Чиф – старший помощник капитана
Трёха, он же третий – третий помощник капитана
Док – судовой врач, доктор
Начальник – начальник судовой радиостанции
ЦПУ – центральный пост управления
- Нет, мужики, такого, как у меня было – стопудово у вас никогда не было! – док подцепил толстыми пальцами кружок колбасы и, подняв голову вверх, опустил его в рот, как в воронку мясорубки, — вы наверняка, даже представить себе не можете, что со мной в позапрошлом году произошло.
- Викторович, да что с тобой могло произойти? Аппендикс через гланды выдавил или зуб брашпилем удалил, - чиф, знающий дока не первый год, усмехнулся, - уж если бы что серьезное случилось, я бы первым узнал.
- Круче, гораздо круче всё было! Начальник, наливай! Пропустим по единой, да я вам такое расскажу – в фантастических романах такого не писали!
Мы сидели в каюте дока теплой и тесной компанией, сплоченной дальними переходами, свирепыми дальневосточными штормами и борьбой с обледенением, когда на мосту оставался один капитан, в ЦПУ дед в одиночестве следил за показаниями многочисленных датчиков, а весь остальной экипаж ломами, лопатами, кирками и кувалдами очищал все внешние поверхности парохода от десятков тонн намерзшего льда. Сейчас судно стояло у Корсаковского причала непривычно тихо – народ в большинстве своем спал. Неделя, проведенная во взломанном крепким зимним циклоном Охотском море, вымотала всех. Поэтому распоряжение капитана «экипажу отдыхать» сразу после швартовки было выполнено безукоризненно. Собирался вздремнуть и я, но, хотя плечи ныли от непривычной нагрузки, а спина мечтала прислониться к матрасу, приглашение старпома отметить удачно завершившийся весьма непростой переход проигнорировать не смог. Сэкономленная бутылка оказалась и у доктора, а у второго механика – целых две. И часть из того, что не позволила употребить погода на переходе, решено было интенсивно продегустировать здесь и сейчас.
- Кто помнит середину января позапрошлого года? А? Чиф, ты же тогда на «Пионере Приморья» был? Вспомни, как вы под Совгаванью штормовали, где-то у Заветов Ильича прятались, а я тебя еще по УКВ из Ванино вызывал. Вспомнил?
- Точно, вызывал! Ну да, тогда так прижало, что из-за мыса высунуться нельзя было, сразу два циклона подошли, уперлись в антициклон и слились. И гребень давления как раз через Ванино и прошел. Долго тогда выдавало и, что необычно, вместе с ветром колотун-бабай был жестокий, градусов тридцать пять, не менее.
Я закончил разливать, присутствующие потянулись за рюмками, чокнулись и под напутствие второго механика «Чтоб водичка мягкой и спокойной была» опрокинули. Зажевали и вопрошающе уставились на дока, который немедленно и без понуканий продолжил:
- Так вот, я тогда на «Селенге» был. Нас поставили под погрузку кругляка на Японию, и сразу штормовое объявили.
