На четвертый день, с третьим петушиным криком, который был установлен как рингтон будильника, Сильвия подняла веки и начала собираться. В час дня пришла Клара Андреевна с новой порцией пирогов.
— Сколько вы уже краситесь? Часа полтора? — спросила женщина у Бобиковой, когда заметила, что та стерла уже третью косметическую кисть о свое лицо.
— Милочка, дама должна сиять так, чтобы ее красоту было видно из космоса. За пару часов такого эффекта достичь невозможно, — ответила Бобикова и так припудрила носик, что изменила ему форму и размер, нарастив вдвое.
После этого Сильвия смешала на своей шее и запястьях «Шанель номер 5», «Хьюго Босс» и «Красную Москву» и принялась за прическу. Закончила она к пяти часам вечера, когда из города начали возвращаться усталые сельчане.
Женщина приготовила свой фирменный черный кофе, перелила его в безразмерный термос, достала с полки фарфоровый сервиз, томик Байрона и три колоды карт, сложила это всё в сумочку и отправилась на миссионерский променад.
Незнакомку встречали с опаской и недоверием. Местные вообще не любили, когда на их пороге появлялся кто-то новый, особенно если этот кто-то выглядел как разорвавшийся внутри музея современного искусства фейерверк и просил поделиться, чем живет и дышит местная богема.
— Работой пять через два с восьми до пяти и огородом живет и дышит местная богема, — резко отвечали непрошеной гостье.
— Эскюзе муа, возможно, вы будете заинтересованы в легкой светской беседе, чашечке кофе и красивых стихах, — не сдавалась Бобикова и, не дожидаясь положительного ответа, приступала к церемонии прямо на крыльце хозяев.
Ей угрожали, на нее спускали собак и травили дихлофосом, но всё было тщетно. По сравнению с тем французским, что слетал с губ Бобиковой, сельский мат звучал как ангельский хор, а от запаха ее парфюма сбега́ли не только собаки, но и тараканы, которые плевать хотели на какие-то там дихлофосы.
В конечном итоге, дабы не сгореть от стыда, люди запускали ее в дом, где Сильвия с особым рвением начинала свою пиар-кампанию. Женщина говорила про оперу, про балет, про миланскую моду, про акции «Проктер энд Гэмбл», про Каннские фестивали и делилась последними сплетнями из мира звезд. В основном это был какой-то поток бессвязных слов, приукрашенный театральными охами и вздохами, но звучало всё так интересно и необычно ― гораздо увлекательнее, чем ежевечернее обсуждение чеков из продуктового магазина и чтение рабочего (или родительского) чата.
Потом Сильвия раскладывала карты и читала стихи. Это бесплатное шоу и смущало, и будоражило одновременно. Поначалу Бобикова напрашивалась сама, потом ее стали приглашать, позже ее необычного общества начали искать. Но в кофейню так никто и не приходил ― людям все еще казалось дорого, да и незачем.
— Может, сбавим немного цены и включим в меню алкоголь? — спросила как-то Клара Андреевна, которую Сильвия наняла своей управляющей, пока сама ходила по домам.
— Ma chérie, никогда не понижай цену. Иначе остановиться не получится до тех пор, пока ты сама не начнешь платить. Будьте терпеливы, люди это оценят.
— А если не оценят?
— Мы позовем других.
— Но где мы их найдем? Скоро весь поселок закончится…
— Все просто. Если никто не принимает твое предложение, начинай сам принимать чужие, — философия Сильвии казалась такой же нелогичной и малоэффективной, как мытье городских улиц в дождь, но эта женщина, кажется, знала, о чем говорит.
Она начала скупать по невыгодной для себя цене яйца у тех, кто держал кур, овощи у тех, кто ставил теплицы, и рыбу у тех, кто ходил на речку. Людям нравилось, что у них появился какой-никакой сбыт. Главным условием Сильвии было то, что продукты надо нести прямо в кафе, где Клара Андреевна сразу начинала готовить из них завтраки или бизнес-ланчи и мастерить различные сандвичи и прочие круассаны, которыми питались только она и Бобикова. Когда люди приносили свой товар, Сильвия брала их в оборот и, усаживая за столы, тут же включала в беседу.
