Этот, необычайно помпезный даже для своего времени, книжный фронтиспис – работа одного из лучших отечественных граверов восемнадцатого столетия Алексея Федоровича Зубова.
Украшал он творение выпускника Славяно-греко-латинской академии Иоанна Кременецкого, которое называлось «Лаврея, или Венец бессмертныя славы господину Александру Даниловичу Меншикову…» и было напечатано в Санкт-Петербурге в 1715-м. Сей бескомпромиссный панегирик «светлейшему», который был писан «отчасти стихами, а прочее прозою», вызвал настоящую оторопь даже у привычных к такому низкопоклонству современников. Конечно 42-летний Меншиков был практически на самой вершине славы и могущества, скромностью отнюдь не страдал, а склонный к литературным потугам монах просто жил у него в доме, но «Лаврея» сия появилась явно не в самое удачное для ее героя время. В 1715-м в самом разгаре было дело «о казнокрадстве и взятках» вице-губернатора Алексея Александровича Курбатова в котором Александр Данилович «наследил» весьма изрядно. А зная характер царя Петра, не сложно предположить, что тогда к плахе он был гораздо ближе чем к «венцу бессмертныя славы». Впрочем, вполне может быть, что печать подобного опуса была своеобразной, пусть и довольно примитивной, пропагандисткой акцией, как раз и связанной с текущими проблемами «полудержавного властелина». В любом случае от плахи Меншиков смог увернуться вполне удачно…