Краны, соответственно, встали, докерам - внеочередной отпуск, экипажу – все береговые удовольствия. Единственно – ходить очень далеко. Если бы докеры работали – можно с вахтой к проходной уехать, а в простое – никаких машин. По корме у нас «Алтайлес» стоял, так там мужики выяснили, что пока паромы не ходили, бухту льдом хорошо стянуло. И даже тропинку поперек бухты протоптали, по ней до проходной раз в пять короче было. Ну, то, что у меня подруга на берегу, рассказывать никому не надо, вы все ее видели. Вот к ней-то я каждый вечер и сбегал с парохода, пользуясь случаем. Не всё ж пароходский харч переводить, рацион надо разнообразить, верно? – док дождался нашего молчаливого подтверждения и продолжил, - готовит она просто божественно! Вот придем в Ванино – снова пойду! Ага, всё бы хорошо, но после гастрономического восторга и следующих за ним утех, никогда меня на ночь не оставляет, принцип у нее, видите ли, такой. Вот и тогда, во втором часу ночи покурили на дорожку, шапку натянул поглубже, чтобы ветром не сорвало, шарфик повыше замотал – и в путь. А на улице – реальный ветрюган, полы плаща моего японского как флаги на ветру, джинсы, хоть и на трико сверху натянул – все равно насквозь продувает. И мелкий снег – густой как манная каша и сухой, как песок - за пару шагов ни черта не видать. Короче: ветер в ха@рю, я… Ну, вы в курсе. Двери на проходной еле открыл – снегу навалило выше колена. А мне что? Да пофиг мне, я сыт, пьян и другими удовольствиями еще дышу, от фонаря до фонаря пробираюсь, где по колено, где по гололеду, добрел до «Ялты» - возле нее спуск на ту тропинку был, что поперек бухты натоптали. Противоположного берега не видать, снег продолжает валить, а мне всё трын-трава, водочкой по гланды залит, направление знаю, лед крепкий по всей бухте - мимо другого берега не промахнусь. Ну, и как пионер, радостным шагом, разве что без песни веселой, двинул я вперед. Дошёл почти до середины и с размаху ухнул в воду.
Верите, даже испугаться не успел, хорошо, что на выдохе под воду ушел, воды не наглотался И на пьяном автомате, когда вынырнул, вперед поплыл, задний ход совсем отказал. Когда вспоминал, понял, что это было единственно верное решение: если бы на ту кромку, с которой свалился, вылез, то пока до парохода бы вокруг бухты добрался – превратился в сосульку и нашли бы меня утром, если снегом не занесло. А занесло бы - тогда по весне встречайте подснежник. Мужики, вы не поверите, какая тяжелая в воде одежда. Плащ сразу водой пропитался, вниз тянет, полы вокруг тела захлестываются, плыть мешают. Джинсы и трико под ними – тоже, ботинки вообще, как гири. Как до противоположного края доплыл – не знаю. На лёд с пятой попытки животом лёг, подтянулся, вылез, затем перекатился подальше от края, сначала на карачках полз, а потом все-таки силы нашел подняться и на светлое пятно вдали пошел. И одежда сразу коркой стала покрываться. Иду и очень быстро обмерзаю. Берег оказался ближе, чем предполагал и по трапу из арматуры между кранцами получилось сразу на берег вылезти. Часть перчаток на железяках оставил- примерзали сразу, пришлось с мясом отдирать, на руках только клочья кожи от них остались. Ноги там, где к тазу крепятся, вообще перестали сгибаться – джинсы с трико насквозь промерзли и одеревенели. Пришлось осваивать пингвинью походку. Весь в толстом ледяном панцире, одну руку, как держал опущенной вниз – поднять не могу, рукав как деревянный, не гнется, зара@за. Вторая рука в локте согнута. И не разгибается. Шапка у меня тогда богатая была – волчья, длинношерстная, пушистая. Промокла, разумеется, насквозь, обвисла, перед мор@дой частокол сосулек, как сталактиты висят, да еще к усам и бороде примерзли. Я