— О, майн гот! Так значит, мадам Новикова не хочет менять безвкусный глухой забор между участками на прекрасный и благородный штакетник, чтобы на вашу чудесную землю падало больше солнечного света? — возмущенно цокала языком Бобикова, когда к ней пришла с огурцами Катя Самсонова. — Не переживайте, у меня очень тесные связи с нашим патроном, мусьё Камышовым, я попробую до него достучаться, опыт у меня уже есть. Только возьму каблук побольше на пару сантиметров, — подмигивала Бобикова сразу обоими глазами.
— О, слава богу, хоть кто-то меня, наконец, понимает! Спасибо вам, синьорина Сильвия. А можно вашего прекрасного кофе?
— Of course! Uno momento.
Через час Бобикова уже встречала в кафе Марию Петровну Новикову и снова возмущалась по поводу забора.
— Но-но, ц-ц-ц, какой моветон — этот штакетник, я вас полностью поддерживаю, ma chérie, и прошу: не сдавайтесь! Я поговорю с нашим главой, господином Камышовым, попробую его уговорить пообщаться с мадемуазель Самсоновой. Не желаете кофе и ягодный киш?
Как-то с самого утра в кофейню заползло что-то, что когда-то было Димой Павловым — трудолюбивым, но падким на всякие чревоугодия отделочником. От мужчины несло вчерашним «днем рождения» и неоперабельной похмельной усталостью.
— Это же кафе? Есть у вас чем восстановить бодрость? Грамм сто — сто пятьдесят. Мне на работу надо, — промычала жертва пагубных привычек.
— Ох, my darling, ну конечно, присаживайтесь, сейчас мы восстановим вашу жизнеспособность.
Сильвия заботливо разместила бедолагу на полу и, не спрашивая разрешения, сложила ему ноги в позу лотоса, а затем протянула тройной эспрессо и стакан воды.
Мужчина без задней мысли по привычке махом влил в себя напиток и стал ждать эффекта. Долго ждать не пришлось. Работающий до этого на низких оборотах сердечный мотор завелся так, что даже послышался его рёв. Если бы не завязанные узлом ноги, Дмитрий пробил бы головой потолок. Навернув несколько разгоночных кругов по кофейне, он вылетел прочь в сторону остановки.
В кафе начали подтягиваться люди. Сначала один-два человека в день, позже — пять, а бывало и так, что половина зала была заполнена посетителями. Иногда на двери даже появлялась табличка «Забронировано». Возвращаясь с работы, сельчане миновали собственные дома, алкомаркеты и шли прямиком в «Bon Oppétit».
Многим не хватало общения и понимания среди родных и близких. Одни шли в кофейню жаловаться госпоже Бобиковой, которая впитывала эти жалобы с особой страстью и постоянно цокала языком. Другие распробовали вкус светских сплетен в интимной обстановке за чашечкой кофе с эклером, третьи просто находили замечательным то, что в поселке появилось мало-мальски приличное место с душевными разговорами и хорошим меню, куда не стыдно привести супруга или супругу.
Постепенно начали раскупаться завтраки. Особенно их полюбил Дима Павлов, который часто забегал за бодрящим эспрессо перед работой, а также молодежь, которая клевала на утренние скидки и свежую выпечку. Все местные урны теперь были сплошь заполнены одноразовыми фарфоровыми чашками.
— Месье патрон, не проходите мимо, у нас сегодня на завтрак омлет из экологически чистых фермерских яиц и сандвич с курицей и помидорами. Вам скидка, — встретила как-то через месяц Бобикова главу администрации на улице.
— Я в курсе. Вы эти фермерские яйца у моей жены покупаете, а кур — у Романова, который у меня петуха украл год назад, — плевался тот в ответ. — Я к вам не приду, у вас дорого!
