё профессиональное честолюбие, но зато я, наконец, догадался кто это… Та самая ученица Ева, у которой дислексия. Правда, у меня была ещё одна версия:что это дело рук её мамаши, которая так своеобразно мстит за своё чадо. На это указывало сразу два фактора. Во-первых,полное отсутствие орфографических ошибок; во-вторых, соблюдение пунктуации, чем дети в соцсетях обычно не грешат. Но очень скоро я отмёл и эту версию, после того, как удосужился заглянуть на её странице в раздел «подробная информация», где она указала школу. Почему я сразу этого не сделал! Если бы мне изначально было известно, кто это пишет, возможно, всё вышло бы иначе.
Это же надо быть такой мстительной! Найти мою страницу на просторах интернета с тем, чтобы писать такие гадости! Да ещё и перейдя на «ты».
Моё настроение было испорчено, как минимум на весь день. Зачем я только залез в это дьявольское онлайн пространство, да ещё и с самого утра. Подумал и решил ответить: «Моё дело – научить таких, как ты обходиться без гугл-переводчиков, навигаторов и прочих заменителей серого вещества. Вот чем занимаюсь я. Кстати, та выше упомянутая субстанция, всё же, в моей голове присутствует, поскольку я догадался кто ты. Тебя зовут Ева, фамилия Аристархова, у тебя есть некоторые проблемы с восприятием букв при чтении, (что, по всей видимости, не сказывается на письме). У меня к тебе один вопрос: почему ты не выскажешь всё это мне в лицо?» Ответ последовал незамедлительно: «Много чести!» - «Тогда зачем пишешь?». Она не ответила.
Я заметил, что у неё в друзьях фигурировал один-единственный человек, некая девочка по имени Элла, вероятно одноклассница. Помню, в том классе есть ученица с таким именем. В моей голове промелькнуло: «Она несчастный ребёнок из неблагополучной семьи». Хотя, от Алёны я недавно слышал обратное. Но разве богатая семья не может быть неблагополучной? Странно, что у меня не возникло желания извиниться перед ней. Может быть, виной тому была её бестактность.
Как вы думаете, кто в этот день поднял мне настроение? Ну конечно Алёна с Гульнарой! Они затеяли провести среди сотрудников школы дурацкий соцопрос, состоящий из резонансного вопроса: «Как вы относитесь к ЛГБТ-сообществу?». Естественно, дело дошло и до меня. Девушки поймали меня в коридоре.
- Никогда особо по этому поводу не задумывался… - ответил я витиевато. Конечно, такой ответ не мог их устроить и они заверещали:
- Ну, Артём! Мы хотим знать твою позицию.
- Хорошо… Отрицательно.
- А почему? – спросила Алёна.
- Это уже второй вопрос! – запротестовал я.
- Артём, ну пожалуйста! – закричали они хором.
- Почему отрицательно? – пыталась давить Гульнара.
- Я к любым сообществам отношусь отрицательно. – начал я решительно – Тем более к ЛГБТ.
- А почему «тем более»? – не могла угомониться Алёна.
- Во-первых, кто придумал ставить всех в один ряд? К «Л», например, я отношусь положительно; к «Б», если они женского рода,тоже.
- Ах, значит только если женского рода! – завозмущалась Гульнара – Да ты шовинист, Артём.
- Я не закончил… – разошёлся я – Насчёт «Б» мужского рода и «Г»… Ну пусть они будут, главное, чтобы ко мне не приставали. А вот «Т» - это уже из ряда вон выходящее. Это вмешательство в дела Всевышнего.
- А ты что, верующий? – удивилась Алёна.
- Нет. Но в данном контексте – да.
- Ясно. Вот теперь ты молодец. – улыбнулась Гульнара, после чего они обе собрались пойти куда-то дальше по коридору, но я остановил их:
- Стоп!.. Так не честно! А как же ваша позиция?
- Мы позже скажем! – крикнула Алёна, убегая, и пытаясь при этом тащить свою подругу за руку.
- Смотрите! В столовой я вам устрою соцдопрос!
Как же я их обеих обожаю! И это не симпатия, условно говоря, мужчины к женщине. Нет, это нечто другое. Благодаря этим веселушкам-хохотушкам я себя чувствую студентом, если не сказать подростком. В моей голове неоднократно мелькала мысль, а если бы их не было, я бы всё ещё работал в этой школе? Мне кажется, нет. Как учитель я уже давно себя исчерпал. Если, конечно, вообще когда-то был им. Когда я шёл учиться на инфак, я знал, что иду именно туда, куда хочу. Меня всегда интересовали иностранные языки. Но когда я его закончил, единственным вариантом продолжения моего пути стало учительство. А было ли у меня желание работать в школе?.. Здесь длинное многоточие… Откровенно говоря, я в этой жизни заблудился.
Пришло время трапезничества. Ну, теперь-то те заклятые подружки не отвертятся. Мне была интересна не только их позиция по данному вопросу, но ещё и то, скольких сотрудников они уже успели опросить, и кого именно.