сквозь них еле-еле путь различаю. Как сквозь забрало. Чо ржете, кони? Нечего забрало с мои лицом рифмовать! Наливай давай! – Док перевел дух и задумался, вспоминая былое. Мы употребили, закусили и снова воззрились на него. И он не преминул продолжить, купаясь в лучах нашего внимания, – самое скверное - чувствую, как шапка сзади примерзла к плащу, поэтому даже кивнуть не могу, чтобы сбить эту наледь. И рукой не могу – рукава уже промерзли снаружи вглубь до свитера. Иду, как средневековый рыцарь, весь в негнущихся доспехах. И звук: лед скрипит, но не ломается и я как несмазанный железный дровосек тихим ходом к проходной лесного порта подхожу. Меня охранница увидела – сиганула с перепуга кенгурой куда-то в штабеля бревен. И орет что-то оттуда. А мне пофиг, мне на пароход, срочно! Иду, не спеша по территории, поскрипываю, свет только на кранах, да и то не на всех. Потихоньку прохожу «Алтайлес. И вижу, что следующий пароход – не мой. Вместо моей «Селенги» стоит тот самый паром, который, лед в бухте разбил, его на перестой поставили. И даже трап не опустили, как пришвартовали, так и стоит. Поворачиваюсь назад – да вот же моя «Селенга», вторым бортом лагом к «Алтайлесу» привязана. То есть, мне, чтобы к себе на борт попасть, надо через чужой пароход пройти. Подхожу я к трапу, а он, зар@аза, где-то полметра высотой. Начал ногу задирать – никак не получается. И подпрыгнуть не могу – на мне вместе с одеждой еще килограммов пятьдесят льда. А если на трап не взойду – здесь же и обледенею до конца. Психанул, рванул ногой в колене со всей д@ури, и она со звуком выстрела согнулось. Всё, думаю, сломал! Но боли не чувствую. И увидеть не могу потому, что не нагнуться никак. Ну, не гнется толстый слой льда вдоль позвоночника! Ладно, думаю, продолжу. А сил, чтобы на одной ноге подняться уже нет, надо руку сгибать. С таким же выстрелом сгибаю руку, хватаюсь за леер и взбираюсь на борт. Тут вахтенный выскочил, увидел меня, а я уже по трапу потихоньку передвигаюсь, не сгибая ног. Этот бедолага заорал как будто приведение увидел и куда-то за надстройку зайчиком ускакал. Иду дальше, палубы у пароходов вровень и с борта на борт сходня положена. Только я на нее наступил, вылетает с ломом наперевес наш вахтенный, замахивается на меня и орёт как псих – «Уходи, уходи, уходи!» И видно, что он, зар@аза, боится меня до обморока! Поорал, поорал да как звезданет меня этим самым ломом! Вот, не поверите, как обидно было – я же ни увернуться не могу, ни руку подставить. И этот лом с таким звуком по мне хре@накнул, что у меня аж в ушах зазвенело. И не больно! Даже не почувствовал! Хорошо, что не по б@ашке въехал! А вот вахтенному, похоже, этот лом руки-то отсушил. Бросил он эту железяку на палубу, рванул в надстройку и вижу, как задрайки на двери проворачиваются. Песец, думаю, тут у дверей родного парохода и сдохну. Пьянь-то из меня уже давно вымерзла, поэтому решил по внешнему контуру до мостика добраться, там двери на крылья никогда не закрывались. Другого пути попасть вовнутрь не было, потому что этот полуду@рок все четыре задрайки зажал. И что-то мне подсказало, что и с противоположного борта он тоже задраился. Правильно подсказало. Не поверите – пару палуб я минут двадцать шел. Но, дошел. Сразу догадался идти к двери с подветренной стороны. Подошел, и вижу сквозь стекло, что там трёха, пользуясь случаем, карты корректирует. Ну, я и постучал в окошко головой. Я теперь точно знаю, что «волосы дыбом» — это не гипербола. У него мало, что волосы реально дыбом, так еще и глаза по чайному блюдцу стали. Но недолго, не больше секунды. Я сквозь забрало даже не заметил, куда он делся. Просто моргнул – и он исчез. И свет на мостике выключил.