— Сервис не может быть дешевым, баста, — парировала Бобикова. — Я бы хотела обсудить с вами госпожу Самсонову и мадам Новикову, не уделите мне пять, десять, сорок минут? — говоря это, женщина утаскивала главу за локоть в кафе.
Прошло время. Один вдохновленный стартапом госпожи Бобиковой житель поселка решил-таки возродить старый клуб и с позволения бывшей директрисы открыл там кинотеатр на кредитные средства. Дальше — больше. Появился первый в поселке маникюрный салон «La Samsanova» и барбершоп под названием «U gospodina Stepanicha», открыл его бывший косарь. Это стало привлекать городских жителей. В поселке всё чаще стали мелькать неизвестные автомобильные номера и слышаться чужие голоса.
А потом случилось то, чего в поселке имени Утинского не случалось со времен крещения Руси. Дело в том, что вся эта микроэкономика начала раздражать чувствительные налоговые органы.
Оказывается, ни Бобикова, ни другие сельчане не стали заявлять о своих доходах, а вот расходы резко увеличились. Больше всех обнаглела Клара Андреевна, которая на своих пирогах смогла отстроить себе второй дом и купить спортивный мотоцикл для мужа-рыбака.
— Гер налоговик, вы не можете закрыть нас, — настаивала Сильвия, когда инспектор выписал ей постановление.
— Могу и закрою, пока не оплатите штрафы и не оформитесь официально.
— Но-но, вы не поняли. Вы буквально не сможете нас закрыть, потому что мы и не открывались. Это не кафе, это клуб по интересам. И мы не берем плату, мы берем членские взносы.
— И что у вас тут за клуб по интересам такой?
— Литературный, mon cher, — улыбнулась своей самой эксклюзивной улыбкой дама. — Мы поклонники поэзии Байрона.
Несколько гостей согласно закивали.
— Что вы говорите! Может, тогда кто-то зачитает мне стихотворение вслух?
На удивление налоговика, стихотворения Байрона знали абсолютно все присутствующие. Сильвия читала их так часто и так громко, что некоторые забыли, как зовут их родных и близких, зато с легкостью и без запинки могли процитировать до шестнадцати четверостиший поэта за раз.
— Браво! Это потрясающе, — аплодировал инспектор, когда пять столиков подряд смогли прочесть стихи, не пользуясь подсказками и телефонами. — Я вам, конечно, всё равно не верю, но, так и быть, могу закрыть глаза на штрафы, если вы все оформитесь в течение недели.
— Слово леди, — согнулась в реверансе Сильвия. — Grazie, mio caro.
— Ага, сильвупле, бонжур. А вообще молодцы, подняли поселок за такой короткий срок. Я бы даже прикупил здесь участочек. Ну что ж, адьёс.
Мужчина откланялся и пошел в сторону своего авто.
— Сильвия Евгеньевна, вы собираетесь открыть ИП? — спросила этим же вечером Клара Андреевна, когда Бобикова закрыла дверь за последним клиентом.
— Не я, ma chérie, а вы.
— Я???
— Да. Дело в том, что у меня нет удостоверения личности.
— Как это?! Хотите сказать, что вы живете без паспорта? Как это вообще возможно?
— Ни один фотограф не может сделать удовлетворительное фото, а рукописные портреты, увы, не принимают, — пожала плечами Сильвия. — К тому же, я что-то устала от деревенской жизни. Думаю, мне пора возвращаться в город. Мне не хватает суеты. Да и там, я уверена, по мне уже соскучились.
— И чем же вы собираетесь заниматься?
— Я пока не решила, — таинственно улыбнулась Сильвия, — пусть это будет сюрприз для меня и для тех, кто окажется на моем пути.
Александр Райн
Если вам понравилась история, поддержите автора лайками, репостами или угостите печеньками 2202206829408835 (сбербанк) буду рад любой вашей поддержке! =) Спасибо