- Ну что? Кто первая? – произнёс я, мысленно потирая руки от нетерпения.
- Ты о чём? – Алёна сделала вид, что ничего не понимает. Хотя может и в самом деле не сразу сообразила.
- Я о вашей позиции по тому вопросу…
- Ах, вот оно что! Знаешь, это наш соцопрос и мы имеем право не высказывать собственное мнение… - Алёна хихикнула – Расслабься, я шучу. Моя позиция такова. Я считаю, что нельзя ничего запрещать. Если такие сообщества появляются, значит, они кому-то нужны.
- А ты как думаешь? – обратился я к Гульнаре.
- Я полностью солидарна с Алёной. Запретами ничего не решишь.
- А если, скажем, ваши дети захотят состоять в подобных сообществах? – поставил я вопрос ребром.
- Это другое… – стала отпираться Алёна.
- Почему другое? Вот как только что-то начинает касаться лично вас, картина сразу становится иной.
- Смотри… Если, например, мой ребёнок, как ты говоришь, захочет быть частью такого сообщества, а оно будет официально запрещено, он всё равно тайно сделает это. Просто это уйдёт в подполье.
- Хорошо, здесь я согласен. – поддержал я – Это как с сухим законом. Но, опять же, если существует сообщество, значит существует и его пропаганда. Не так ли?
- Ну да. Это естественно. – согласилась Гульнара.
- Теперь я снова подвожу к тем самым «Т», которых я не приемлю. А если кто-то из ваших детей, под влиянием пропаганды, захочет стать «Т»? Вам будет всё равно?
- Нет, конечно. – ответили обе почти одновременно.
- Вот видите! Значит, вы тоже против «Т», только по какой-то причине утверждаете обратное. А причина как раз в том, что кто-то, как я уже говорил, придумал ставить всех в один ряд. Из этого всего следует вывод: нам не нужны никакие сообщества! С таким же успехом можно создать сообщества людей с любыми отклонениями. Сообщество фетишистов, сообщество шизофреников и так далее…
Алёна с Гульнарой сидели и молчали, словно провинившиеся в чём-то ученицы.
- Похоже, я вас загрузил. – произнёс я негромко.
- Если честно, то да. – ответила Алёна.
- Ладно, отомрите. Я хотел у вас узнать ещё кое о чём. Вы кого-нибудь кроме меня опрашивали?
- Да, – улыбнулась Гульнара – Палыча и тётю Нину, уборщица которая.
- Ну и как? – с неподдельным интересом спросил я.
- Тётя Нина сказала, – начала Алёна - что-то вроде: ой, не надо нам таких.
- Нет, – перебила Гульнара – сначала она спросила, а чё это такое?
- Ах, да! Точно! Потом, когда мы ей объяснили, она уже ответила, что, мол, она против.
- А с Палычем интересно получилось! – сквозь смех проронила Гульнара – Он идёт такой, пошатывается, ну «подшофе», как обычно. Мы ему задали этот вопрос, а он говорит,я не отношусь к ЛГБТ-сообществу! Да нет, мы объясняем, так-то и так-то, а он говорит, меня такие не интересуют, меня интересуют такие, как вы!
- Так и знал, что Палыч что-нибудь отмочит! – воскликнул я.
- А тебе слабо у Антонины спросить? – вдруг спросила Алёна Гульнару.
- Мне нет. – уверенно ответила та – Только её сегодня нет.
- Да? Странно… А где она?
- Не знаю. Может в ГорОНО, или заболела…
В моей голове внезапно родилась утешительная мысль. А что если Антонины нет не только сегодня?.. А что если моё желание исполнилось?.. Нет, сама она вряд ли может уволиться, но её могут снять с должности, скажем, за нецелевое использование денежных средств… Посмотрим…
Кстати, ещё кое-что о себе. Обо всех новостях, касающихся жизни школы, я всегда узнаю последним. По одной простой причине: я принципиально не покупаю смартфон, а значит и не пользуюсь популярными мессенджерами. У меня старая надёжная кнопочная «звонилка». Не могу сказать однозначно, хорошо это или плохо. Во всяком случае, это меня никак не тяготит, даже наоборот – спасает от лишней и ненужной информации. Вот и новость о том, что же на самом деле случилось с Антониной Михайловной, до меня дошла чуть позже, чем до остальных.
Сегодня утром эту женщину, которую я так ненавидел, настиг инсульт. Прямо по дороге на работу. Вследствие чего: частичная потеря опорно-двигательной функции, и полная потеря – речевой.
А что, собственно говоря, не так? Антонина Михайловна больше не директор. Я больше не услышу от неё упрёков в свой адрес. Вряд ли вообще кто-нибудь что-нибудь от неё услышит. Не этого ли я хотел? Почему же мне стало так не по себе? Ведь, моё желание исполнено. Какие могут быть претензии?
Вселенная исполняет какие угодно желания какой угодно ценой. Цена её не интересует. Она не знает, что такое угрызение совести. Угрызение совести придумало общество.