И тут я увидел чудовище на мосту. Сначала чуть не обд@елался, а потом понял, почему меня ломом пытался приласкать вахтенный. Своё отражение я увидел. Потихоньку потянул дверь, зашел в тепло и тут стало мне хр@еновастенько. Потому, что руки и ноги помаленьку уже прихватывать обморожением стало. И знаю, что сразу в тепло нельзя – сосуды прихваченные порвет на фи@г, надо в холодную воду сначала. А в карман, где ключи лежат, забраться не могу, руку не согнуть, карман в джинсах, джинсы под плащом и все это под толстой коркой льда. Второй песец пришел. Если стремительно оттаю, то больницы не миновать. Повезло - треха на камбузе топорик прихватил, вахтенного позвал и пришли они вдвоем меня изгонять. Это сейчас вам хи-хи, а тогда он идет на меня, пригнувшись, топорик над головой занес, сзади матрос с лопатой наперевес, как с копьем стоит, готовится в меня метнуть. Идёт короткими шажками и приговаривает: - «Пошел на@х, пошел на@х! Так, хорош ржать, пароход разбудите! – Док, довольный произведенным эффектом, продолжил, - Он остановился, но руку с топором не опустил и осторожно спрашивает: - Ты кто? За кем пришло? - А у самого голос дрожит, вот-вот заплачет. Я и говорю ему: -Витенька, ты не волнуйся только… А он, как своё имя услышал, топорик уронил и заплакал, решил, что я за ним. Сс@ука, я на него потом половину успокоительных перевел, спать он, не может, я ему снюсь! Пришлось матом по ним пройтись. Тут-то они меня и признали. Перенервничали, сели на палубу и как слюнявые идиоты улыбаются. Отпустило, видите ли, их. Пришлось снова великим и могучим в чувство приводить. В общем, отправил я трёху за дубликатом ключа от моей каюты к чифу, но потихоньку, чтоб не разбудил. И тут выяснилось, что подниматься в ледовом панцире по трапу гораздо легче, чем спускаться. Пацаны меня вдвоем снизу трапа ловили, пока я спиной соскальзывал и даже ступеньки спиной не почувствовал. Каюту с лазаретом открыли, стоят, ждут что дальше будет. А дальше третий помог мне в ванну забраться – так, как был – в ботинках, плаще, шапке. И поливал меня из душа холодной водой, пока оттаивал. А когда оттаял и смог снять с себя всё, выяснилось, что колено не просто так стрельнуло. Это у меня джинсы перемороженные сломались – как ножом штанину отрезало. И трико тоже. И рукав. А полы плаща еще раньше сломались и не отвалились потому, что к за@днице моей примерзли. Плащ я ещё пытался спасти – все-таки в Японии за большие деньги купил, настоящая телячья кожа! Да и сломалось всё возле швов, знающие люди сказали, что ремонтируется такое без проблем. Выполоскал его в пресной воде, раз двадцать воду менял. Одна проблема – как высохнет – весь в белых разводах. И тут мне третий помощник читает какие-то мемуары военного летчика времен первой мировой войны. Что ухаживали они за кожаными куртками своими, протирая их касторовым маслом. И в следующий приход в Ванино накупил я этих пузырьков полный дипломат и не жалея количества протер весь плащ и его запчасти ватными тампонами. Повесил на плечиках сушиться в лазарете. А утром снял детскую распашонку, очень похожую по покрою на мой плащ. Я этого гад@а по всему пароходу гонял. Как какого? Третьего, разумеется, советчика хр@енова. А, совсем забыл! К нам вахта с «Алтайлеса» приходила на следующий день, спрашивала, не видели ли мы чего необычайного и страшного. А я треху и матроса уже научил. Они и сказали, что видели ледяное чудовище, которое пришло с берега, ушло в воду. Для верности сводили их к борту и показали пролом во льду, который остался от буксира после швартовки. И попросили «Алтайлесовцев» не распространяться. В следующий приход Ванинские докеры по секрету рассказывали нам, что в бухте неведомое ледяное чудище завелось, зазевавшихся вахтенных под лёд утаскивает, а там кровь высасывает. Пыталось даже ВОХРовку с проходной утащить, полночи по штабелям бревен гоняло, но поймать не смогло. Фотопортрет составили - специалисты говорят, что это реликтовый ледяной человек, что-то вроде Йети. В общем, бояться надо… Что там у нас, осталось еще? Наливай!
Вежливый тихий стук в дверь никого не испугал и поэтому водку со стола не убирали.
- Ага, - сказал капитан, обозрев убранство стола, -док, еще рюмка есть, или мне за своей идти?
Док резво, несмотря на свои сто девяносто с лишним роста и более ста двадцати веса, вскочил и как фокусник из шкафчика стремительно выудил рюмку, которая не менее стремительно была наполнена мною.
- Ну, как говорится, «Не можешь предотвратить – возглавь и направь» - за руководство по управлению массами! – Юрьевич лихо опрокинул рюмку, придвинул незанятый стул и потеснив меня и второго механика, придвинулся к столу. – Значит так, парни, погрузку перенесли на послезавтра, поэтому и не ругаюсь. Ругаюсь за то, что не позвали. А теперь рассказывайте, что за хохот тут стоит?
- Рассказывал, как в Ванино в позапрошлом году из поселка через бухту возвращался, - док смущенно потеребил свою окладистую бороду, - я Вам потом перескажу, как-нибудь. А вот что в прошлом году было – еще никому не рассказывал. Вообще никому. Слово давал. Хотя… Уже можно, больше года прошло. Думаю, что можно.
- Док, погоди. Традицию помнишь? Как какую? Цитирую: «Между первой и второй…», - Юрьевич еще не договорил, бутылка оказалась у меня в ладони, рюмки уже стояли, - хорошо работать, когда экипаж понятливый. За вас, мужики!
- За тебя, Юрьевич! – почти хором ответили мы и стекло звякнуло.
- Ну, так что ты хотел рассказать? – Вытерев невольные слёзы от жгучей ким-чи, сдавленным голосом поинтересовался капитан, - давай, док, народ готов внимать.
- Саня, ты помнишь, меня в ноябре в прошлом году на переподготовку в Хабаровск забирали по линии министерства обороны, на два месяца?
- Ну конечно, - с готовностью отозвался чиф, - особенно помню, как встречали с парома. Мы с двумя соседями тебя, кабана, еле-еле до дома доволокли.
- Так вот, там-то, в Хабаровске все и произошло. Нас, медиков там было человек пятьдесят. И в первый же день все разбились на компашки – группы по интересам и по возрасту. В моей группе оказались три военмора – один майор, второй - капитан с Камчатки, еще один майор из Владивостока и майор откуда-то из Приморья, с китайской границы. Все одного возраста, как потом выяснилось, с одинаковым практическим опытом. И жили в одной комнате офицерского общежития на территории пехотного полка. Занятия заканчивались в пять, остаток вечера предполагался распорядком дня для самоподготовки. Ну, тут и ёжику понятно, никто никакой самоподготовкой не занимался. Никогда и ни разу. А теперь сами скажите – что делают мужики, оказавшись вне поля зрения начальства и супруг своих ненаглядных? Верно подумали – тем же самым, чем занимаемся мы сейчас. То есть, грамотно организованным употреблением спиртных напитков. За исключением того, что здесь мы дома, а там – вдали. В общежитие сесть за стол вариантов не было – местные офицеры сразу предупредили, что командир полка - редкостная сволочь, любитель внезапных проверочных налётов и последующих репрессий. Один из них посоветовал нам плавучий ресторан на берегу Амура. У этого кабака оказался всего один плюс: дешево. Впрочем, когда подпили, кухня показалась вкусной, музыка – зажигательной, а обстановка романтичной. Понемногу перестреливаемся глазами с барышнями, уже даже потанцевали с ними, начали определять путь к дальнейшему моральному разложению. Во всяком случае, одна из них, когда спросила кто я по профессии и услышала в ответ «тренер по марафонскому промискуитету», подняла большой палец вверх и многообещающе улыбнулась. В один из моментов нашему майору приспичило, так прямо и сказал: - парни, я на дальняк! Ну, и убыл в соответствующем направлении. Долго ли он там пробыл – на часы никто не смотрел, поэтому точно сказать не могу. Только, в какой-то момент подошел официант и сказал, что наш друг очень ждет нас снаружи ресторана. И мне показалось что, когда он это говорил, все время прикусывал себе губы, чтобы не смеяться. И глаза у него бегали. Пришлось объяснять дамам, которые уже пересели за наш стол, что нам срочно нужно помочь своему другу. Очень срочно. Хорошо, что мужики – военморы в тужурках были, а я в пиджаке, иначе бы задубели на ф@иг. Снаружи ветерок свежий, снег срывается и от Амура реально холодом тянет, такое ощущение, что вот-вот лед встанет. И из темноты: - «Мужики, я здесь!»Присмотрелись – стоит наш майор. Только как-то странно стоит, руки по сторонам держит, как будто обнять кого-то хочет. И запашок от него… Не гастрономический запашок, а скорее, наоборот. В темноте не видать, но пятна странные у него везде – по всему хлебальнику, кителю…
- Витя, что случилось, откуда амбре? Ты что, не добежал?
- Парни, только не ржите! Добежал. Там у них сортир в конце длинного коридора. И света нет, темно, как в пещере. Я спичкой подсветил, уселся, а дверь открытой оставил, все равно меня со света в этой темноте никто не увидит. Ну, сижу, жду, когда процесс пойдет. И тут вдали, в начале коридора баб@ский силуэт и каблучки цок-цок. Я-то понимаю, что она не видит ни хр@ена, поэтому молчу, жду, когда подойдет, чтобы поближе познакомиться. У меня-то глаза уже привыкли к темноте, а она только что под софитами сидела. Скорость сбавила, прищурилась и оба-на! Разворачивается на сто восемьдесят, занавес подняла, филей оголила и потихоньку за@дом сдает. Мля, ну мог же сообразить, так нет, пошутить господин майор решил!
- И что?
- Да ничто, бли@н! Подошла поближе, на дистанцию рукопашного боя, я ее за филей двумя руками и прихватил. Да еще и гаркнул: - «Ам!»
- А дальше?
- А дальше залп в упор главным калибром. Шрапнелью. Жидкой. Сама: -«Ой!», поддернула то, что спущено было и бегом на свет. А я сижу, мля, удачной шутке радуюсь! Долго сидел, хорошо, что никого не было, пока официант не пришел. Пришлось ему рассказать, да десятку пообещал за то, что черным ходом на берег вывел.
- Ясно… Что делать-то будем? В этом ни в кабак вернуться, ни в общежитие… Сам что думаешь?
- Мужики, у меня документы во внутреннем кармане, я сейчас полу оттопырю, вы их чистыми руками достаньте, а я, - Витя вздохнул и махнул рукой в сторону черной поверхности реки, - я туда. Попробую отмыться.
Стоим, ждем, когда Витя отмоется, наконец. Он зашел в воду недалеко, чуть глубже, чем по пояс и стоял, потихоньку женские шутки с себя оттирал и отмывал. С берега его не видно, только еле-еле слышно. Мы курим, его не торопим, сочувствуем. Нам же лучше, если он отмоется. И тут из темноты шаги,
- Граждане, кто такие, почему находимся на приграничной территории, документы предъявляем!
Наряд пограничный – лейтенант, солдатик с собакой, солдатик с рацией и сержант – помощник начальника наряда. Проверяли документы тщательно, в лицо фонариком светили, сравнивали с фото, задавали дополнительные вопросы. Молодцы, службу четко понимают. А потом, как и положено срочникам, стрельнули сигаретки, стояли, дымили. Мы спрашивали откуда родом солдатики, как им служится. И тут Витя, мокрый почти насквозь, выходит из темноты и так по-доброму:
- Мужики, вот и я!
Реакция у погранцов четкая: уже через секунду мы впятером лежали мо"рдой в песок, в голову уперты стволы, а у меня еще и собака зубы скалит и в ухо лает. И летёха Вите экспресс-допрос устраивает, поставил ногу ему на шею и на смеси английского и китайского орет: - С каким заданием прибыл с сопредельной стороны? - полиглот, ма@ть его! У Вити уже глаза закатываются, пена изо рта пошла, кап-три, камчадал, орёт: - Придурок, ногу убери, ты же его задушишь! - а его тут же прикладом в хребет угомонил солдатик. Но летёха услышал, ногу убрал, но снова: - Кто твой связник, какой пароль для опознания, какие адреса явок? – И всё на русском, иностранный лексикон иссяк. Вообще дурдом! Связист орет так, что из ресторана народ повылазил, бесплатный цирк смотрит: - Ветка, Ветка, я Самарканд, как слышно, прием! – у меня в одном ухе от лая собаки звенит, в другом от его дурных воплей. И холодно, блин! Пиджак расстегнулся, а я, считай, что голым пузом на промокшем песке и, кажется, что уже примерзать к нему начал. Хорошо, что сержант сообразил. Спросил разрешения у летёхи и пульнул ракетой из ракетницы. В общем, минут через двадцать со связанными за спиной руками, тряслись мы в кузове шишиги опять же под дулами. А солдатики уже прикидывают какие им награды дадут и на сколько в отпуск поедут. На заставе нас сразу по камерам распихали, хорошо, что хоть руки развязали. Из карманов, само собой, все забрали, а на наши вопли, что мы свои, советские, только посмеялись. Дескать, все шпионы так говорят. По очереди опрашивали. Прям здесь, в камерах, никуда не водили. Всё было, как в театре – акустика хорошая, слышно даже дыхание. Когда к Вите зашли – первый вопрос: - Чем тут воняет? Ты что, шпион, обде@лался? А ведь это только начало! Давай колись, дри@стун! Иначе не так еще обдел@аешься! – Витя на них в рукопашную ринулся. И ничего, получил по бейцам, успокоился. А потом, когда дозвонились до части, в которой мы были, до начальства курсов этих самых… В общем, часа три прошло. Выпускают нас из камер, мы – в норме, только шинели военных и моя куртка – Аляска остались в ресторане, да Витя все еще мокрый и вдобавок – вонючий и в пятнах. И время – полвторого ночи. Везли нас долго, значит еще и топать не один километр. Погранцы нормальными мужиками оказались – за шмотками отправили машину, мы им еще денег дали, чтобы за стол рассчитаться и водки привезти. Рассказывали тем, кто позже пришел, что, да как получилось, как мы на заставе оказались. Центральный номер – это был рассказ Вити, как он залп в упор принял. Рж@ач был такой, что Хазанов рядом не стоял, до слез рыдали. Вите выдали солдатскую хэбэшку, а шмотки забрали в стирку, там у них, оказывается даже стиральная машина с центрифугой была. Спать не пришлось. Привезли наши вещи, в ресторане отказались принимать деньги за стол и тогда на них прикупили еще водки. Солдатики нажарили картошки с тушенкой и под эту закусь всю ночь мы пересказывали нашу историю офицерам, которые подходили и подходили и каждый желал услышать из первых уст.
- Док, а что на курсах? Запрос среди ночи на установление личности – это же ЧП?
- Тут всё нормально. У них начальник заставы – подпол, нормальный мужик оказался. Слепил рапорт, что задержание случайное было, по недоразумению, дескать, молодые неопытные бойцы перестарались. Так, что мы там до приведения Витиной формы в порядок остались. И выспались, и сыты, и пьяны. Да только на фиг такие приключения! В кабак этот, разумеется, мы больше ни ногой. Другой нашли. И первым делом проверили, что в гальюне свет есть.
Novosea Company. Редактировал Bond Voyage.
Продолжение Сказок нашего двора следует
Все повести и рассказы автора читайте здесь.
Все рассказы "В гостях у Новой сказки" читайте здесь.
===================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно.
===================================================